Зверобой

– Ступайте, дорогая Джудит. Вы и без того сделали для меня очень много, а главное: вернули силу, чтобы выстоять… – Зверобой проводил девушку взглядом и неожиданно заметил дьявольскую ухмылку на физиономии Расщепленного Дуба, с которой вождь в чем-то убеждал старейшин, снова собравшихся на совет.
Уловка Джудит заставила ирокеза изменить свои планы. Девушка добилась результатов, прямо противоположных ее ожиданиям, – индеец не мог простить, что его едва не обвела вокруг пальца молодая белая женщина. И когда Расщепленный Дуб снова созвал старейшин, его лицо выражало только злобу и решимость довести пытку Зверобоя до конца. Вождь больше не хотел ни щадить бледнолицего, ни принуждать его к браку с Сумахой.
По его приказу молодые воины занялись последними приготовлениями. Они сложили рядом с местом пытки сухие ветки и смолистые щепки, а также веревки, чтобы заново привязать охотника к дереву. Все это индейцы проделали торопливо и в полном молчании.
Джудит, затаив дыхание, следила за каждым движением дикарей, тогда как Зверобой, казалось, не обращал никакого внимания на эти зловещие приготовления. Но едва воины приблизились к нему с веревками в руках, охотник быстро взглянул на девушку, как бы спрашивая – может, стоит начать сопротивляться и завязать драку?
Однако Джудит отрицательно покачала головой и незаметным жестом показала, что ему не следует до поры раздражать дикарей. Минутой позже Зверобоя крепко привязали к дереву; теперь он вновь стал беспомощной мишенью. Ирокезы подбросили дров в костер, азартно предвкушая продолжение забавы.
Впрочем, они вовсе не собирались сжечь пленника живьем. На совете старейшин было решено убить всех бледнолицых, в том числе и женщин, а их скальпы унести с собой в качестве трофея. Последняя пытка была всего лишь данью традиции, и минги прибегли к ней, чтобы окончательно лишить мужества белого охотника и услышать его стоны и вопли боли.
Расчет был таков: жар от костра, разгоравшегося вблизи от пленника, вскоре станет нестерпимым, и хотя он не будет непосредственно угрожать его жизни, вынести его не сможет ни один, даже самый терпеливый человек. Но то ли нетерпение, с которым воины готовили пытку, то ли ветерок, разгуливавший по мысу, сыграли свою роль, – вскоре яркое пламя так разбушевалось, что поднялось едва ли не к лицу Зверобоя. Еще несколько секунд – и мог наступить роковой исход.
Внезапно раздался отчаянный женский крик: не выдержав этого ужасного зрелища, хрупкая Хэтти, расталкивая мингов, бросилась к костру и принялась поспешно разбрасывать сухой веткой пылающие сучья. Несколько воинов тут же кинулись к девушке, но старейшины вовремя удержали разъяренных соплеменников; Хэтти же не останавливалась, пока почти полностью не погасила огонь.
– Бессердечные язычники! – негодующе восклицала она. – Вы хотите сжечь живого человека, словно березовое полено! Вы, ирокезы, будете наказаны за свою жестокость и сгорите в аду!
Джудит, оцепенев, с благодарностью и страхом смотрела на свою смелую младшую сестру, однако опасения ее были напрасны – ирокезы не тронули Хэтти. Выплеснув негодование, обессиленная девушка, заливаясь горькими слезами, сама отошла от костра. Старшая сестра обняла ее за плечи. Тем временем Расщепленный Дуб властным кивком велел снова собрать разбросанные тлеющие головни. Ирокезы сложили новое кострище – даже женщины и дети усердно подносили валежник.
Пламя от вновь запылавшего костра уже взметнулось на прежнюю высоту, когда из зарослей кустарника проворно вынырнула молодая индианка, прорвалась сквозь толпу, подбежала к огню и ногой разбросала горящие сучья. Дикари ответили на ее поступок общим воем. Когда виновница нового переполоха обернулась к толпе, минги узнали в ней делаварку, накануне бежавшую из лагеря.
Пленника на время оставили в покое; молодые воины и ирокезские женщины окружили Уа-та-Уа, торопясь узнать причину ее внезапного возвращения. Не отвечая на приветственные крики мингов, делаварка нахмурилась и с вызовом проговорила:
– Да, я не хочу, чтобы индейцы пытали моего друга. Вы ведете себя как голодные трусливые койоты… Почему я не должна помогать белому охотнику? Зверобой – брат делаварского вождя, а у меня тоже делаварское сердце… Эй! – индианка презрительно прищурилась и смерила взглядом толпу. – Здесь, среди вас, тот, кого вы считаете соплеменником… Поди сюда, Терновый Шип, смой-ка боевую раскраску со своего лица! Встань перед мингами, предатель! Ты готов пожирать трупы, лишь бы не голодать… Поставьте его лицом к лицу со Зверобоем, старейшины; и я покажу вам, какого негодяя вы пригрели…
 
Эти дерзкие слова, произнесенные на ирокезском наречии, взбудоражили толпу настолько, что индейцы вытолкнули бывшего делаварского воина навстречу Уа-та-Уа. Минги, как и прочие индейские племена, не жаловали изменников. И хотя трусливый Терновый Шип всячески старался угождать ирокезам, раболепие обеспечило ему только презрительную снисходительность с их стороны. Когда-то Уа-та-Уа отказала ему в замужестве, после чего он изменил делаварам и передал девушку врагам, среди которых нашлось немало претендентов на ее сердце. Терновому Шипу позволили остаться в ирокезском лагере, но он находился под таким же бдительным надзором, как и сама Уа-та-Уа. Он редко появлялся перед вождями и всячески избегал Зверобоя, который до этой минуты даже не подозревал о его присутствии в лагере.
Лицо делавара было так густо покрыто ирокезским узором, что когда он появился в центре круга, охотник его поначалу не признал. Держась нагло и надменно, Терновый Шип поинтересовался, в чем его обвиняют.
– Спроси об этом у себя, трусливый предатель, – напористо выкрикнула делаварка, – ступай, погляди в ручей – увидишь вражескую раскраску на своей лживой физиономии, а потом расскажи, как убежал от своего племени, прихватив французское одеяло… Размалюй себя какими угодно красками – все равно ты останешься черным, как ворон.
В плену у мингов Уа-та-Уа обычно вела себя сдержанно, и сейчас дикари с удивлением вслушивались в ее негодующую речь – ведь они хорошо знали, почему тот, о ком она говорила, оказался среди ирокезов.
– Какое отношение Терновый Шип имеет к охотнику? Чего вы все от меня хотите? – спросил делавар раздраженно. – Если бледнолицый устал от жизни и боится пыток, отдай приказ, Расщепленный Дуб, и я мигом избавлю его от страха!
Уа-та-Уа продолжала отвлекать внимание мингов от пленника, и Джудит поняла: пришла пора действовать. Она обняла сестру, шепнула ей что-то на ухо и вложила в руку Хэтти небольшой остро отточенный нож, который украдкой вынула из-за корсажа своего платья. Девушка должна была передать оружие Зверобою самым безопасным и наименее вызывающим подозрение способом.
Однако план старшей сестры не удался. Вместо того чтобы незаметно перерезать путы, стягивавшие руки пленника и сунуть ему нож, который он мог бы сразу спрятать в одежде и пустить в ход в самый критический момент, девушка прямо на глазах у индейцев принялась лихорадочно кромсать лыковые веревки на груди охотника, одновременно пытаясь заслонить его от клубов дыма. Воины тут же схватили Хэтти и оттащили от костра. Расщепленный Дуб приказал возобновить пытку огнем.
– Нет, вождь, постой! – отчаянно закричала Уа-та-Уа. – Зверобой не трус и никогда им не был. И меньше кого бы то ни было он боится этого грязного койота, Тернового Шипа. Он, как и ты, презирает изменников. Разрежьте путы, поставьте его лицом к лицу с этой грязной каркающей птицей, и тогда мы увидим, у кого из них слабое сердце!
Уа-та-Уа рванулась вперед, чтобы помочь охотнику освободиться, но один из воинов крепко схватил ее за плечи, повинуясь знаку Расщепленного Дуба. Вождь с подозрением следил за делаваркой: за ее напористыми словами и энергичными действиями чувствовалось какое-то скрытое напряжение. Девушка будто чего-то ждала, и это не могло ускользнуть от проницательного взгляда вождя. Расщепленный Дуб сразу догадался, что делаварка их дурачит. Он и не подумал развязать пленника и отмахнулся от предложения Уа-та-Уа устроить справедливый поединок между охотником и предателем.