"Та самая Аннушка", второй том, часть первая: "Другими путями" (СИ)

— Я думал, его за неумение пользоваться гондоном прихватили, — удивился я.
— Это бы ему простили, тут он прав. Детей ликвидировали бы, ему вставили пистон и отпустили, не в первый раз. Но в процессе расследования он наболтал лишнего. Стали раскручивать, он пытался врать, ареопаг вывернул ему мозги мягким наружу. Бизнес на коллапсах всех только позабавил, и даже то, что он сливал на сторону артефакты, которые и самой Конгрегации бы пригодились, могло сойти с рук, ничего действительно ценного, как я поняла, не пропало. Но то, что он продал пару синеглазых…
— Стоп, — сказал я. — Не понял. Продал кого?
— Детишек. Ну, фокус коллапса, синие глазки, крыша набекрень, вот это всё. Как я была. Докладывал, что они погибли после извлечения из среза — мол, вытащил уже ранеными, не спас. Никто ничего не заподозрил, все знали, что у него руки из жопы и зачёт по первой помощи он получил с пятого раза, да и то, я думаю, какая-нибудь из девчонок, с которыми он в Школе крутил, ему помогла. Ну, и вообще, дело житейское — синеглазые не всегда выживают, у них сложные отношения с Мирозданием. Но на самом деле он их продал.
— Продал? Кому? Зачем? Как?
— Стоп, мне надо в кустики, — мы выскочили на лесную дорогу очередного зигзага, и Аннушка тормознула, остановив машину у обочины, — кофе напилась с утра. Прикрывай, но не подсматривай!
— Как скажешь.
* * *
Лесной зигзаг оказался коротким, мы нырнули на Дорогу на машине, заляпанной травяным соком и насекомыми, размазанными по лобовику. Аннушка долго, ругаясь, пыталась смыть «дворниками», помогло не сильно, только грязь развезла.
— Вот же липкое говно, — выругалась она, — как Калеб прям. В общем, на синеглазых есть спрос. Мы с тобой, сдав нужным людям караван Костлявой, могли бы офигенно приподняться. И это очень мягко сказано, платят за них так, как мало за что. Если раньше «валютой для богатых» были акки, а для очень богатых — ихор, то сейчас эту нишу занимают синеглазые. «Продай корректора и живи без забот!»
— Ничего не понимаю. Зачем они, то есть вы, нужны?
— Без понятия. Калеб тоже не знал, да и наплевать ему было. Увидел возможность заработать и воспользовался. На этом моменте разговора я уже положила руку на пистолет, но оказалось, что он всё же не злодей, а дурак. Ему наплели, что детям там будет лучше, чем в Школе. Зная, что для Конгрегации корректоры расходник, он в это без проблем поверил. Хотя то, что ему очень хотелось в это поверить, тоже понятно.
— Слушай, но зачем? — спросил я, когда мы выскочили на очередной зигзаг, сбросили скорость и зачем-то свернули с трассы, уходя на развязке вправо. — Чего не хватало-то?
— Хороший вопрос. Сейчас, съеду на набережную. Надо машину помыть, весь лобовик в жучиных кишках.
Мы скатились на берег широкой реки и встали у гранитного ограждения. Взяв из кузова ведро, я сбежал по каменным ступеням к воде, нагнулся… Оттуда на меня уставились пустыми глазницами десятки черепов. Вода прозрачная, у берега неглубоко, и скелеты в лохмотьях одежды отлично видны. Их много, они лежат на дне рядами, поверх них ржавые цепи, закреплённые на бетонных блоках. Каждый скелет прикручен к цепи металлическим кольцом на руке.
— Ты видела? — окликнул я Аннушку.
— Нет. Что? — она сбежала по ступенькам и встала рядом. — Жёстко, да.
— Ты не знаешь, что с ними случилось?
— Нет, откуда. Я тут первый раз. Просто искала зигзаг, чтобы с рекой. Коллапсы всегда жуткая жуть, солдат. Ладно, если ты наберёшь воды, они не обидятся.
— Ты так и не сказала, куда мы едем, — напомнил я, отмывая машину со своей стороны.
От листвы и насекомых кузов стал липким, пришлось бегать с ведром ещё несколько раз, заглядывая в пустые глазницы аборигенов. Они действительно не возражали.
— К дилеру Калеба.
— Дилеру?
— Рыжий мудак подсел.
— Наркотики? Он наркоман?
— Типа того. Он принимал чистый сенсус. Им инициируют перворанговых корректоров.
— Нафига?
— Пытаются приблизиться к тому состоянию, которого должен был достигнуть фокус коллапса, пройдя через него, но при этом избежать гипотетической «ловушки Основателей».
 
— И что? Они получают какие-то суперспособности?
— Нечто в этом роде, — неохотно сказала Аннушка, — но я не очень поняла, какие именно. Калеб перестал быть корректором и утратил не только способности, но и понимание того, что имел. Правда, надо сказать, и зависимость от сенсуса прошла. Доживёт свою жизнь оператором маслобойки.
— Вечно молодым оператором?
— Нет, это прошло тоже. Так что, может быть, пристрелить его было бы гуманнее. Но рука не поднялась… Ладно, чище она уже не будет, кидай ведро в кузов, поехали.
* * *
Место, в которое мы прибыли, довольно странное. Рыбацкая деревенька на берегу моря, ухоженные домики, больше похожие на коттеджи, сушатся сети, у причала современные моторные катера, улицы асфальтированы, столбы с проводами, несколько машин незнакомых моделей. Цветут сады, блестят свежей краской символические заборчики, бродят куры и козы. Пастораль. Живенько смотрится, но вокруг — ничего. Шоссе, по которому приехали мы, начинается нигде и обрывается в никуда — просто прямик широкой трассы длиной всего несколько километров. Дальше — заросшая жёсткой выгоревшей травой пустошь до горизонта.
— Нам туда, — сказала Аннушка, показав пальцем, но я уже и сам догадался.
Короткая толстая каменная башня с куполом наверху выглядит так, что сразу вспоминаются анекдоты про Фрейда. Это единственное сооружение, сразу привлекающее к себе внимание. Очень, очень знакомое.
— Что это за штука?
— Маяк Ушедших. Не видел раньше?
— Ещё как видел. Там, где я впервые прошёл кросс-локус, такая башня стоит. И тоже на берегу моря. Но она закрыта, внутрь не попасть.
— Маяки почти всегда на берегу, у них приливный привод. Но давно уже не работают. Этот тоже, но он должен быть открыт.
И действительно, там, где у «моей» башни был закрытый гладким камнем проём, тут установлены обычные деревянные двери со стёклами. Изящные, хотя не совсем подходящие по стилю к мрачным стенам. На пороге нас встретил представительный мужчина неопределённого возраста, посмотревший на Аннушку с недовольным узнаванием.
— Нету! Ничего нету, уважаемая! Давно! — выпалил он с порога.
— Заткнись, Маф, я в курсе. Я не за Веществом.
— Тогда что тебе надо от отца Мафсалы, девочка?
— Ты до сих пор изображаешь из себя священника? — фыркнула Аннушка.
— Я скромный служитель Церкви Искупителя. Моё служение длится дольше, чем у любого из её нынешних убогих патриархов. Кто, как не я, имею право на этот сан?
— Ну, ещё бы, ты столько лет банчил ихором, а потом Веществом, что по срокам чего угодно с тобой не тягаться. То ещё служение.
— Дитя, — вздохнул мужчина, — ты слишком юна, чтобы судить о промыслах Искупителя.
— Разве что на твоём фоне, Маф. Поди, священником ты себя назначил сам?
— Церковь Искупителя не пастырская, у неё нет официального клира, но если говорить о рукоположении, то меня лично благословил сам Искупитель.
— Серьёзно?
— Не тот, кого ловили двадцать лет назад озабоченные властью идиоты. Я о прошлом Искупителе.
— Да брось, Маф, даже ты не можешь быть таким древним! Я понимаю, ихор, всё такое, но тебя бы давно кто-нибудь грохнул.
— Я гораздо менее беззащитен, чем выгляжу, — покачал головой самозванный служитель неведомого мне культа. — Да что мы на пороге-то ругаемся? Тут жарко. Проходите в моё скромное жилище, продолжим скандалить там. Ведь ты же пришла не для того, чтобы сказать мне спасибо за всё то Вещество, что я тебе продавал?