Волна

Фильм заканчивался, и Бен сказал:
— В концентрационных лагерях погибли более десяти миллионов мужчин, женщин и детей.
Конец фильма. Ученик, сидевший возле двери, включил свет. Бен обвел глазами класс — почти все были глубоко потрясены увиденным. Бен не хотел нарочно шокировать их, но иначе быть не могло. Почти все они выросли в маленьких пригородах, раскинувшихся вокруг школы «Гордон Хай». Их семьи принадлежали к стабильному среднему классу, и несмотря на то что насилие через средства массовой информации проникало повсюду, эти дети оставались на удивление наивными и защищенными. И все-таки несколько человек уже начали дурачиться. Должно быть, все это показалось им попросту еще одной телепрограммой. Роберт Биллингс, сидевший у окна, спал, уронив голову на парту. Но в первых рядах Эми Смит, кажется, утирала слезу. На Лори Сондерс тоже лица не было.
— Я знаю, что многие из вас сейчас испытывают глубокое потрясение, — сказал Бен. — Но я показал вам этот фильм не только для того, чтобы получить эмоциональную реакцию. Я хочу, чтобы вы подумали о том, что увидели, и о том, что я вам в связи с этим рассказал.
Эми Смит поспешно подняла руку.
— Я слушаю, Эми.
— Все немцы были нацистами? — спросила она.
Бен покачал головой.
— Нет, на самом деле, менее десяти процентов населения Германии были членами Национал-социалистической партии.
— Почему же никто не пытался их остановить? — воскликнула Эми.
— Не могу тебе точно сказать, Эми, — отвечал Росс. — Я могу только предположить, что они боялись. Нацисты были меньшинством, но меньшинством высокоорганизованным, вооруженным и опасным. Не стоит забывать, что остальное население Германии было разрозненным, невооруженным и запуганным. Кроме того, страна только что прошла период чудовищной инфляции, которая ее совершенно разорила. Возможно, кто-то надеялся, что нацисты помогут возродить Германию. Как бы там ни было, после войны большинство немцев говорили, что ничего не знали о зверствах.
Темнокожий мальчик по имени Эрик нетерпеливо поднял руку.
— Это чушь! — выпалил он. — Как можно незаметно уничтожить десять миллионов человек?!
— Точно, — согласился Брэд, тот, что цеплялся к Роберту Биллингсу перед началом урока. — Это неправда.
Бен ясно видел, что фильм задел большую часть класса, и был доволен. Оказывается, что-то могло их взволновать.
— Что ж, — сказал он Эрику и Брэду, — наверняка я могу сказать только, что после войны немцы утверждали, что ничего не знали о массовых убийствах и концлагерях.
Теперь руку тянула Лори Сондерс.
— Но Эрик прав. Как немцы могли ничего не замечать, если вокруг убивали людей? И еще говорить, что ничего не знали! Как можно так поступать? Как можно говорить такое?
— Все, что я могу сказать вам по этому поводу, — это что нацисты были отлично организованы и их боялись. Поведение остальных жителей Германии — загадка: почему они не пытались их остановить, почему говорили, что ничего не знали? Ответа нет.
Эрик снова поднял руку.
— А я бы в любом случае никогда не позволил такому незначительному меньшинству управлять большинством.
— Точно, — вторил ему Брэд. — Я не дал бы кучке нацистов так меня запугать, что я стал бы притворяться, будто ничего не вижу и не слышу.
Другие ученики тоже тянули руки, но Бен не успел дать слово всем желающим — прозвенел звонок, и класс хлынул в коридор.
Дэвид Коллинз поднялся с места. В животе у него страшно урчало. Сегодня он проспал и пропустил свой обычный завтрак из трех блюд, чтобы успеть в школу. Хотя фильм, показанный мистером Россом, впечатлил его, он думал только о том, что на следующей перемене ланч.
Он оглянулся на свою подружку Лори, но та продолжала неподвижно сидеть за партой.
— Скорей, Лори, — позвал он, — Бежим в столовую. А то будем в очереди торчать.
Но Лори помахала ему, чтобы шел без нее.
— Я догоню!
Дэвид нахмурился. Он разрывался между желанием дождаться Лори и наполнить пустой желудок. Желудок победил, и Дэвид выбежал прочь.
Когда он ушел, Лори встала и внимательно посмотрела на мистера Росса. В классе осталось всего несколько человек. Не считая Роберта Биллингса, который только-только очнулся ото сна. Это были те, кого особенно потрясло увиденное.
 
— Я не могу поверить даже в то, что все нацисты были жестокими, — сказала Лори. — Я не верю, что хоть один человек может быть таким.
Бен кивнул.
— После войны многие нацисты пытались оправдать свое поведение тем, что они только выполняли приказ и что в противном случае их бы убили.
Лори покачала головой.
— Нет, это не оправдание. Могли убежать. Могли бороться. У каждого своя голова на плечах. Нужно было думать своей головой. Никто не стал бы просто выполнять такой приказ.
— Но они утверждали, что это было именно так, — заметил Бен.
Лори снова покачала головой.
— Это ненормально, — в ее голосе звучало отвращение. — Это абсолютно ненормальное поведение.
С этим трудно было поспорить, и Бен кивнул.
Роберт Биллингс пытался проскользнуть мимо учительского стола как можно незаметнее.
— Роберт, — окликнул его Бен, — постой.
Мальчик замер на месте, не решаясь посмотреть учителю в глаза.
— Ты высыпаешься дома? — спросил Бен.
Роберт молча кивнул.
Бен вздохнул. С начала полугодия он безуспешно пытался наладить контакт с мальчиком. Ему было больно видеть, что ребята дразнят его, что он даже не пытается работать на уроке.
— Роберт, — строго сказал он, — если ты не начнешь работать на уроке, я не смогу тебя аттестовать.
Роберт скользнул по нему взглядом и снова отвернулся.
— Неужели тебе нечего сказать? — продолжал Бен.
Роберт пожал плечами.
— Мне все равно.
— Что значит все равно? — не успокаивался Бен.
Роберт сделал несколько шагов к двери. Бен чувствовал, как неприятны ему эти вопросы.
— Роберт!
Мальчик остановился, но опять не смог заставить себя посмотреть на учителя.
— У меня все равно ничего не получится, — пробурчал он.
Бен не знал, что сказать. Случай был непростой: младший брат, едва заметный в тени старшего, образцового ученика, которого все знали и уважали. Джефф Биллингс, лучший питчер среди старшеклассников, входивший в младшую лигу команды Балтимор Ориолс, в свободное время изучал медицину. Он добивался блестящих результатов во всем, за что брался, и в школе был круглым отличником. Таких даже Бен терпеть не мог, когда сам учился в школе.
Роберт быстро понял, что никогда не сможет поравняться с братом, и перестал даже пытаться соревноваться с ним.
— Послушай, Роберт, — сказал Бен, помолчав. — Никто не ждет, что ты будешь как Джефф.
Роберт быстро взглянул на Бена и принялся грызть ноготь на большом пальце.
— Просто попытайся — я прошу только об этом.
— Мне пора идти, — пробормотал Роберт, глядя в пол.
— На спорт мне вообще наплевать, слышишь?
Но мальчик уже медленно пятился к выходу.
  
ГЛАВА 3
 
Дэвид Коллинз обедал во дворе школьной столовой. Когда наконец пришла Лори, он уже проглотил пол-ланча и понемногу начинал чувствовать себя человеком. Лори поставила свой поднос на его стол, и тут на пороге столовой появился Роберт Биллингс.
— Гляди-ка, — прошептал Дэвид на ухо Лори.
Они внимательно следили за Робертом, который застыл в дверях с подносом в руках и искал, где сесть. Он начал жевать на ходу: изо рта у него торчала половина хот-дога.
За столиком, который он выбрал, уже сидели две девочки — как только он поставил свой поднос, они немедленно пересели. Роберт сделал вид, что ничего не заметил.
Дэвид покачал головой.
— Неприкасаемый из «Гордон Хай», — пробормотал он.
— Ты думаешь, с ним действительно что-то не так? — спросила Лори.
Дэвид пожал плечами.
— Не знаю. Сколько помню его, он всегда был довольно странный. Хотя, если бы ко мне так относились, я бы тоже стал странным. Даже удивительно, что они с братом в одной семье выросли.