Элита

Я бросилась открывать и уперлась в объектив фотокамеры. Щелкнул затвор, запечатлевая мою ошарашенную улыбку. Должно быть, изумление на моем лице очень быстро превратилось в возмущение этим маленьким фокусом, потому что Максон со смехом запечатлел и его тоже.
— Вот тоже шутник нашелся! Заходи же, — велела я, хватая его за локоть.
Он подчинился.
— Прости, я не мог противостоять искушению.
— Не слишком же ты торопился, — упрекнула его я, устроившись на краешке кровати. Он подошел и уселся рядом так, чтобы мы могли видеть друг друга.
— Мне пришлось зайти к себе в комнату.
Он осторожно пристроил камеру на столике в изголовье кровати, бросив взгляд на склянку с монеткой на дне. Потом издал звук, больше всего похожий на смешок, и снова обернулся ко мне, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
— А-а. Ну и как впечатления от поездки?
— Странные, — признался он. — Мы были в сельских районах Новой Азии. Отец сказал, там произошел какой-то локальный конфликт, но к тому времени, как мы туда добрались, все уже было улажено. — Максон покачал головой. — Честно говоря, я так и не понял, зачем нам понадобилось туда лететь. Мы несколько дней бродили по древним городам и пытались разговаривать с местными жителями. Отец остался недоволен моим уровнем владения языком и требует, чтобы я больше занимался. Как будто у меня сейчас и без того мало дел, — добавил он со вздохом.
— Как-то это странно.
— Наверное, он устроил какую-то проверку. В последнее время он постоянно устраивает такие вещи без предупреждения, и я даже не всегда понимаю, что меня проверяют. Может, он хотел посмотреть, как я принимаю решения или веду себя в непредвиденных обстоятельствах. Не знаю. — Он пожалмплечами. — В любом случае у меня такое чувство, что этумпроверку я не прошел. — Какое-то время Максон не знал, куда деть руки. — И потом, он хотел серьезно поговорить со мной об Отборе. Думаю, он счел, что мне полезно сделать небольшую передышку, посмотреть на все свежим взглядом или что-то в этом роде. Честно говоря, мне до смерти надоело, что все, кому не лень, твердят о решении, которое должен принять я.
Ясно, что посмотреть на все свежим взглядом с точки зрения короля значило выкинуть меня из головы. Не раз мне доводилось видеть, с каким выражением он улыбался остальным девушкам за столом и кивал им в коридорах. На меня он так никогда не смотрел.
Мне немедленно стало не по себе. Я не знала, что сказать. Похоже, Максон тоже не знал.
Я решила, что пока не стоит заводить с ним разговор о дневнике. Он всегда с такой неуверенностью говорил о своих лидерских качествах, о том, каким королем он хотел бы стать, что я не чувствовала себя вправе требовать от него ответов, которых, вполне возможно, у него пока и близко не было. Где-то глубоко в мозгу свербела мыслишка, что он мог знать больше, чем мне в том признавался. Необходимо получше разобраться во всем самой, прежде чем заводить с ним этот разговор.
Максон нерешительно кашлянул и вытащил из кармана небольшую нитку бус.
— Как я уже сказал, мы побывали в разных городках, и я разглядел их в лавке у одной пожилой женщины. Они голубые, — добавил он, как будто я сама этого не видела. Ты, кажется, любишь голубой цвет.
— Очень люблю, — прошептала я.
Я взглянула на браслет. Несколько дней назад Максон увидел его в лавке на другом краю земли… и подумал обо мне.
— Больше никому ничего не привез. Если можно, пусть это останется между нами? — (Я лишь молча кивнула.) — Ты ведь не из тех, кто любит хвастаться.
Я не могла отвести от браслета глаз. Он был совсем скромный, из полированных камней, которые не были даже драгоценными. Я протянула руку и пальцем погладила бок овальной бусины.
Максон помахал браслетом, и я рассмеялась.
— Хочешь, я надену его тебе? — предложил он.
Я кивнула и подставила ему свободное запястье. Гладкие бусины приятно холодили кожу. Максон обвил мою руку и завязал маленькую ленточку, на которую они были нанизаны.
— Очень красиво, — произнес он.
Этого оказалось достаточно, чтобы сквозь все мои тревоги пробился крохотный росток надежды.
Он заставил ощутить, как мне его не хватало, и сбросил с моего сердца тяжкий груз. Захотелось вычеркнуть из памяти все, что произошло после того злосчастного Хеллоуина, вернуться назад в тот вечер и вновь стать той беззаботно танцующей парой. И тут мое сердце опять придавила свинцовая тяжесть. Вернись мы в тот вечер, у меня не было бы причин сомневаться в его искренности. Даже если бы я позволила себе проявить все те качества, которыми я, по словам отца, обладаю и которых, по мнению Аспена, начисто лишена, я все равно не стала бы… и не смогла бы стать Крисс. Она была лучше меня.
Я так устала, так изнервничалась и запуталась, что начала плакать.
— Америка? — спросил Максон нерешительно. — Что случилось?
— Я не понимаю.
— Чего?
Я отметила про себя, что плачущие девушки уже не наводят на него ужас.
— Тебя. Я совершенно перестала тебя понимать в последнее время. Я смахнула слезы с одной щеки, а Максон очень бережно утер другую. Странно вновь чувствовать его прикосновение. С другой стороны, оно было таким знакомым и привычным, что мне показалось бы неправильным, если бы он этого не сделал. Когда слезы были утерты, Максон не отнял руки, а ладонью погладил меня по щеке.
— Америка, — произнес он очень серьезно, — если ты захочешь что-то узнать обо мне — о том, что для меня важно и кто я на самом деле, — достаточно просто меня спросить.
У него был такой искренний взгляд, что я чуть и в самом деле не спросила. Я едва не взмолилась, чтобы он все мне рассказал: в какой момент он обратил свой взгляд на Крисс? Знал ли он про дневники? Что такого было в этом совершенном браслете, что заставило его вспомнить обо мне?
Но как узнать, правду он скажет или нет? А тут еще и другой вопрос: как быть с Аспеном, если чаша весов — я это постепенно осознавала — склонялась в строну Максона?
— Не знаю, готова я к этому или нет.
Максон на мгновение задумался, потом взглянул на меня:
— Я понимаю. Во всяком случае, думаю, что понимаю. Но нам нужно в самое ближайшее время поговорить о некоторых серьезных вещах. Так что, когда будешь готова, я рядом.
Он не стал на меня давить. Вместо этого, поднялся, коротко кивнул и, забрав со столика камеру, двинулся к выходу. Прежде чем переступить через порог, Максон в последний раз оглянулся, и я с изумлением осознала, как больно мне видеть, что он уходит.
  
Глава 25
 
— Частные уроки? — переспросила Сильвия. — Несколько раз в неделю?
— Именно так, — подтвердила я.
Впервые за все время с моего приезда я была искренне благодарна судьбе за то, что есть Сильвия. Я знала, что она ни за что в жизни не сможет отказаться от возможности заполучить благодарного слушателя, внимающего каждому ее слову. А если это значило, что она нагрузит меня дополнительной работой, что ж, будет чем себя занять.
Думать о Максоне, Аспене, дневнике и моих соперницах одновременно было мне сейчас не под силу. То ли дело протокол, где все либо черное, либо белое, и подготовка законопроектов, где каждый шаг строго регламентирован. С такими вещами я вполне могла справиться.
Сильвия посмотрела на меня, все еще немного ошарашенная, потом расплылась в широчайшей улыбке и бросилась меня обнимать.
— Ох, это будет чудесно! — воскликнула она. — Ну, наконец-то хоть одна из вас поняла, как это важно! — Она чуть отстранила меня. — Когда вы хотите начать?
— Прямо сейчас.
Она едва не лопалась от удовольствия.
— Сию секунду, только принесу книги.
Я погрузилась в занятия, благодарная Сильвии за слова, факты и цифры, которые она вбивала мне в голову. Когда не занималась с ней, то готовилась к очередному занятию, чтобы убить время в Женском зале. Это помогало почти отключиться от разговоров остальных девушек.
Я корпела над книгами и с нетерпением ждала следующего общего занятия.