Рыбари и виноградари
— Что это за вещество? — спросил он.
— Это совсем новое психотропное средство.
— В советские времена с ним не работали? — пронзила мозг Максима неожиданная догадка.
— В 70-е годы и у нас, и в Штатах пытались создавать, как это тогда называли, «сенситивных двойников», но стимулирующий экстрасенсорные способности препарат был несовершенен; большей частью мозг испытуемых погибал, не выдерживая нагрузки.
Максим понял ещё одну загадочную страничку своего детства. Но легче не стало. Голова разболелась ещё больше. Возможно, поэтому в тот вечер ничего не удалось. Да и впоследствии запах вызывал в памяти детский шок и блокировал мозг.
Впрочем, постепенно стало удаваться отделять своё сознание от тела и хоть как-то управлять им. Хотя результат был слаб и нестабилен. Если бы о его «успехах» узнал Сталин, он бы неодобрительно хмыкнул.
Внешне их специфические отношения напоминали дружбу, хотя Максим подозревал, что дружелюбие Марины, вопреки отстранённой холодности генерала Дмитриева, — лишь веками отработанная схема: «добрый» и «злой» следователь, Милосердный Бог и бессердечный дьявол.
Иногда мерещилось, что между ним и девушкой скачут искры привязанности. Пока они лишь жалят, но могут и разжечь в сердцах пламя. Что получится в результате: согревающий костёр или разрушающий пожар? С искры началась вселенная, но ею же она и закончится.
Он уже отважно подумывал о сложном романе, где в роли Отелло был бы страшно подумать кто. Словно уловив эту мысль, Марина нашла для него невероятно красивую и покладистую секретаршу.
Тайной стороной жизни Максима, о которой он никому не рассказывал, оставались загадочные сны. Про себя он называл их «снами о райской жизни». Работа в «небесном» офисе напоминала службу в научно-исследовательском институте. Совещания, планы, собрания и даже своя стенгазета «У нас в Раю».
Как-то начальствующий Моисей поручил написать заметку на тему «Сотворение мира». Вызвал Максима и прорёк:
— Вот, народ приходит ко мне с вопросами. Мол, разъясни, что написано в Пятикнижии.
— Логично, — согласился Максим. — Кто, как не автор, даст правильный комментарий.
— Измучил себя я, разъяснять между теми и другими уставы Божьи и Законы Его. Уже и шесть дней творения просят разъяснить. Что непонятно?
— Всё непонятно, — честно признался Максим.
Моисей вздохнул.
— Будешь ты для народа посредником. Почитай текст. Подумай. Изложи своими словами. Просто и коротко. Как сам поймёшь…
У Максима получились стихи «Сотворение мира» (из книги Максима, не вошедшей в Пятикнижие Моисеево).
Я был один… Я просто был…
Я был уже Себе не мил…
Чтобы скуку разогнать,
Решил Себе тебя создать.
Ты — безвидна и пуста.
Ты — невинна и чиста.
Я тебя наполнил Мною,
Все укромные места.
Великий взрыв, дающий жизнь,
К утру произошёл.
Мне было очень хорошо.
День первый отошёл.
Утром следующего дня
Восхищаешь ты Меня.
Ты в любви Моей сияешь,
Светом вся озарена.
День второй прошёл
Тоже хорошо.
Мы наполнены любовью.
Я был один, теперь нас двое.
Раз за разом, вновь и вновь,
Я отдаю тебе любовь.
Третий день прошёл
Очень хорошо!
Четвёртый день настал,
Я от тебя чуть-чуть устал.
Про дела свои я вспомнил,
Ведь про них не забывал.
Чтоб не утомлять Себя,
Отделяю ночь от дня.
Ночь Я провожу с тобою,
День же — только для Меня.
Пятый день прошёл
В целом хорошо.
Утром узнаю Я новость,
Что в тебе живёт Мой Сын,
Что теперь нас будет трое,
Что теперь Я не один!
А всего-то день шестой.
Во как хорошо…
Утром седьмого дня
Благословил тебя.
Всё было очень хорошо!
А Я пошёл…
Моисей прочитал стихи два раза. Потом поднял на Максима умные и усталые глаза:
— Это сатира? — спросил он.
— Моё понимание сюжета, — ответил Максим, удивляясь своей храбрости и живо представляя, что, возможно, уже завтра придётся работать в другом департаменте, вместе с другом Фёдором.
— Нехорошо ты это делаешь, — задумчиво молвил Моисей.
— Что нехорошо? — уточнил Максим.
— Стихи — барахло. Иди работай.
Больше Максим не получал заданий написать что-либо в газету. И в другой отдел переведён не был. Чему был искренне рад.
В реальном же мире один сумасшедший год сменился другим. Как всегда, спецслужбы отчаянно боролись за сферы влияния. Эта борьба борьбы с борьбой стала особенно беспощадной, тем более что внешний враг временно потерялся. Кто-то стрелялся или прыгал в окно, кто-то стремительно богател. Шальные деньги быстро вывозились за рубеж, в западные банки. Но «табачок» был врозь. В одном уважаемом английском банке лежали деньги одной спецслужбы. В другом, не менее уважаемом, швейцарском, — другой.
В стране была полная разруха.
Странно, но на фоне всеобщих громких разоблачений никто не задался вопросом: а на чём же делались состояния в тот момент? Ведь нефть, газ, металл и прочее появилось значительно позднее, по мере подъёма экономики.
Однажды Максим оказался втянут в загадочную историю, которая приоткрыла дверку в таинственный мир, в который, возможно, лучше было бы и не соваться.
В тот день Марина позвонила ему на работу:
— Срочно надо увидеться. Лучше у тебя дома.
— Соскучилась? — спросил Максим, заметив заинтересованный взгляд Николая Владимировича.
— Ага, — не возражала Марина. — Даже трусики не надела, горю вся, аж пылаю.
— Сейчас приеду, — опешил Максим от темпераментной речи подруги. «А вдруг? — прокралась игривая мысль, расталкивая скептичных соседей. — Попытка не пытка! Хотя, в данном случае, это не факт».