Сильнейшие (ЛП)

И сейчас я не могу сбежать. Не тогда, когда Адина все еще здесь.
Расталкивая людей, пробираюсь сквозь переполненную улицу, что постепенно пустеет к вечеру. Пока я пробираюсь к знакомому тупику, до моих ушей доносятся обрывки скучных разговоров.
Мне трудно сдержать улыбку при виде ее приветственного красочного плаката. Он так похож на нее: такой же уютный, невинный и милый.
Хотя ее поцелуй совсем не был таким.
Ну, вначале, может быть. Но затем она быстро ответила на мой порыв.
Ее губы двигались в такт моим, завораживая. И если бы в тот момент она попросила меня о чем-нибудь, я, боюсь, не смог бы ей отказать.
Перешагнув через барьер, я сажусь на временно отведенную мне часть ковра. С каждой секундой я все больше чувствую неловкость. Пэйдин явно не стоит переживать, что я могу занять ее место.
Эта мысль перетекает в другую, и я внезапно начинаю задумываться, рассказывала ли Адина обо мне своей лучшей подруге. Но эта мысль быстро перерастает в более тревожную: что Адина действительно рассказала своей подруге обо мне. О моей силе. И все королевство гудит о том, как близки стали участница и будущий Силовик за время этих Испытаний. Всего лишь одна ошибка заставит принца понять, кто я такой…
Отмахиваюсь от череды беспокойных мыслей. Меня заверили, что Дина умеет хранить секреты. Хотя у меня нет этому подтверждения.
Я ерзаю, сидя на ковре, изо всех сил стараясь ни к чему не прикасаться. Нетерпеливо ожидая прихода Адины, я вытаскиваю небольшую коробочку из кармана жилета, что она сделала. Крышка легко соскальзывает, позволяя мне полюбоваться ее содержимым.
Игла немного крупнее тех, что я видел у нее раньше. Даже при тусклом свете серебро сверкает. Я едва могу различить изящные полумесяцы, выгравированные по всей длине.
Я никогда не дарил подарков. По крайней мере не таких.
Не что-то, что создано с любовью или из желания. Лишь то, что необходимо.
Это правда, вот, что ужасно. Я хочу ее.
Как она это называла? «Упасть в меня»7?
Я смотрю на сверкающую иглу, словно она может призвать Адину в этот переулок, в мои объятия. Потому что где-то по пути она сбила меня с ног. И теперь у меня нет возможности остановить свое стремительное падение.
Проходит время. Переулок погружается в темноту. Я прячу подарок обратно в карман. Веки тяжелеют, и я опираюсь спиной на грязную стену.
Где же она?
Сомневаюсь, что она пропустила бы нашу встречу в Форте без веской причины. Скорее всего, ее задержала Пэйдин. Возможно, ей пришлось помогать в решении какой-то модной проблемы.
Я улыбаюсь при этой мысли. Наверняка она сейчас восторженно раздает всем советы по поводу одежды и стиля.
Вздохнув, я поднимаюсь на ноги.
Она, безусловно, занята. И она будет извиняться передо мной за то, что просто выполняла свою работу. Я скажу ей, что теперь она должна мне поцелуй. Может, два. Или даже дюжину.
С другой стороны, мне не придется ночевать в Форте.
Выйдя на пустынную улицу, я пробираюсь обратно в лавку. Замечаю кривой плакат на стене и пытаюсь разглядеть его в темноте.
Как и ожидалось, он посвящен финальному Испытанию, которое состоится завтра. Я с горечью закатываю глаза, предвкушая пять лет спокойствия, прежде чем эти Испытания снова начнут нас преследовать.
Мой взгляд цепляется за крупную надпись в самом центре плаката:
«Завершающее Испытание этого года пройдет на Арене Чаша — все желающие могут прийти и посмотреть».
В любой другой год это не имело бы для меня никакого значения. Испытания и так обычно проходят на арене для развлечения королевства. Но этот год оказался особенным. В этом году соревнования на арене еще не проводились.
Уже собираюсь забыть об этом, как вспоминаю, кто там будет.
Адина.
Она будет на трибунах, наблюдая за своей лучшей подругой и прикрывая глаза руками. В прошлом я никогда не осмеливался войти в Чашу, чтобы понаблюдать за Испытаниями, но тогда у меня не было Адины.
Я мог бы удивить ее. Сесть рядом. Поддержать ее.
Это опасно, но это ради Дины.
 
Я провожу ее обратно в Форт — уже одно это будет для нее сюрпризом. А потом я подарю ей подарок, который все еще надежно хранится в моем кармане. Она будет визжать, а я улыбаться только для нее.
Сворачиваю в переулок, ведущий к моему магазину, едва сдерживая улыбку.
Потому что впервые в жизни я с нетерпением жду возможности пойти на Испытание.
Глава девятнадцатая
Адина
Возможно, я больше никогда его не увижу.
Никогда не увижу ту улыбку, которая проскальзывает на его лице, когда мы вместе.
Никогда не увижу его в том жилете и не смогу обнять так крепко, как хотела бы прямо сейчас.
Никогда не увижу ту серебристую прядь волос, которая меня так успокаивала.
Никогда не увижу, как мы влюбимся друг в друга.
Но хуже всего то, что я, возможно, никогда не смогу извиниться за то, что пропустила наше свидание в Форте.
_________
В подземельях холодно.
Что ж, этого следовало ожидать. Хотя я и не планировала испытать это на собственном опыте.
Влажная стена, к которой я прижимаюсь спиной, заставляет пожалеть о том, что на мне не было свитера, когда король вызвал меня. Или, может быть, моего жакета с кружевной отделкой. С другой стороны, мне бы не хотелось впервые надевать его в подземельях, где никто, кроме Гвардейцев, не смог бы полюбоваться моей работой.
Я закрываю глаза от одиноко мерцающего света за решеткой и прислоняюсь пульсирующим виском к каменной стене. Мой желудок оказался гораздо разговорчивее всех, кто здесь находится — он громко урчит от нарастающего голода. Приоткрыв глаз, я смотрю на черствый хлеб, небрежно брошенный в угол моей камеры. Поморщившись при одной только мысли о том, чтобы пошевелиться, я злобно прикусываю язык, придвигаясь ближе. От кандалов, стягивающих лодыжки, у меня щиплет глаза, а кожа рвется, словно тонкая ткань. Ржавый металл до крови натер мне кожу, оставив под ней красные волдыри.
Тяжело вздохнув, я тянусь за хлебом.
Я знаю, что увижу. Я даже зажмуриваюсь, чтобы отсрочить неизбежное, чтобы притвориться, что это кошмар, от которого меня разбудит Пэй. Потому что она всегда так делала. Она всегда находила способ побороть страх, быть сильной за нас обеих. Я чувствовала прикосновение ее пальцев к кривой челке, которую она мне постригла, и этого успокаивающего жеста было достаточно, чтобы вырвать меня из сна. После чего я склоняла голову к ее плечу, и мы сидели рядом, наблюдая за звездами, пока те не растворялись в утреннем свете.
Но это не Форт. Здесь нет ни звезд, ни плеча, на которое можно было бы опереться. Окончательно проснувшись, я открываю глаза и…
При виде своих пальцев я едва сдерживаю рыдание. Лучше бы они связали мне руки за спиной, хотя бы для того, чтобы я не могла на них смотреть.
Не знаю, почему они это сделали. Или почему я вообще здесь.
Я кричала, когда они начали ломать мне пальцы, умоляла, несмотря на боль, пощадить то единственное, ради чего я жила. Мои пальцы — мое ремесло, мое утешение, моя связь с прошлым, которое мне удалось пережить.
А потом я заплакала.
Сначала это было тихое горе, слезы текли из-под опущенных век. Но я никогда не отличалась выдержкой. Вскоре я уже рыдала от звука ломающихся костей и разбитой мечты.
Лишь когда моя вытянутая рука становится размытой, я понимаю, что плачу. Снова. С тех пор как король приказал бросить меня сюда, я только и делаю, что плачу. Почему это произошло? Я до сих пор не могу разобраться. Хотя, возможно, я была поглощена другими мыслями.
Всхлипывая, тянусь к хлебу и с усилием вздыхаю, когда цепи на моих лодыжках туго натягиваются. Боль становится невыносимой. Я не такая, как Пэй. Я не привыкла к такой боли. Я привыкла к исколотым пальцам и уставшим рукам, но не к ноющему телу и сломанным костям.