Элита

— Погодите, — встрепенулась Натали. — Они ведь не будут обсуждать приемы в прямом эфире, как думаете?
— Надо же было затеять такую глупость, — простонала Селеста. — Вам с Америкой просто повезло.
— Ты шутишь, да? У тебя что… — Крисс не договорила: служанка остановилась слева от меня и протянула мне поднос, на котором лежал небольшой сложенный лист бумаги.
Под внимательными взглядами девушек я нерешительно взяла записку и развернула ее.
— Это от Максона? — спросила Крисс, пытаясь изобразить равнодушие.
— Да, — ответила я, не отрываясь от чтения.
— И что он пишет? — закинула удочку она.
— Он просит меня подойти.
— По-моему, кое у кого неприятности, — рассмеялась Селеста.
Я вздохнула и поднялась:
— Посмотрим.
— Надеюсь, он наконец-то отправит ее домой, — прошептала Селеста так громко, что услышала даже я.
— Ты так думаешь? — оживилась Натали.
По спине у меня побежали мурашки. Может, он действительно собрался отправить меня домой! Если он хотел поговорить или повидаться, разве не сформулировал бы он это по-другому?
Максон ждал в коридоре. Я робко приблизилась. Он не казался расстроенным, но вид у него был слегка напряженный.
Я собралась с духом:
— Ну?
— У нас есть пятнадцать минут. Ты не должна никому рассказывать о том, что я хочу тебе показать. Поняла? — Он взял меня под локоть.
Я кивнула.
Мы поспешили по лестнице на третий этаж. Потом Максон осторожно, но быстро пошел по коридору к белой двустворчатой двери.
— Пятнадцать минут, — напомнил он.
— Пятнадцать минут.
Он вытащил из кармана ключ и, отперев одну из створок, приоткрыл ее так, чтобы я могла войти перед ним. За дверью оказалось просторное и светлое помещение с множеством окон и выходом на балкон. Из мебели имелись кровать, массивный гардероб и стол со стульями. В комнате не было ни картин, ни безделушек на украшенных инкрустацией полках. Даже краска на стенах оказалась какого-то унылого цвета.
— Это покои принцессы, — негромко произнес Максон.
Мои глаза расширились.
— Я понимаю, что сейчас смотреть тут особенно не на что. Выбор отделки — прерогатива принцессы, так что когда мама перебралась в королевские покои, отсюда все вынесли.
Здесь спала королева Эмберли. Меня охватило ощущение какого-то волшебства.
Максон остановился позади меня и начал показывать:
— Вот эти двери ведут на балкон. А вон те, — он указал в дальний конец комнаты, — в личный кабинет принцессы. Тут, — он махнул на дверь справа от нас, — коридор в мои покои. И ходить не слишком далеко.
При мысли о том, чтобы спать в такой близости от Максона, я залилась краской.
Он подошел к гардеробу:
— А это видишь? За шкафом потайной ход в убежище. В разные другие места во дворце через него тоже можно попасть, но это его главное назначение. — Он вздохнул. — Конечно, задуман он немного не с этой целью, но я решил, что дело того стоит.
Принц положил ладонь на потайную щеколду, и гардероб вместе с частью стены выехал вперед. Максон улыбнулся куда-то в пространство за ним.
— Точно вовремя.
— Ни за что бы это не пропустила, — послышался женский голос.
Я ахнула. Этот голос не мог принадлежать той, о ком я думала. Я обошла громоздкий шкаф и улыбающегося Максона и заглянула в открывшийся в стене проход. Там стояла Марли, одетая в самое простое платье и со стянутыми в пучок волосами.
— Марли? — прошептала я, совершенно уверенная, что грежу наяву. — Откуда ты взялась?
— Я так по тебе скучала! — воскликнула она и бросилась ко мне с раскрытыми объятиями. На ладонях краснели слегка поджившие рубцы. Это в самом деле была Марли.
Она обвила меня руками, и мы опустились на пол, так как ноги отказывались держать от потрясения. Меня переполняли чувства. Снова и снова я сквозь слезы спрашивала ее, как она здесь оказалась.
Когда я немного успокоилась, Максон привлек мое внимание:
— Десять минут. Я подожду снаружи. Марли, ты можешь уйти тем же путем, что и пришла.
Марли дала ему обещание, и Максон оставил нас наедине.
— Ничего не понимаю, — сказала я. — Тебя ведь должны были отправить на юг. И разжаловать до Восьмерки. Где Картер?
Она улыбнулась моему изумлению:
— Мы все это время были здесь. Я начала работать на кухне, а Картер еще лечится, но, думаю, уже скоро переберется в конюшню.
— Лечится?
В голове роилась уйма вопросов. Не знаю, почему вырвался именно этот.
— Да, он ходит и может сидеть и стоять, но сил у него еще не очень много. Он пока помогает на кухне. С ним все будет в порядке. И посмотри на меня, — сказала она, вытянув вперед обе руки. — О нас очень хорошо позаботились. Выглядят они не слишком, но зато больше не болят.
Я осторожно коснулась выпуклых красных рубцов на ее ладони, уверенная, что это не может не болеть. Но Марли не поморщилась, и в следующий миг я уже сжимала ее руку. Ощущение было странное, но совершенно естественное. Марли была со мной. Я держала ее за руку.
— Значит, Максон все это время скрывал вас во дворце?
Она кивнула:
— Он побоялся, что с нами что-нибудь сделают, если мы будем брошены на произвол судьбы, поэтому оставил здесь. Вместо нас отослали двух слуг, брата и сестру, у которых родные в Панаме.
Мы взяли другие имена, а Картер отпускает бороду, так что скоро мы никому не будем бросаться в глаза. Про то, что мы во дворце, почти никому не известно. Знает пара поварих, с которыми я работаю, одна из медсестер и Максон. Думаю, из гвардейцев вообще никто не в курсе, потому что они отчитываются перед королем, а он бы не обрадовался, узнав все. — Она покачала головой, потом быстро продолжила: — Квартирка у нас чистая, хотя и совсем маленькая, влезает только кровать да несколько полок. Я хочу сшить нам покрывало на кровать, но…
— Постой. Кровать? Одна? То есть вы спите в одной постели?
Она улыбнулась:
— Два дня назад мы поженились. В утро накануне экзекуции я сказала Максону, что люблю Картера и что он и есть тот единственный, за которого я хочу выйти замуж. И извинилась перед ним за то, что причинила ему боль. Он на меня не злился. Два дня назад он пришел и сказал, что во дворце затевается какое-то крупное мероприятие и что, если мы планируем пожениться, лучшего времени не найти.
Я прикинула в уме. Два дня назад приезжали немцы. Вся дворцовая челядь помогала их обслуживать, а те, кто не был задействован, готовились к приему итальянок.
— Меня вел к алтарю Максон. Не знаю, увижу ли я теперь когда-нибудь своих родителей. Наверное, для них будет лучше вообще со мной не встречаться.
Эти слова явно причиняли ей боль. Если бы я была на ее месте и внезапно стала Восьмеркой, исчезнуть было бы гуманнее всего по отношению к родным. Конечно, им было бы трудно, но рано или поздно все забылось бы. И мои родители оправились бы от потери.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она растопырила пальцы левой руки, и я заметила на безымянном пальце тонкое колечко.
Оно было из шнурка, завязанного на узелок, но смысл был предельно ясен: я занята.
— Думаю, скоро Картеру придется раздобыть для меня новое кольцо. Это уже истерлось. А я, если он начнет работать на конюшне, буду делать ему новое кольцо каждый день. — Она шутливо пожала плечами. — Впрочем, я не возражаю.
Меня очень занимала одна тема. Возможно, спрашивать подобные вещи было невежливо, но я никогда в жизни не стала бы обсуждать это ни с мамой, ни с Кенной.
— Ну и как, вы с ним уже… ну… это самое?
До нее не сразу дошло, что я имею в виду, потом она рассмеялась.
— А! Да, мы уже.
Мы обе захихикали.
— Ну и как это было?
— Честно? В первый раз не очень. Но во второй было уже лучше.
— А-а. — Я не знала, что еще сказать. — Ну да.
Повисла пауза.
— Мне очень тебя не хватало. Я скучаю по тебе. — Я коснулась веревочного кольца на ее пальце.
— И я по тебе скучаю. Может, когда ты станешь принцессой, я чаще буду сюда пробираться.