Зверобой

– Как дела, Змей? – поинтересовался Непоседа, когда пирога с могиканином вплотную подошла к борту баржи. – Какие новости ты привез?
– Мне там не понравилось, – хмуро отвечал Чингачгук. – Слишком спокойно. Тихо, как в могиле.
– Ну, знаешь ли, – с досадой произнес Гарри, – это уж совсем по-индейски! Вряд ли найдешь что-нибудь тише пустого дома… Мокасин у тебя?
– Да, – кивнул могиканин, протягивая свою добычу.
Тщательно осмотрев мокасин со всех сторон, Уа-та-Уа уверенно заявила, что он сшит ирокезкой: иглы дикобраза, которыми обычно украшают носок этой обуви, расположены по-особому, такой узор используют только женщины мингов.
Но для Тома Хаттера этого было недостаточно, чтобы отказаться от намерения попасть в собственный дом.
– Не все ли равно, откуда приплыл мокасин и чей он, – заявил старик, – замок цел, все запоры на месте. Мои дочери уже близко. Если нам удастся засесть внутри, при свете дня мы отразим любое нашествие краснокожих дьяволов…
Гарри Марч снова поднял парус, и ковчег начал приближаться к Плавучему Дому. Стояло раннее утро; озеро заливал тот мягкий свет, который предшествует наступлению летнего дня. Воздух был прозрачен, как хрусталь, и хотя очертания берегов все еще казались слегка размытыми, видно было далеко вокруг. Могиканин не сводил глаз с приближающегося замка, когда Гарри Марч отдал приказ готовить причальный конец. Баржа ударилась бортом о край платформы, и Чингачгук неохотно подчинился.
Первым прыгнул на причал Непоседа. Тем временем Том Хаттер подтянул пирогу к носу ковчега и спустился в лодку, чтобы снять хитроумные запоры и проникнуть внутрь дома через люк. Гарри, с удовольствием почувствовав под ногами прочный настил, лихо пнул ногой входную дверь и тут же присоединился к старику, чтобы помочь ему открыть ворота. Хаттер зычно скомандовал:
– Вождь, спусти парус и пришвартуй судно!
Однако Чингачгук поступил иначе: оставил парус на мачте и, ловко набросив веревочную петлю на одну из свай частокола, позволил ковчегу свободно дрейфовать. Теперь ковчег и замок разделял прочный частокол. Баржа прижалась к нему почти вплотную, и бревна образовали нечто вроде бруствера высотой почти в рост человека, прикрывающего носовую и кормовую палубы.
Одного удара весла хватило, чтобы провести пирогу от ворот до люка, находившегося под настилом. Здесь Том Хаттер застал все в полной исправности: ни висячий замок, ни цепь, ни засовы не были повреждены. Старик вынул из кармана ключ, отпер замок и спустил трап. Непоседа, поднявшись по трапу, просунул голову в люк, огляделся и, ухватившись за его края, проник в дом.
Вскоре из коридора, разделявшего комнаты, раздался его победный крик.
– Старый бродяга, присоединяйся! – весело орал великан. – Твои владения в полном порядке. В замке пусто, как в орехе, побывавшем в зубах у белки…
– Хвастливый вождь переусердствовал, – пробормотал Хаттер, поднимаясь по трапу, – открой-ка все окна и двери пошире, Гарри, здесь нечем дышать…
Раскаты смеха еще не затихли, как вслед за ними послышались громовые проклятия Непоседы, и внутри Плавучего Дома все словно ожило. Прозвучал свирепый боевой клич мингов, за ним послышались яростные вопли, и Чингачгук понял, что чутье и на этот раз его не подвело…
С того самого часа, как была объявлена война и гонец доставил в Плавучий Дом многозначительное послание, ирокезы ни на миг не спускали с них глаз.
Дикари были наблюдательны и хитры – впервые побывав у замка, вождь Расщепленный Дуб исподтишка высмотрел и запомнил все подходы и места расположения дверей, ворот и запоров. Юноша-ирокез также доставил подробные и весьма ценные сведения. Темнота не могла остановить индейцев, и все предосторожности Хаттера, покинувшего свое жилище, оказались бесполезными – десятки воинов пристально следили за действиями обитателей замка и передвижениями ковчега по озеру. Оставив на время баржу и ее обитателей в покое, дикари принялись за осуществление задуманного.
План их был сложным и одновременно незамысловатым.
Едва стемнело, как плоты с восточного и западного берегов озера отправились на разведку. Ирокезские воины лежали плашмя на сырых бревнах; и сами плоты, и тела индейцев совершенно сливались с черной водой. Даже на ковчеге, проплывшем в пятидесяти футах от одного из плотов, никто ничего не заметил.
 
Встретившись неподалеку от замка, дикари обменялись наблюдениями и направились к Плавучему Дому. Как они и ожидали, он оказался пустым. Затем оба плота вернулись на берег за подкреплениями, а два самых ловких и сильных ирокеза, перебравшиеся на платформу, занялись делом. Им удалось взобраться на кровлю дома и, приподняв несколько плоских кусков коры, проникнуть на чердак. Вскоре к захватчикам присоединились и остальные воины; с помощью томагавков в бревенчатом потолке было прорублено отверстие, и дюжина мингов оказалась внутри дома. Та часть отряда, что осталась снаружи, тщательно уложила кору на место, уничтожила все следы вторжения и вернулась в лагерь.
Остаток ночи ирокезы провели в доме в полной уверенности, что его хозяин обязательно вернется. Расщепленный Дуб, принявший на себя командование отрядом, сидевшим в засаде, в этом не сомневался. И едва на рассвете ковчег повернул к замку, он велел своим воинам затаиться, отобрал у них все оружие, включая ножи, и припрятал в укромном месте, опасаясь неукротимой свирепости соплеменников. Вместо оружия были заранее приготовлены крепкие лыковые веревки.
Разместившись в трех комнатах, индейцы терпеливо ждали сигнала. Но если бы они могли знать о смерти юной ирокезки на берегу, за жизни бледнолицых никто не дал бы даже ломаного пенни. Однако это злополучное событие произошло уже после того, как была устроена засада…
Услышав грохот и крики, доносящиеся из замка, Чингачгук мгновенно начал действовать. Хаттер и Марч отправились в дом безоружными – все ружья остались на барже – и угодили в западню. Кроме того, к Плавучему Дому неотвратимо приближалась пирога с дочерьми старика, а в ковчеге, помимо вождя, находилась Уа-та-Уа.
Не раздумывая, индеец перерезал веревку, удерживавшую ковчег, и могучим усилием оттолкнул баржу от частокола. Затем, взявшись за неуклюжие весла, с трудом отвел громоздкое судно на подветренную сторону, а когда оно очутилось в двух десятках ярдов от платформы, перестал грести и спустил парус.
Через несколько минут звуки схватки внутри дома стали затихать. Вдруг входная дверь широко распахнулась и на платформу с грохотом вылетело размалеванное тело минга, а в проеме показался Непоседа, яростно стряхивая с себя дикарей и рыча, как рассвирепевший лев. Старика Хаттера не было видно – скорее всего, его уже схватили и связали. Повисла короткая пауза, напоминавшая затишье в разгар бури.
Тем временем сестры в пироге наконец заметили, что в замке творится что-то неладное, да и ковчег вел себя странно. Остановив пирогу, Джудит оперлась на весло и снова поднялась во весь рост. Однако лодка в тот момент находилась напротив глухой задней стены дома, и понять, что на самом деле происходит внутри, было невозможно.
А там и в самом деле творилось неладное.
 
Глава 18
 
Бешеная схватка возобновилась под открытым небом.
Гарри Непоседа, отличавшийся чудовищной силой, владел всеми приемами кулачного боя, столь распространенного в тогдашней Америке. Благодаря этому он смог довольно долго продержаться в стычке с ирокезами. Но силы были неравны, и Марчу оставалось только свирепо отбиваться, расшвыривая дикарей во все стороны. Схватив за пояс очередного противника, Непоседа приподнял его над платформой и швырнул в озеро, словно бревно. Та же участь постигла и двух других, причем один из индейцев сильно расшибся, наткнувшись с размаху на своего соплеменника, уже барахтавшегося в воде.
– Ура, старина! Держись, Том! Скоро этим канальям конец! Уж они у меня нахлебаются водички…