Путанабус. Наперегонки со смертью

И включила настольную лампу, сдвинув ее так, чтобы яркий свет не попадал на Наташкины веки, но было уже поздно.
Наташка неожиданно проснулась. Распахнула свои длиннющие ресницы. Увидела меня — и глаза сразу засияли звездчатыми сапфирами. И губы ее, непроизвольно распялившись в глупой улыбке, хрипло прошептали:
— Жорик, любый мой…
Приподняла руку, которую я тут же схватил в свои ладони.
— Все хорошо уже, милая. Я же рядом с тобой, — сказал я, целуя ее ладонь.
По Наташкиным вискам покатились горошины крупных слез.
Она всхлипнула и сказала:
— Не смотри на меня. Я страшная. Ты разлюбишь меня такую. — И повторила, возвысив голос почти до истерического крика. — Не смотри на меня! Не смотри на меня!! Не смотри на меня!!!
На ее крик мигом набежали госпитальные карги и незнакомая мне медсестра, которые пинками выпихнули меня из Наташкиного кубрика, что-то раздраженно крича в полный голос на языке, которого я не знаю.
А потом мне приснился кошмар.
Сейчас вообще гонят из госпиталя, и свиданок с Наташкой не дают.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 12:00.
Собрался на выписку я достаточно быстро. Сестра-хозяйка в подвальном помещении госпиталя выдала мне под роспись, что у нее значилось в перечне моего имущества. Беглая проверка показала, что все вроде бы на месте, в том числе и лламовский кольт с запасными магазинами в подсумках. И патроны все на месте. Впрочем, меня сюда и доставили вертолетом только с тем, что было на мне. Все остальное в автобусе осталось.
Там же в подвале я и переоделся, сдав обратно веселенькую пижамку и тапочки. Противно было надевать нестираные заскорузлые носки, но что поделать — стиркой моего тряпья тут никто не озадачился. Как засунули их в ботинки, так они там все это время и лежали, ароматизируя окружающее пространство.
Документы и деньги, что нашли в моих карманах врачи, выдали по отдельному списку. Не стал даже вспоминать, сколько наличности у меня тогда с собой было. Все равно основная касса у Ингеборге на руках. А мои личные деньги за самой малостью — это электронная запись на айдишке. Рассовал, что выдали, снова по карманам вместе с золотой зажигалкой трофейной, носовыми платками, сигаретами и медицинским жгутом с индпакетом.
— Оружие наденьте так, чтобы все его видели, — посоветовала сестра-хозяйка, подавая мне мой маленький «шмайсер» в кобуре для ношения на щиколотке. Эк, это я про него забыл. Незачет.
Низенькая, худенькая, жгуче чернявая женщина лет сорока пяти, с бледной кожей, в белом халате и простой косынке, завязанной узлом на затылке. Совсем не похожа она на сестер-хозяек из русских больниц. Там они все больше тучностью берут. И повышенными тонами голоса при общении с больными и их родственниками.
— На скрытое ношение оружия в Виго требуется особая лицензия от оружейной комиссии кортесов, — добавила она, видя мое некоторое недоумение.
Что ж, будем хвастаться окружающим костяной рукоятью кольта, а «шмайсер» придется нести в руках. Иначе не получается. Даже сумки никакой нет.
— Спасибо, что предупредили.
— Не за что. Вот еще бумага. Распишитесь в ней, что ознакомлены с тем, что ваша сумка изъята коррехидором без досмотра и описи.
Расписываясь, спросил:
— Как эта сумка выглядела?
— Небольшая такая, плоская, с ремнем через плечо. Кожаная. Коричневая.
Понятно. Полевую сумку с меня коррехидор слямзил вместе со всеми бумагами от «погорельцев». Так я с ними и не ознакомился.
Видя мою озадаченную рожу, сестра-хозяйка извинилась, оправдываясь:
— Кто я, чтобы препятствовать коррехидору? Все, что смогла, — так это заставить его написать такую бумагу.
— Спасибо, — на автомате проговорил я, думая…
Впрочем, ни о чем не думая. Слишком мало информации, чтобы о чем-либо продуктивно думать.
— Если хотите хороший совет, — снова высказалась женщина, — то сходите в церковь, поставьте свечу своему ангелу-хранителю. За чудесное спасение.
 
И она перекрестилась ладонью по-католически.
— А как у вас решается вопрос подчинения католиков Новой Земли папе римскому со Старой Земли? — Мне это действительно стало интересно, как они это делают, если отсюда обратного хода нет.
— Пока никак, — охотно ответила сестра-хозяйка. — Идут долгие споры. Но, как говорят, все равно никакой связи с Ватиканом никто не имеет. Поэтому живем, как первые христиане — общинами, сами выбирая себе епископов.
Она снова перекрестилась.
— А апостольское правило о том, что в граде должен быть только один епископ, соблюдается?
— Неуклонно. Всеми сестринскими церквями.
Важная информация. Надо расширить знания.
— А кто входит в список сестринских церквей?
— Апостольская католическая церковь, англиканская, ортодоксальная и греко-католическая. Последних очень мало, зато они самые буйные. Через месяц в Кадисе собирается второй сестринский собор Новой Земли. Святые отцы будут вырабатывать общий канон для христиан Новой Земли. На первом соборе в Паланге этого не получилось. До драки между святыми отцами дошло, — женщина снова перекрестилась, — прости, Господи, им этот грех. Ножками от стульев дрались. На улице. Стыд-то какой… святые отцы… — Женщина горестно покачала головой.
— А что постановил первый собор? Или вообще никаких решений не было принято?
— На первом сестринском соборе утвердили общий для всех Никейский Символ Веры и решили, что каждый добрый христианин может принимать требы, исповедоваться и причащаться у любого священника сестринских церквей. И молиться в любом их храме. Но дальше не пошло.
— Давно это было?
— Пять лет назад.
— Русские земли принимали участие в соборе?
— Только священники из Московского протектората. Протекторат Русской армии больше с протестантами путается.
Вот это интересный штришок. Надо зарубочку на памяти сделать, потому что «это „ж-ж-ж“ — неспроста». Но я подумаю об этом потом. Сейчас же спросил другое:
— Много храмов в Виго?
— Пока один, возле городского кладбища. Базилика Санта Марии де ла Крус.
Она снова перекрестилась, потом перекрестила меня. На это раз — даже поцеловав свою руку, которой являла знамение.
Простившись с этой милой женщиной, я устремился на выход из подвала, где под сводчатыми потолками гулко отдавался стук моих грубых ботинок по каменной плитке.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 3 число 6 месяца, понедельник, 12:51.
— Вот выписка из истории болезни. Храни ее. Если у тебя будут ухудшения, она поможет врачам разобрать что к чему и не исследовать твой организм с самого начала.
Доктор Мария положила на стол довольно пухлую папку, из которой торчали углы рентгеновских снимков.
— Спасибо вам всем, что не дали мне умереть, — посмотрел я в черные глаза доктора Балестерос. — Я этого никогда не забуду. Хотя не скажу, что пребывание в вашем госпитале было для меня приятным.
— Спасибо, это так эфемерно, — произнесла Мария, лукаво улыбаясь и добавляя к папке пластиковый пакет с ручками.
— Вроде как за наше лечение уже заплатили городские кортесы? Я не ошибся? — Это я про эфемерность намекнул: типа, что взяток давать не буду.
— Нет, не ошибся. Заплатили даже де Охеда за ее препараты. Дорого.
— «Поляну» готов накрыть в любом ресторане по вашему выбору. Рад буду видеть там вас, сеньора Купера и сеньориту де Охеда.
— Что такое «polyana»? — переспросила врачиха.
— Стол с угощениями по-русски. На ваш выбор, — пояснил я.
— Хорошо. Завтра в двадцать часов в ресторане «Ладино». Легко найдешь его в районе рыбного порта. В этом городе каждый знает, где он. Это самое старинное заведение тут. Еще с пятого года, когда Виго больше напоминал бандитский шалман, нежели цивилизованное место.