Из записок районного опера (СИ)
Пру танком, в наглую… Спокойно захожу, осматриваюсь, командую: «Покажи, что у тебя в карманах!.. Это — на стол, немедленно!.. Ты что хамишь — по мозгам хочешь?!.» А он по мозгам — не хочет… Сейчас-то они могут сделать со мною что угодно, но что потом сотворят с ними мои кореша?!. А ведь — сотворят, за нами не заржавеет, и не только потому, что за своих друзей опера мстят, и мстят жестоко, но и — чтоб раз и навсегда вколотить в этих и во всех прочих блатарей, внедрить железно в их генную память: опер — личность неприкосновенная, опера — не трогать, кто опера замочил — тот не только себя под ответный удар подставил, но и всё кодло!.. Гнида он, подведший свой же бандитский коллектив, удавить его без лишних базаров, а труп — м у с а р к е подкинуть… Типа: смотрите, мы сами уж и покарали вашего обидчика…
Но это — ещё не полная гарантия моей безопасности, а полная — в том, чтобы плечи мои голова украшала, а не ночной горшок… Должен постоянно секти я окружающую ситуацию, и вовремя реагировать на все изменения в ней… Вижу, что дело пахнет керосином, и вроде бы меня собираются сейчас уработать — не жду похоронного марша, всегда нападаю первым. Вначале — определяю, кто в противостоящей мне компашке главарь, организационное ядро, идейный вдохновитель и подстрекатель, так сказать, и — гашу первым именно его. Жёстко гашу, чтобы не встал в ближайшие полчаса. Техника и тактика нанесения внезапных ударов отрабатывается заранее, всё делается чётко и продуманно.
Начинать лучше всего — с чего-нибудь доброжелательного, типа: «Кажись, ты тут — единственный правильный пацан…», — и сразу же, без малейшей паузы, бить по глазам!.. Ошарашил, тут же ухватил за волосы, и с размаху о стену или дерево — бац!.. Всё, в отключке он, остальные — пялятся остолбенело, а я им, весело скалясь: «Ну что, козлы, ещё кто-нибудь хочет?!.» А чего хотеть-то, один хотельщик — эвон, валяется с раскроенной черепушкой… (Объяснить позднее проломленную голову куда проще, чем простреленное плечо или ногу, «он случайно споткнулся, упал и ударился головою, я пытался его поддержать, но — не успел…». Закрытые в РОВД дружки «неудачно упавшего» всё подтвердят, и пусть попробуют не подтвердить!.. Даже и прокуратура цепляться не станет, увидев по материалам дела соотношение сил: один безоружный опер против 5–6 вооружённых холодным оружием блатарей… А начальство ещё и похвалит: «Ловко ты их… Молодец!..»).
Но это — лишь одна из схем поведения. Вообще же их может быть много. Если в одних ситуациях отступать нельзя ни в коем случае, лучше уж пусть мочат тебя, то в других — прояви гибкость, удались на более укреплённую позицию… Заупрямься сейчас — пострадаешь без всякой пользы для дела, а так — выйдешь из-под удара, и чуть позже, вернувшись усиленным коллегами вариантом, нанесёшь ответный сокрушающий удар!..
Однажды, помню, встретил я на улице кучку юнцов. Силушка глупая в них бурлит, гормоны изнутри подпирают, узнав про моё ментовское звание — прогудели беззаботно: «Да п-шёл ты, лягаш!..» Так-так… Начни возникать я, намекать на репрессии — побили бы… Малолетки же, мозгов — с горошину, живут только сегодняшним, про последствия не беспокоятся… Но и спускать было нельзя — оборзеют Позднее, заматерев, больших бед могут натворить… Отступил культурно, не теряя лицо: «Чтоб завтра в два пришли в Заводской РОВД, комната 412, вызываю всех для профилактической беседы!.. Не опаздывать!..» В ответ — гогот: «Да пошёл ты!..» Они думали, что дурак я, и впрямь надеюсь их в своей 412-й комнате когда-либо увидеть… Дураков — не боятся, их презирают и жалеют снисходительно… Так побили бы они меня как сидорову козу, месяц в реанимации — удовольствие для гурманов, а так — ушёл лишь слегка оплёванным, но — неповреждённым…
Ребята ещё и косячок с д р а п о м не успели скурнуть, посмеиваясь над придурковатым м у с о р к о м, как к ним сзади подкатил «уазик» с мигалками, вызванный мною по телефону. Оттуда выскочили мои коллеги с дубинками, а из-за угла тотчас вывернулся и я, улыбающийся:: «Ну что, дитятки, потолкуем?..»
И — потолковали… Сперва — тут же, на улице, потом — в обещанном им давеча 412-м кабинете… Зря они так ржали, между прочим. Ещё долго та комната будет вспоминаться ими с холодной дрожью!.. Сердитый опер — зрелище не для слабонервных…С трудными подростками нужно вести воспитательную работу, и я воспитываю их — долго, страстно, нежно… Но — без следов!..
4. «…ПОГИБ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ…»
Серьёзным бойцам опер угро — не противник. Мы в основном — мастера по битью, а не по дракам, для силовых акций у нас — ОМОН. Ребята там — плотные, быстрые, в масках и с автоматами, любую команду исполнят без сомнений… Отвечать им в любом случае не придётся, натвори они несусветку — за всё ответят те, кто отдал им приказ… Скажут такому лбом бронированные двери проломить — проломит, велят под пули во весь рост пойти — пойдёт… Таким орлам и укреплённую вражескую позицию с ходу штурмовать не слабо, и колонну беззащитных женщин и стариков разогнать — всё по барабану!.. Я не хочу таким быть, от постоянных встрясок и стычек разболтавшиеся мозги потихонечку выплёскиваются из ноздрей и ушей, но в бесстрашии и личной отваге равных им в милиции — нет.
Умный — всегда побаивается, он умеет считать варианты, и в любой критической ситуации пытается нащупать наименее опасный и наиболее выгодный лично для себя выход. У туповато-вышколенного же нет никаких вариантов, кроме одного: приказ получен — вперёд и с песней!.. А убьют — ну и хрен с ним, главное — чтобы командир остался доволен!..
Ну а мы, опера, труса — не празднуем, но и на рожон не лезем, ну его…
Забежавший в дом гопник обрез в форточку выставил, а мы что — должны под огнём к нему подбираться?!. Да идите вы лесом!.. Лучше посидим в укрытии, за деревом потолще, или в уютной глубокой канаве. Подождём, чего он дальше творить будет. Деться ему некуда, посидит — поразмыслит, да и сдастся на милость ментовскую, а не сдастся, пойдёт на прорыв — внезапно кинемся под ноги с разных сторон, повалим, затопчем кучею… Но если и не получится, если сумеет отбиться и уйти от погони — не беда, изловим позже. Вычислим, куда он мог залечь на дно, и нагрянем внезапно, — не успеет и за обрез схватиться… Тогда-то с ним и пообщаемся!…Но случись и самое невероятное, сумей он вообще ускользнуть и смыться из района — ну и что?.. Скольких этих бандитов уж повязали и «закрыли» на долгие и вполне заслуженные ими сроки, и если парочке-другой удастся судьбы этой избежать, остаться безнаказанным — никакой трагедии лично я в этом не вижу. Так сто тысяч бандитов по нашей стране разгуливает, а так — сто тысяч и ещё двое-четверо, вот и вся разница. И лучше уж двумя пойманными преступниками на Земле будет меньше, чем одним убитым опером — больше.
Мне ведь тоже жить хочется, и из моих товарищей никто на тот свет — не торопится!..
А если начальство со мною несогласно, и требует, чтобы я отдал жизнь в борьбе с преступностью, то пусть сперва само идёт под бандитские пули и сдыхает под ними!.. Их мясистыми руководящими задницами только личный состав от бандитских с т в о л о в и заслонять… Станьте примером бесстрашия для подчинённых, господа командиры, не всё же вам нас под удары подставлять!..
…При правильной организации дела риск жизни и здоровью опера — не очень велик. Это только в фильмах менты не выходят из перестрелок и потасовок, реальная же действительность — буднична, прозаична и даже скучновата…
Но хоть и не так чтобы часто, однако же и достаточно регулярно сообщают: «…сотрудник милиции тяжело ранен…», или: «…сотрудник милиции погиб при исполнении…» Выплатить мало-мальски приличную сумму компенсации семьям погибших держава жилится, урезывает сумму до минимума. Да и ту выплачивает со скрипом и позорным кривлянием, словно подачку кидает… И чтоб хоть морально как-то доплатить к тем копейкам — начальство через организованные пресс-службой УВД статеечки изображает всех без исключения погибших сотрудников милиции как беззаветных героев — «гвардейцев», сражающихся-де с преступностью как сказочные витязи и павших в схватке с превосходящими силами Зла… На самом деле никакие они не герои, а такие же нормальные мужики, как и все.