Волна

Не в силах разобраться сам, он во всем, что касалось механики, доверялся своей жене Кристи. Она преподавала музыку в школе «Гордон Хай», а дома отвечала за все, что требовало ловкости рук. Кристи утверждала, что Бен не может и лампочки поменять, но тут она, конечно, преувеличивала. За свою жизнь он поменял множество лампочек, разбив при этом всего пару-тройку.
Впрочем, за время преподавания в школе «Гордон Хай» — а Бен и Кристи работали там уже два года — Бену удалось ничем не выдать свое неумение обращаться с техникой. Вернее, столь велика была слава о его педагогическом таланте, что такие мелочи на ее фоне не были заметны. Ученики Бена с восторгом рассказывали о его энтузиазме: его так захватывала каждая новая тема, что этот интерес передавался и им. Это было «заразно», говорили они. Он знал, как растормошить их.
Коллеги Росса не были столь единодушны. Некоторым нравился его творческий подход. Они признавали, что его уроки открывают новую перспективу: это была история на практике, история реальная. Когда изучали политическую систему, Росс делил класс на партии. Если разбирали знаменитый судебный процесс, он назначал одного ученика адвокатом, другого прокурором, а остальных — присяжными.
Но многие учителя относились к Бену скептически. Кто-то говорил, что причина чрезмерного усердия Бена в том, что он молод и наивен. Через несколько лет он успокоится и начнет вести уроки «как следует»: с длинными списками литературы, еженедельными контрольными и лекциями. Некоторым не нравилось, что он не ходит на работу в костюме и галстуке. А кое-кто откровенно завидовал ему.
Но чему определенно не стоило завидовать, так это тому, как Бен обращался с кинопроекторами. В чем-то ему, конечно, не было равных, но сейчас, растерянно глядя на спутанный ком целлулоидной пленки в зловредной машине, он только чесал в затылке. Через несколько минут придут его старшеклассники, он так давно мечтал показать им этот фильм! Жаль, что в колледже будущих учителей не учат обращаться с проекторами.
Росс намотал пленку обратно на катушку, так ее и не вставив. Наверняка в классе найдется какой-нибудь вундеркинд, который запустит все это в минуту. Бен вернулся к своему столу и взял стопку домашних работ, чтобы раздать их перед началом просмотра.
Что ж, этого следовало ожидать, думал Бен, пролистывая работы. Как обычно, две пятерки — у Лори Сондерс и Эми Смит. Еще одна пятерка с минусом, сколько-то троек и четверок. И всего две двойки. Одна — у Брайана Эммона, квотербека школьной футбольной команды. Ему как будто нравилось получать плохие оценки, хотя Бену было ясно, что Брайан может учиться гораздо лучше, если постарается. Вторая двойка — у Роберта Биллингса, вечного неудачника. Росс покачал головой. Беда с этим мальчишкой.
Прозвенел звонок, двери классов распахнулись, и в коридор хлынула толпа учеников. С урока ребята вылетали как пробка из бутылки, зато на урок еле ползли. Бен считал, что в целом старшая школа стала заметно лучше с тех пор, как он сам ее закончил. Но некоторые вещи страшно раздражали его. Например, теперь ученики почти никогда не приходили на урок вовремя. Пять, а то и десять минут драгоценного времени пропадали, пока все собирались. Когда Бен был старшеклассником, прийти на урок после второго звонка считалось серьезным нарушением.
Еще домашние задания. Ребята просто не считали, что их нужно делать. Можно было кричать, угрожать поставить кол или оставить после уроков — все было бесполезно. Домашняя работа стала фактически необязательной. Как сказал Бену недавно один девятиклассник: «Это, конечно, очень важно, мистер Росс, но моя личная жизнь важнее».
Бен усмехнулся. Личная жизнь.
В класс потянулись ученики. Росс заметил Дэвида Коллинза, высокого красивого мальчика, раннингбека школьной футбольной команды, а кроме того — бойфренда Лори.
— Дэвид, — позвал Росс, — может, у тебя получится зарядить проектор?
— Не вопрос, — отвечал Дэвид.
Мальчик тут же сел на колени возле проектора и взялся за работу. Всего за несколько секунд он заправил пленку. У Бена отлегло от сердца.
 
В класс, еле передвигая ноги, вошел Роберт Биллингс. Тучноватый, с вечно пузырящейся рубашкой, он всегда был так растрепан, словно с утра никогда не причесывался.
— Кино будем смотреть? — поинтересовался он, увидев проектор.
— Нет, придурок, — отвечал ему Брэд, один из главных мучителей Роберта. — Просто мистер Росс любит проекторы, ставит их везде для собственного удовольствия.
— Прекрати, Брэд, — резко сказал Бен. — Хватит.
В классе наконец собралось достаточно учеников, чтобы приступить к раздаче домашних работ.
— Итак, — громко произнес Бен, чтобы привлечь внимание. — У меня в руках работы, которые вы писали на прошлой неделе. В целом ничего. — Он ходил между парт и раздавал проверенные задания. — Но я должен вас предупредить. Вы совершенно распустились.
Он остановился и показал всему классу одну из работ.
— Взгляните. Что, так уж необходимо калякать на полях?
Класс захихикал.
— Чье это? — спросил кто-то.
— Это вас не касается. — Бен перетасовал листки бумаги и продолжил их раздавать. — С сегодняшнего дня я начинаю снижать оценки за грязь. Если у вас много исправлений, перепишите все начисто, прежде чем сдать. Все ясно?
Кое-кто закивал. Остальные не обратили внимания на его слова. Бен развернул экран. Уже третий раз в этом полугодии он ругал их за небрежность.
  
ГЛАВА 2
 
Они изучали Вторую мировую войну, и документальный фильм, который Бен показывал им сегодня, был про зверства нацистов в концентрационных лагерях. Класс замер в темноте, не сводя глаз с экрана. Там мелькали истощенные люди, обтянутые кожей скелеты с распухшими коленными суставами.
Бен, конечно, уже видел этот фильм и ему подобные. Но зрелище дикой необъяснимой жестокости нацистов по-прежнему вызывало в нем ужас и негодование. Пока крутилась пленка, Бен взволнованно рассказывал:
— То, что вы сейчас видите, происходило в Германии между 1934 и 1945 годами. Все это дело рук одного человека, которого звали Адольф Гитлер. Он успел поработать чернорабочим, портье, маляром, а после Первой мировой войны занялся политикой. В той войне Германия потерпела поражение, правительство было беспомощным, а инфляция — высокой, тысячи людей остались без крова, еды и работы.
Благодаря этому Гитлер сделал стремительную карьеру в нацистской партии. Он разработал теорию о том, что евреи разрушают цивилизацию, а немцы принадлежат к высшей расе. Сегодня мы понимаем, что Гитлер был параноиком и психопатом — то есть в буквальном смысле безумцем. В 1923-м году за свою политическую деятельность он угодил в тюрьму, но к 1934-му он и его партия получили контроль над германским правительством.
Бен замолчал, чтобы ученики сосредоточились на том, что видели. На экране были газовые камеры и тела, уложенные штабелями, как дрова. Те, кто был еще жив, должны были под бдительным оком нацистских солдат перетаскивать и складывать мертвых. Как один человек может заставить другого человека делать такое, спрашивал себя Бен.
Затем он снова начал говорить:
— Гитлер называл лагеря смерти окончательным решением еврейского вопроса. Но попадали туда не только евреи, а все, кого нацисты считали недостойными называться высшей расой. По всей Восточной Европе людей сгоняли в лагеря, где их пытали, морили голодом и непосильной работой, а когда они уже больше не могли работать, отправляли в газовые камеры. Их останки сжигали в огромных печах.
Бен помолчал и добавил:
— Считалось, что заключенный может прожить в лагере 270 дней. Но многие не выдерживали и недели.
На экране появились крематории. Бен хотел было сказать, что дым из труб был от горящей человеческой плоти. Но не сказал. Смотреть и без того было тяжело. Слава богу, люди еще не придумали, как записывать на пленку запах. Хуже этого запаха нельзя было себе представить. Вонь от самого омерзительного из человеческих деяний была невыносимой.