Даром (СИ)

Мы гуляем по городскому парку. Оля удивительно хорошенькая в легком плаще и берете. Если бы я не знал, какой у нее Дар, решил бы, что она волшебным образом умеет великолепно выглядеть при очень скромном бюджете. Надо присмотреться, чтобы заметить потертости и трещины на коже изящных ботильонов с небольшим каблучком.
Федя идет в паре шагов от нас. Это серьезный задумчивый мальчуган в очках, однако не задохлик — отец отдал его на футбол, и сейчас секция уже возобновила занятия. Мы ладим нормально, хотя по душам не беседуем — не хочу навязываться с этим раньше времени, пусть парнишка немного ко мне привыкнет. Договорились, что сегодня я провожу Олю до дома и там она объяснит сыну, что дядя Саша будет теперь жить с ними. У Оли с Федей отношения доверительные, так что проблем возникнуть не должно. Помню, как маленькая Юля закатывала истерики каждый раз, когда у Натахи появлялся кавалер; с этим я поделать ничего не мог, но решил уже тогда, что в моей будущей семье такого не будет. Дети должны чувствовать себя любимыми и защищенными, но не принимать решения за взрослых.
У нас с Олей все развивается довольно быстро, но чего тянуть-то? Мы не подростки, чтобы месяцами держаться за руки и вздыхать при луне. Нас тянет друг к другу, ладим мы неплохо, а как там сложится с бытом — не узнаем, пока не попробуем. Похоже, оба мы подустали от одиночества. Попробовать пожить вместе решили у Оли. От нее чуть дальше до офиса, чем от моей квартиры, да и места у меня больше, но все-таки в приоритете Федя с его школой. Зато начну наконец нормально питаться, а то вечно лень готовить для себя одного, вот и обхожусь казенной едой из кулинарии.
— Оль, скажи пожалуйста, а почему ты до сих пор работаешь в областной больнице? Наверняка же с твоим Даром тебя куда только не звали…
Этот вопрос интересовал меня с первой встречи, но задать его раньше я не решался — не хотелось бы, чтобы Оля подумала, будто я попрекаю ее маленькой зарплатой. Я, конечно, в состоянии обеспечить всем необходимым свою женщину и ее ребенка — бизнес понемногу выходит на стабильную прибыль, а если бы это было не так, я бы придумал еще что-нибудь. Но любопытно, отчего Оля не ушла в одну из новомодных частных клиник, которые весь город обвешали рекламой «больше половины персонала — одаренные в медицине».
— Да, зовут постоянно — и звонят, и даже в отделение приходили несколько раз будто бы на прием, — Оля улыбается. — Зарплату в три раза выше предлагают. Но я уже привыкла, коллектив замечательный у нас. А потом, все люди имеют право на лучшую медицинскую помощь, не только богатые. И у нас случаев тяжелых много, а в эти частные клиники все больше с прыщами обращаются. Вот я и решила, что счастье — оно не в деньгах.
Может, грешновато так думать, но все-таки мне повезло встретить Олю именно теперь, когда она овдовела. Такие женщины редко остаются в одиночестве, мужчинам своим не изменяют и не разводятся.
Парковую тишину прорезает скрежет настраиваемого микрофона. Кому это в субботу неймется? А, вроде я видел объявления о митинге протеста против сокращения рабочих мест и еще какой-то дискриминации. И, похоже, это все будет как раз у нас по пути, обходить кружными дорожками слишком долго — уже темнеет. Ладно, посмотрим хоть, чем люди возмущаются.
— Семнадцатого декабря у меня болел ребенок, — разносится над парком усиленный динамиком женский голос. — Я только и мечтала, чтобы он скорее выздоровел и не болел больше. Разве могла я думать в этот момент о работе? Неужели ваша мать хотела бы чего-то другого на моем месте? Так почему меня теперь сократили с работы? Я — экономист с десятилетним стажем, а сейчас целый отдел заменяют двумя одаренными сотрудниками!
На митинг собралось человек сто, не меньше. Идем в обход толпы по боковой дорожке. Люди держат в руках плакаты «Бездарностям тоже нужно кормить семьи», «Долой дискриминацию по одаренности!», «Дар для человека или человек для Дара?».
Тетка на трибуне сменяется потертым мужиком лет сорока.
 
— Чтобы кормить семью, я работал на трех работах! — кричит он в микрофон. — О чем я мог мечтать, если не о том, чтобы наконец выспаться? Мне еще повезло, в другие дни я хотел только сдохнуть. Теперь я полностью высыпаюсь за четыре часа, и я говорю спасибо тому, кто это устроил. Но что толку, если из трех работ у меня осталась одна, да и на той маячит сокращение? А я же кандидат юридических наук! Но по сравнению с Даром ни степень, ни опыт, ни прошлые заслуги ничего не значат!
— Вот ты веришь, будто у Одарения есть смысл и цель, — говорю Оле, когда мы отходим от толпы и скрипучие динамики больше не режут уши. — Но как это объяснить всем этим людям, которых Одарение выкинуло на занюханную обочину жизни?
— Это ведь проблема общества, а не Одарения, — серьезно отвечает Оля. — Я понимаю, этим людям тяжело. Их привычный способ жить ломается. Но в самом ли деле нужно столько юристов и экономистов? У нас в больнице санитарок вечно не хватает…
— А ты что думаешь, Федор?
Федя поправляет очки на носу, рассеянно пинает кучку сухих листьев и говорит:
— Им придется как-то приспосабливаться. Как и всем. У меня вот вовсе нет Дара, и, наверно, не будет, а я же не жужжу…
Давно заметил, что если с детьми не сюсюкать, во многих вопросах они оказываются не глупее взрослых.
Достаю телефон, чтобы уточнить дорогу к ближайшему приличному кафе — мы как следует погуляли и заслужили хороший ужин. Поверх карты всплывает окно вызова. Заказчица по делу о поиске пароля к блокчейну… Вот и с какого перепуга эта тетушка дергает меня вечером в субботу? Может, сбросить звонок и перезвонить в понедельник? Нет, так нельзя — вдруг что-то срочное. Нервное это занятие — наследство делить.
— Слушаю!
— Там осталось шесть попыток, шесть! Вчера было десять!
— Успокойтесь, пожалуйста. Где осталось шесть попыток?
— На входе в дядино хранилище. Вчера было десять попыток, сегодня пишет — шесть!
— Вы не пытались ввести пароль?
— В том-то и дело, не я! Я ничего не трогала там! Это не я!
— Не волнуйтесь, я разберусь, что происходит. Будем на связи. Проверяйте ссылку и держите меня в курсе.
Заканчиваю звонок, обнимаю Олю, целую в нос:
— Прости, радость моя, срочные дела по работе. Давай я вам такси домой вызову.
Вот что в Оле ценю — она ни капельки не обиделась. Нет в ней этого типичного для красивых женщин «я — центр вселенной, и пусть весь мир подождет».
— Да что ты, какое такси? Отлично доедем на автобусе.
Сажаю Олю с Федей в автобус. Эх, такой вечер намечался… Но с этими проклятыми биткоинами и правда что-то неладное происходит. Кто мог пытаться подобрать пароль? Неужто этот старпер Кирилл не успокоился и хочет не мытьем, так катаньем добраться до денег брата? Надо, пожалуй, его навестить.
В дороге приходит сообщение от заказчицы — осталось пять попыток. Кто-то прямо сейчас пытается подобрать чертов пароль…
Кирилл Викторович дома носит пузырящиеся на коленях треники и застиранную футболку — похоже, дела на его автомойке идут неважно. В квартиру он меня пускает без препирательств, как только понимает, кто я такой.
— Что случилось? Я же расторг договор с «Марией», чего еще вам нужно?
Нет смысла тратить время на светские беседы. С порога задаю особенный вопрос:
— Скажи как есть, ты пытаешься подобрать пароль к счету своего брата?
— Нет, я этого не делаю, — спокойно отвечает Кирилл.
Тут же взгляд его снова становится осмысленным — на вопрос он ответил.
— Извини за беспокойство. Ложная тревога…
Спускаясь по лестнице, спиной чувствую недоумевающий взгляд старика. Ладно, без разницы, что он обо мне будет думать. Важно, кто на самом деле ломится в аккаунт…
Сообщение от заказчицы — осталось четыре попытки.
Думай, думай, голова — кепочку куплю! Кто может пытаться войти в аккаунт покойного Льва? Да, в принципе, кто угодно, все население Земли под подозрением. Но так мы никуда не придем. Надо искать того, кто заведомо знает об этом счете, имел доступ к каким-то материалам, связанным со Львом, и… шарит в информационных технологиях! Неужто этот пухлый жучила из «Марии»? Заказчица говорила, что-то он с компьютера Льва скопировать успел, пока фирма не дала отбой. Значит, решил поживиться чужими биткоинами?