Люди и чудовища. Том 2 (СИ)

Во внешности чужаков не было ничего, что выдавало бы в них слуг Гиты. Никаких символов солнца, никаких вышитых рун, призывающих благословение богини.
Зря, успел подумать Истен, зря я…
Маг взмахнул руками, и серая сеть окутала Истена, невыносимой тяжестью надавила на плечи, заставив сперва упасть на колени, а потом, выронив и меч, и сигил, на землю, лицом вниз.
Следом пришло беспамятство.
  
Часть 2
 
Глава 5
 
Все прутья клетки были крепкие, толстые, железные. Кое-где начинающие ржаветь, но только начинающие.
Истен вцепился в два близко расположенных прута, дернул. Без толку. Опять без толку.
Почти час он занимался тем, что проверял каждую часть клетки, каждый ее угол, каждый прут, надеясь найти хоть что-то, что могло бы поддаться, но эти прутья не сдвинул бы с места даже Пратас. Неудивительно — клетка была рассчитана на оборотней.
— Не надоело? — Волчица, до того молча наблюдавшая за его попытками, впервые подала голос. Истен обернулся к ней, дернул углом рта.
За дни, прошедшие с отъезда мага, он в основном — и очень удачно — избегал общения с оборотнями. Да, он хотел понять, как научиться отличать их от обычных людей. Он собирался. Он планировал. Но для этого нужно было, хотя бы внешне, преодолеть сидящее в нем отвращение. Вот Пратас то ли не испытывал подобного чувства, то ли маскировал его куда лучше.
— Надоело, — ответил он после паузы, слишком долгой для того, чтобы его ответ можно было счесть вежливым. — Но я не знаю, что еще мне делать.
— Запоминать врагов, — без заминки ответила Волчица, — их лица, их запахи, их привычки. Запоминать дорогу. Копить силы. Ждать. Молиться.
Истен фыркнул и сел на пол клетки в противоположном от Волчицы углу. Клетка была просторной и места для них двоих вполне хватало. Сел, оперся спиной о прутья, холодящие даже сквозь одежду, и в который уже раз начал ощупывать ошейник на своей шее. Гладкая металлическая полоса без следов зажимов или хоть какого-то места, где концы полосы соединялись. Идеально гладкая.
Волчица повернула голову туда, где в сумраке позднего вечера готовились к ночевке враги, и свет их походного костра отразился бликом на металле ошейника на ее шее.
— Молиться? Кому молиться? — такого совета от оборотня Истен отчего-то не ожидал.
Волчица продолжала смотреть в ту сторону, где двигались тени, и ответила не сразу.
— Серой Госпоже.
Истен неприязненно поморщился.
— О чем можно просить Серую Госпожу?
— О мести, конечно. О смерти. И о свободе. Смерть всегда дает свободу.
Истен подтянул колени к груди и обхватил их руками.
Когда-то его предки тоже молились Серой Госпоже. Когда-то Серая Госпожа была первой в Великой Триаде, величайшей богиней, и не было дня, чтобы ее алтари пустовали. Но это было до того, как милосердный бог Солнца простер над территорией, позднее ставшей империей Террун, свою длань. Больше тысячи лет назад.
Истен видел артефакты, сделанные из человеческих костей. Читал книги в переплете из человеческой кожи — как бы ни было противно их касаться. Часть его наследия, часть обучения — и от этой части он бы с радостью отказался.
Молчание тянулось и тянулось. Волчица все также смотрела вдаль, лишь иногда шевелились крылья ее носа, вбирая запахи, а Истен то опять касался своего ошейника, то трогал прутья стен клетки и деревянный пол, с досками, уложенными поверх таких же прутьев, из каких состояли стены.
— Господин Тонгил умолчал о том, что ты тоже маг, — не поворачиваясь к нему, сказала Волчица.
— Что? — Истен моргнул. — Я не маг. С чего ты взяла?
Вот теперь она посмотрела на него.
— Не маг? Дэлун Шогг думают иначе. Обычные рабы дешевы, никто не повезет простого наемника на рынок Урбы. Туда везут только плененных Вольных и магов.
— Дэлун Шогг, — медленно повторил Истен. Название было знакомым. Он когда-то слышал о их. Или читал. Что-то, связанное с Народом Песка и западными княжествами и даже с королевством Альдемар. — Кто они такие?
— Убийцы, воры и извратители сути, — Волчица вновь отвернулась от него, глядя на далекий костер. Пожала плечами. — Охотники за рабами.
 
Истен нахмурился — смутное воспоминание подсказывало, что эти Дэлун Шогг были чем-то большим и худшим, чем обычные охотники за рабами.
— Разве Тонгил не должен защищать вас… ваши племена… от подобных нападений? Вы же заключили с ним договор?
— Заключили. Но Дэлун Шогг не нападали больше пятидесяти лет. Наши старейшины не включили в договор защиту и от них.
— Почему нет? Пусть даже возможность нападения была невелика…
— Потому что мы платим за каждый пункт договора нашими родичами. Чем больше пунктов, тем выше плата.
— Вот как, — пожалуй, это было логично. Помощь магов, особенно Темных, всегда обходилась дорого.
Издалека донесся детский плач, всхлипывающий, с завывающими нотками. Потом грубый окрик — и тишина.
Волчица поднялась на ноги, подошла к стене клетки, выходившей на сторону, где плакал ребенок. Ее пальцы сомкнулись вокруг прутьев, лицо впервые потеряло свою безмятежность, исказившись тоской и ненавистью.
Истен перевел взгляд с ее лица на тело, на живот, красноречиво округлившийся. Если беременность оборотней не отличалась от человеческой, то Истен сказал бы, что до родов осталось не больше двух месяцев.
— Они везут ребенка?
— Детей, — бесцветным голосом ответила Волчица. — Всех детей нашего становища младше четырех лет. Среди них один мой.
— А… остальные? Кто был в поселении?
— Мертвы. Дэлун Шогг убивают всех, кроме детей и магов.
— А… ты?
— Им нужен мой нерожденный ребенок. Они знают, что взрослый Вольный никогда не станет рабом, а детей можно сломать.
Истен отвел взгляд от Волчицы, тоже посмотрев в темноту, но не туда, где были дети, а на север, в направлении, откуда они ехали.
Возможно, Пратас остался жив. Возможно, он не успел вернуться с охоты до того, как Дэлун Шогг погрузили добычу и отправились восвояси. Сам Истен пришел в сознание только час назад, когда уже стемнело и караван остановился здесь. И когда он открыл глаза, он был уже в клетке, в ошейнике.
Истен от всего сердца надеялся, что брат жив, но в глубине души понимал, что лично для него это ничего не изменит. Один человек против отряда работорговцев, в составе которого есть сильные маги? Самоубийство. Пратас мог бы попытаться искать помощь, искать союзников? Но где? Как? По милости Тонгила они оба стали беглецами, потеряли все. Им никто не захочет помогать просто так, без выгоды для себя. А никакой выгоды помощь им принести не сможет, только проблемы.
Потом мысли Истена вернулись к тому, что сказала Волчица.
Дэлун Шогг сочли его магом и потому не убили, как остальных. Но Истен прекрасно знал — Дара у него не было. Даже самого слабого. Даже намека на Дар. Если бы был, отец нашел бы самых лучших учителей…
— Аяшша, рхан алдун эртэ. Аяшша, рхан тэнге эрте. Аяшша, риун ддийн тээн…
Истен моргнул, вырванный из мыслей, и повернулся к Волчице. Та стояла на коленях на деревянном полу клетки, прижав правую руку, сжатую в кулак, к груди напротив сердца — обычная поза тех, кто молится Серой Госпоже. Глядя в пустоту перед собой, она вновь и вновь повторяла одну фразу на старо-киренском языке, когда-то бывшим священным языком служителей Серой Госпожи: «Смерть, возьми меня. Смерть, возьми моего нерожденного сына. Смерть, дай мне месть…»
Повторяла и повторяла, а потом вокруг ее коленопреклоненной фигуры начали проявляться белесые пласты тумана. Они походили на Тени, подобные тем, что использовал Тонгил, но казались прозрачнее, будто бы обветшали по краям. Была и другая разница — ощущение присутствия. Слабое подобие этого присутствия Истен испытывал и прежде — в императорском дворце, в те моменты, когда внимание сихха оказывалось направлено на него.
Но сейчас присутствие обжигало, мешало дышать, тянуло вниз, к земле и глубже, в невидимую бездну. А из этой бездны на него смотрели глаза — всевидящие, всезнающие, глаза судьи и палача.