Шатун. Шаг в неизвестность
– Ну, судьба дама переменчивая, – философски протянул Шатун.
– Не станет он так рисковать, – отмахнулся полковник. – Ваше умение стрелять давно уже стало притчей во языцех. Еще с краснодарской истории, когда на семью князя Тарханова напали.
В ответ Руслан только зубами скрипнул, вспомнив тот ночной бой.
* * *В Краснодар их выезд вкатился уже под вечер. Сняв несколько комнат в гостинице средней руки, полковник первым делом приказал затопить баню, а после уселся писать письмо князю Тарханову, как своему старому знакомцу и сослуживцу. Катерина же занялась текущими делами. Сани, на которых они выехали из столицы, пришлось обменять на телеги, а возок на карету. После Ростова-на-Дону, за станицей Староминской, снег в степи сменился голой землей. Девушке, которая с самого начала взяла все дорожные заботы на себя, пришлось приложить кучу усилий и проявить характер при замене транспорта, но у нее все получилось. Правда, карета была старая и скрипела на ухабах нещадно, но до Краснодара она своих пассажиров довезла. А это было главное.
Проследив, как слуги разгрузили багаж, Катерина распорядилась насчет ужина, уделив особое внимание блюдам для отца, и, убедившись, что ее услышали, отправилась в баню. Полковник к тому времени уже успел попариться и отправить с мальчишкой письмо князю. Прихватив простыню и пару полотенец, девушка быстро пробежала через двор и, заскочив в предбанник, плотно закрыла за собой дверь. Зимний степной ветер был холоден и пронизывал до костей. Бросив все принесенное с собой на лавку, девушка сняла пуховый платок, в который куталась всю дорогу, и, облегченно вздохнув, принялась расплетать косу. Тяжелые, прямые волосы накрыли ее вороной гривой до самого пояса. Расчесав их костяным гребнем, подарком отца, Катерина разделась и, прихватив простыню, нырнула в парилку. Пару полковник нагнал под себя, а париться он любил от души, и дочку к тому же приучил. Подхватив ковшик, Катерина с размаху плеснула на каменку воды, смешанной с квасом, и, еле слышно повизгивая от накатившего жара, взобралась на полок. Спустя два часа, пропарившись до последней косточки и отмывшись до скрипа, она вернулась в свою комнату и, с аппетитом поужинав, забралась в постель. Сон сморил девушку сразу, едва ее голова коснулась подушки. Утром, первым делом проведав отца, она заказала на кухне завтрак и, умывшись, поднялась в номер к полковнику. Отдохнув и выспавшись, Павел Лукич вид имел бравый и почти здоровый. Увидев дочь, полковник весело улыбнулся и, указав ей на стул, с усмешкой произнес:
– Ну, Катюшка, полдела сделано. До места почти добрались. Осталось понять, что тут дальше делать. Признаться, мне лично вся эта поездка не сильно по нраву.
– Папенька, вот только сызнова не начинайте, – подскочила Катерина. – Уж много раз все говорено. Воды местные лечебны, и о том даже в газетах писали. Так что сейчас позавтракаем, и я пойду узнавать, какой доктор тут лучший. А дальше будет так, как он скажет. И не спорьте, папенька. Теперь, пока не поправитесь, я ваш командир.
– Погоди суетиться, Катюшка, – со смехом осадил порыв дочери полковник. – Вот ответ от Петра Ивановича получу, тогда и будем решать, какого доктора звать.
Словно в ответ на его слова раздался стук в дверь и в номер вошел слуга с небольшим подносом, на котором лежало письмо, запечатанное личной печатью князя Тарханова. Сунув слуге гривенник, полковник быстро распечатал послание и, пробежав текст взглядом, протянул письмо дочери:
– Изволь, дочка. На обед мы званы к князю. Так что готовься.
– Опять в карете трястись, – скривилась Катерина. Продолжить она не успела.
Снова раздался стук, и девушка, открыв дверь, впустила в номер горничную, принесшую завтрак. Быстро перекусив, она оставила отца читать свежие газеты, а сама отправилась готовиться к визиту. Понятно, что с семейством Тархановых их связывала давняя дружба, но явиться к ним в дом замарашкой Катерина не могла себе позволить. Выбрав подходящее платье, девушка тщательно проверила швы и, убедившись, что в чистке оно не нуждается, повесила на палочку, отвисеться после перевозки в сундуке.
Карету слуги подали в срок, и примерно в семь часов вечера они с отцом вошли в княжеский дом. Князь Тарханов встретил гостей в прихожей и, с ходу обняв старого приятеля, широким жестом пригласил к столу. Катерина, обнявшись с Лизанькой, поспешила следом. За столом обе семьи обменивались последними новостями, когда вошедший в столовую мажордом доложил:
– Ваше сиятельство, к вам князь Ростовцев. Прикажете звать сюда?
– Зови, голубчик. Зови немедля, – обрадовался Тарханов и, повернувшись к приятелю, добавил: – Ты, Павел Лукич, сейчас удивишься. Штабс-капитан сей настоящий богатырь. Я его по делам службы вызвал, но раз уж так сложилось, заодно он со своими казаками вас до Пятигорска проводит.
– Что, тот самый Ростовцев? – насторожился полковник.
– Именно. Уж поверь, это не то что старший князь, прими душу его, господи. Этот служака до мозга костей. Не случись беды, я Наташеньку мою за него давно б отдал и не задумался.
– Однако, – удивленно протянул Вяземский, настороженно рассматривая приятеля. – Удивил, Петр Иванович. Как есть, удивил.
– Я тебе после кое-что расскажу, так ты еще больше удивлен будешь, – загадочно усмехнулся Тарханов и, поднявшись из-за стола, пошел навстречу вошедшему в зал офицеру в черкеске, широко раскинув руки.
– Руслан, рад тебя видеть здоровым, сынок, – улыбнулся князь, крепко обнимая вошедшего. – Оправился после контузии?
– Слава богу, Петр Иванович. Вот, прибыл, как просили, – едва заметно улыбнулся офицер в ответ.
– Благодарствую, сынок. Проходи, присаживайся. Позволь представить тебе моего старого приятеля и его очаровательную дочку. Полковник Вяземский Павел Лукич и Екатерина Павловна.
– Ваше высокопревосходительство, сударыня, – четко, словно на параде склонил голову штабс-капитан, щелкая каблуками начищенных сапог. – Рад знакомству.
– Руслан! Слава богу, выздоровел, – раздалось от двери, и в столовую вошла княгиня Зинаида Павловна. К удивлению гостей, княгиня также обняла гостя и, троекратно облобызав его, указала на стул: – Присаживайся. Поешь сначала с дороги. Знаю ведь, что, небось, всю дорогу наметом коней гнали.
– Так приказ был, Зинаида Павловна, – развел штабс-капитан руками, улыбаясь при этом одними глазами. – Думал, опять случилось чего.
– Про то после поговорим, сынок, – вмешался Петр Иванович. – Ты и правда поешь сначала.
– Благодарствую, – кивнул офицер, осторожно усаживаясь на поданный слугой стул.
– Однако и стати у вас, сударь, – придя в себя от увиденного, проворчал полковник, наливая себе в рюмку анисовой водки. – Гренадер, право слово.
– Я повыше буду, – усмехнулся офицер в ответ. – Как доехали, господин полковник? Надеюсь, без приключений?
– Бог миловал. А что, тут у вас балуют? – в свою очередь спросил Вяземский.
– Да вроде купцы не жалуются, – пожал штабс-капитан широченными плечами. – Было дело, каторжные баловали, но мы это дело быстро пресекли. Так что вроде спокойно пока все.
– А горцы что ж? Неужто всех замирили? – аккуратно поддел его полковник.
– Не всех, – спокойно ответил Ростовцев. – Но пока непримиримые в своих аулах сидят и в долины спускаться не рискуют. Если только на торг, что у города организован. Но по зимнему времени и он почти зачах. Вот потеплеет, и поедут.
– Это что же, вы врага на торг невозбранно пускаете? – удивился Вяземский.
– А что вы им предъявите? – повернулся к нему штабс-капитан. – Торговать у нас в стране не запрещено, и ежели они приезжают мирно и за товары честно платят, то и трогать их незачем. А что уж они по дороге сделали, еще узнать да проверить надо. Тут у нас всякое было. И каторжные под горцев рядились, и тати в мундирах на них всякое навесить пытались.
– Это как так? – тут же закипел полковник, едва не выплеснув водку мимо рта.