Сильнейшие (ЛП)

— Воспользоваться моей силой? — тихо повторяю я.
— Да, Адина, воспользоваться твоей силой, — выдыхает он. — Потому что именно это я и делаю. Это моя суть, — он делает шаг вперед, заставляя меня отступить, пока мои плечи не упираются в стену. — А теперь спасти ее будет еще труднее.
Мой разум лихорадочно перебирает все сведения о представителях Элиты. Всем известно, что Кай Эйзер — единственный зарегистрированный Владетель в Илии. Одни считают, что никто никогда не обладал такой силой, другие же подозревают, что король обеспечил своему сыну титул сильнейшего Элитного, устранив любую угрозу.
И, возможно, я смотрю на одну из таких угроз прямо сейчас. Возможно, я смотрела на него в течение нескольких недель.
Я растерянно сглатываю
— Ты не Фэйзер.
Он напряженно и горько смеется:
— Нет, сладкая, я не он. И Гера умрет на этих Испытаниях, если я не смогу ее вытащить.
Качаю головой, борясь со подступающими слезами.
— Вытащить ее? Ты имеешь в виду сбежать с ней? — Он раскрывает рот, но из меня уже вырывается гнев. — Ты собирался оставить меня! Ты собирался забрать Геру и сбежать из королевства! — прерывисто вздыхаю. — Ты собирался умереть, если бы они тебя поймали.
— Я все равно должен был умереть, — выдыхает он. — Это было лишь вопрос времен, когда кто-нибудь узнает, кто я. В королевстве может быть лишь один Владетель.
Мое зрение затуманивают непролитые слезы.
— Ты солгал мне. Ты использовал меня.
Он качает головой, призывая меня понять:
— Гера — это все, что у меня осталось…
— У тебя была я! — я задыхаюсь. — У тебя была я, и я бы сохранила твою тайну. Ты понятия не имеешь, на что я готова ради людей, которые мне небезразличны. Но ты солгал, — Я, спотыкаясь, выхожу на улицу, яростно вытирая свои влажные щеки. — По крайней мере, у меня хватило приличия попрощаться.
Вырываюсь из хватки Мака и слышу, как он выкрикивает мое имя, пока я исчезаю в потоке людей.
Глава десятая
Макото
Я вижу, как она забирается в карету, и заново переживаю тот момент, когда Гера делала то же самое. Дверь захлопывается, и Адина исчезает из виду, вероятно, улыбаясь своей подруге, как будто только что не вытирала с лица слезы. Слезы, в которых виноват я.
Раньше я задавался вопросом, что нужно сделать, чтобы сломить ее; сколько времени пройдет, прежде чем счастье в ней потухнет так же, как и во всех нас. Я бы хотел этого не знать.
Но я сделал это.
Карета начинает громыхать по дороге, унося ее прочь, и я отворачиваюсь. Лут переполнен зеваками, все улыбаются и машут участнице, заехавшей в гости.
Безразлично пробираюсь через толпу, ощущая давление чужих способностей, каждая из которых угрожает задушить меня. Впервые за несколько дней позволяю себе принять всю тяжесть этой удушающей силы. Если бы она только знала, на что я готов пойти, лишь быть таким, как она — тем, кем притворялся.
Потому что способность Владетеля всегда делала меня слабым. Мишенью. Одиночкой.
Однако, я забывал об этом когда был с ней. Когда я был еще одним Фэйзером в ее окружении. И теперь я, возможно, никогда больше не получу возможность находиться рядом с Адиной.
Быть может, мне стоило позволить отцу поступить со мной так, как он хотел. Позволить ему завершить начатое в тот день, когда я получил этот шрам на губах. Даже смерть не принесла бы мне столько же боли, сколько принесла ложь Дине.
Однако вместо того, чтобы умереть, я сбежал с Герой, и теперь мне нужно сделать это снова. Но на этот раз я буду тем, кто ее спасет.
Проталкиваюсь сквозь толпу, думая о карете, с грохотом приближающейся к замку, куда я должен попасть сегодня вечером. Мне придется пересмотреть свой и без того рискованный план, учитывая, что теперь я не смогу воспользоваться силой Адины. Пробраться незамеченным больше не вариант. Единственный план, который у меня остался, — просто притвориться Гвардейцем. Посмотрим, насколько убедительной окажется мундир, сшитый Адиной.
 
Внезапно я оказываюсь перед дверью своей мастерской и распахиваю ее с привычным скрипом. Комната выглядит тусклой и унылой без ее света. От нее остались только лоскутки, иголка и нитки — моя последняя связь с временем, проведенным вместе.
Медленно прохожу по комнате, осматривая каждую место, которое она оставила в беспорядке. Угол моего рабочего стола липнет от тонкого слоя меда, указывая на ее привычное место. Мягкая тренировочная стена все еще во вмятинах от ее кулаков. Мой взгляд цепляется за смятые простыни, которые когда-то покрывали ее тело и до сих пор хранят ее запах.
Качаю головой, поражаясь своей глупости. Это не должно было зайти так далеко. Эти чувства были нежеланными, и в той же непредсказуемыми. Она должна была быть лишь средством для достижения цели, первым шагом к новой жизни вдалеке от Илии и таящихся в ней угроз. Я был готов использовать ее, если это означало, что я смогу вызволить Геру из этих Испытаний. Это была надежда, за которую я держался. Потому что это все, что у меня осталось.
«У тебя была я!».
Ее голос, полный боли, эхом разносится в голове, заставляя меня заново прочувствовать эти горькие слова. Но мне от них никуда не деться. Потому что я никогда не смогу обладать ей, никогда не смогу наполнить ее яркостью, стать причиной ее улыбки. Я не заслуживаю ее, и я знал это с того самого дня, как увидел в ужасной синей рубашке.
Падаю на кровать, и мне на глаза попадается кусок ткани, валяющийся на полу. Я наклоняюсь, чтобы поднять его, и мой палец проводит по беспорядочным стежкам.
Тот лоскут, на котором она заставила меня тренироваться.
Однако то, что она изящно вышила на нем, вызывает улыбку на моем лице, изуродованном шрамом.
Продолжай тренироваться!
Снова и снова обвожу буквы, напоминая себе о предстоящей миссии.
О той, где я спасаю Геру от этих Испытаний и себя — от этого королевства.
Я никогда не думал, что мне будет так сложно уйти.
Потому что теперь есть она и все, что с ней связано.
До нее я не знал счастья, и если существует будущее, в котором ее нет, я знаю, что никогда больше не буду счастлив.
Отбросив ткань, я провожу прохладными пальцами по своему раскрасневшемуся лицу.
Мне следовало послушаться его. Следовало сдаться, как того отчаянно желал мой отец. Потому что теперь жизнь Геры находится в моих руках, после стольких лет, на протяжении которых она делала то же самое для меня.
Я знаю, что должен делать.
Но ловкие пальцы и мягкая кожа внезапно тянут мое сердце в противоположном направлении.
Глава одиннадцатая
Адина
Кровь оставляет на языке неприятный привкус. Облизываю палец, пытаясь остановить ее. Обычно больше всего от уколов иглы страдает большой палец, но, похоже, этим вечером указательный находится в не меньшей опасности.
Осматриваю поврежденную кожу, проклиная себя за неуклюжесть. C самого утра мои мысли блуждают далеко от шитья и лежащей передо мной ткани. Несмотря на усилия, все же продолжаю возвращаться к воспоминаниям о Луте и парне с испачканными сажей руками, шрамами на губах и прядью серебристых волос.
Раздраженно вздыхаю, и это первый звук в пустой комнате после нескольких часов тишины. Бледный лунный свет проникает сквозь пыльные окна, кидая теплый светящийся отблеск на разноцветные ткани, свисающие с полок и покрывающие столы.
Большую часть дней и ночей я провожу, спрятавшись в швейной комнате. С Пэй я провожу столько времени, сколько позволяет ее плотный график. Пока она тренируется и отдыхает, я изо всех сил стараюсь не испачкать кровью платье, которое пытаюсь закончить вовремя.
Серебряная шелковистая ткань струится по моей ноге, словно множество расплавленных монет. Убедившись, что кровь не сочится из моих ранок, в очередной раз провожу пальцами по материалу. Никогда раньше я не трогала такую ткань, не говоря уже о том, чтобы работать c ней. Вся комната заполнена материалами, о которых я могла лишь мечтать. Рулоны тканей разложены по полкам, а десятки столов стоят на мягком ковре — и все это для удобства швей.