Счастливые девочки не умирают

– Бен… – Пейтона колотила крупная дрожь. Деревянные половицы под ним завибрировали. – Приятель, ты не…
Пейтон не договорил. Это односложное словечко стало последним, что он успел сказать. Выстрел разнес его красивое лицо. Один из зубов, идеально белый и ровный, как подушечка жевательной резинки, запрыгал по полу.
От выстрела у нас заложило уши. Лиам шарахнулся как можно дальше от Пейтона, укрывшись за нашими с Акулой спинами. Тедди съежился у другого края стола, вцепившись в ножку стула с таким отчаянием, с каким малыш цепляется за свою мамочку, моля не уходить в гости. На секунду мне показалось, будто я оглохла. На ковре неровным пятном расползлась капелька крови. Единственная капля моей крови.
Бен присел на корточки и полюбовался на творение рук своих. Пейтона отбросило на стоящие позади стулья, и он повис на них, раскинув руки в стороны, как огородное пугало. Нижней половины лица как не бывало. Вокруг него клубился пар, как от заливистого смеха в морозный вечер.
Лиам прижался ко мне, уткнувшись мокрыми губами в спину, и не увидел чуда, которое произошло в следующий миг. Мы не могли поверить своим глазам: Бен выпрямился, и его гладкие белые икры стали удаляться от нас, все дальше и дальше, свернули налево, к лестничной клетке, с которой можно было спуститься на нижний этаж, в гуманитарное крыло. Этажом выше располагались неиспользуемые жилые комнаты – наследие бывшего пансиона. Сейчас туда сгоняли нерадивых школьников, оставленных после уроков.
Я начала задыхаться, как на финишной прямой после затяжного бега, и лишь тогда поняла, что все это время сидела, не дыша.
– Кто это? – спросила я, привалившись к Акуле. – Кто это был? – повторила я, хотя прекрасно знала ответ.
– Что с Энсили? – высоким голосом проскулил Лиам, внезапно лишенный своего ореола крутизны теперь, когда весы качнулись в другую сторону. Ему стоило лишь обернуться, чтобы ответить на свой собственный вопрос. Позади лежало мертвое тело Энсили с расколотой, как орех, головой.
– Черт, всё точно как в «Колумбайн», – промямлил Тедди из-под другого края стола. Мы учились в средней школе, когда в штате Колорадо произошла трагедия: двое вооруженных учеников напали на своих учителей и остальных школьников. Не знаю, что творилось тогда в Брэдли, но в школе Святой Терезы мы обступили старенький телевизор, установленный в библиотеке, и не отрываясь смотрели репортаж за репортажем, пока сестра Деннис не выключила его и не пригрозила снизить оценки, если мы тотчас же не вернемся в класс.
Из столовой в комнату просачивался дым. Надо было уходить, однако единственный путь к спасению вел по его стопам. По стопам Бена.
– У кого-нибудь есть с собой мобилка?
В то время далеко не у всякого подростка был мобильный телефон, однако он был у всех, сидевших под столом в комнате Бреннер Болкин. Впрочем, это не имело значения – все равно никто не успел захватить рюкзак, покидая столовую.
– Что теперь делать? – Я посмотрела на Акулу в уверенности, что она знает ответ. Когда ответа не последовало, я предложила: – Надо бежать отсюда.
Но вылезать из-под стола никто не пожелал. А тем временем комната потихоньку заполнялась дымом, несущим смрад паленых волос и плавящейся синтетики: искусственной кожи, пластмассовых подносов, блузок из полиэстера. Я отпихнула стоявший справа от меня стул. Тедди сделал то же самое. Друг за другом мы выбрались из-под стола, все четверо. В углу возвышался монументальный посудный шкаф, за которым мы и укрылись. Он приходился нам примерно по пояс; какая-никакая, а все-таки защита.
Мы заспорили. Лиам настаивал, что нужно остаться и ждать полицейских, которые наверняка уже выехали. Тедди убеждал, что надо уходить. Пламя распространялось слишком быстро. Сквозь окно, расположенное под потолком, лился солнечный свет, освещая стол, под которым застыли Энсили и Пейтон. На миг мы как будто нашли компромисс. Тедди пододвинул стул, задев при этом плечо Энсили, и взгромоздился на него. Как Тедди ни силился, ему не удалось открыть створку, при том, что он был самым сильным из всех, оставшихся в комнате.
 
– Надо сматываться! – настаивал Тедди.
– А если он нас подкарауливает?! – воскликнул Лиам. – Так было в «Колумбайн»! – Он в сердцах хватил рукой по шкафу. – Гомосек! Долбаный гомосек!
– Заткнись! – заорала я. Приходится орать, когда у тебя в ушах оглушительно воет пожарная сигнализация. – Из-за этого он и здесь!
Лиам бросил на меня взгляд, исполненный страха. В тот момент я не могла знать, почему мои слова так его напугали.
– Он нас не тронет, если мы пойдем с ней. – Тедди кивнул на Акулу.
– Тебя он тоже не тронет! Поэтому ты и тащишь нас отсюда, – злобно хохотнул Лиам.
– Нет, – покачал головой Тедди. – Мы с Беном не дружили. А вот к Бет он относился хорошо.
Поначалу я даже не поняла, о ком речь, – так давно я не слыхала настоящего имени Акулы.
– Мы с Беном давно не виделись, – всхлипнула Акула и утерла нос рукой. – И это… это был не Бен.
Раздался глухой стук – опрокинулся один из стульев. Вздрогнув от неожиданности, мы судорожно вжались друг в друга. Кто-то застонал.
– О господи, – ахнула Акула. – Пейтон.
Пейтон с шумом пытался дышать. Обогнув посудный шкаф, мы с Акулой бросились к нему. Он наполовину выбрался из-под стола и хватался за воздух скрюченными негнущимися пальцами. Он силился что-то сказать, но на месте рта у него теперь зияла дыра, в которой клекотала кровь.
– Полотенце, быстро! – крикнула Акула застывшим, как на фотографии, Лиаму и Тедди.
Они метнулись к посудному шкафу. Задребезжало столовое серебро, и в нас полетели полотняные салфетки с ярко-зеленой вышивкой «Школа Брэдли».
Мы с Акулой прижали салфетки к когда-то прекрасному, а теперь изувеченному лицу Пейтона. Вместо нижней челюсти висели клочья окровавленных мышц и раздробленных костей. Салфетки моментально напитались кровью. Было невозможно без содрогания смотреть в это лицо с ободранной кожей, лишенное прежних очертаний. Но так же, как любое слово, будучи повторенным сто раз, лишается всякого смысла, превращаясь в набор незнакомых звуков, так и растерзанное лицо Пейтона начинало казаться не таким чудовищным, если вглядываться в него достаточно долго.
Пейтон еле слышно застонал. Я взяла его за руку, судорожно дергающуюся в воздухе, и, слегка сжав, опустила на пол.
– Ничего, ничего, – проговорила Акула. – Да, у тебя скоро важная игра. – Она громко всхлипнула. – И ты обязательно выиграешь.
У школы Брэдли нет шансов на победу – это знали все. Пейтон издал булькающий звук и пожал мои пальцы.
Как долго мы просидели рядом с Пейтоном, неизвестно. Мама и папа тебя любят, лопотали мы, тебе надо вернуться домой, так что держись. Не сдавайся, ты сильный, ты сможешь, не отступались мы, даже когда его рука похолодела, а дыхание стало чуть слышным и поверхностным. Вскоре Пейтон затих.
Тем временем огонь из столовой охватил лестницу. Пляшущие языки пламени грозились перекинуться на коридор, в случае чего путь к спасению будет отрезан, и мы навсегда останемся в комнате Бреннер Болкин.
– Черт, где же копы! – взвыл Лиам. Десять минут назад мы все вздохнули с облегчением, заслышав вой полицейской сирены.
– Пора идти, – твердо повторил Тедди. Он взглянул на Пейтона, тут же отвел глаза и принялся тереть их ладонями. – Слушайте, мне очень жаль, но нам правда пора.
– Он ведь еще дышит.
Я перевела взгляд на Пейтона. Когда он начал захлебываться собственной кровью, я уложила его голову себе на колени. Мои брюки пониже талии намокли и прилипли к животу. Из мрачных глубин памяти, словно яркая лампа, вспыхнувшая над головой посреди ночи, вдруг вырвалось воспоминание о тех минутах, когда голова Пейтона впервые оказалась у меня между ногами. По крайней мере, в моем воспоминании он глядел на меня ясными, широко раскрытыми глазами, наивно полагая, что делает мне приятно.
– Тифани, уходим, иначе мы тут задохнемся! – торопил Тедди.