Даром (СИ)

— А название группы что значит?
— Этого уже не помню. А раньше они назывались по-другому — «Проспект Калинина».
— Где это — проспект Калинина?
— Эх, молодежь… В Москве. Теперь — Новый Арбат. Саша, так ты акты подпишешь или мне до утра ждать?
— Да-да, извините, задумался… Спасибо вам, Нина Львовна.
Проверяю — правда, шведские красавчики когда-то назвали свою группу именем главной улицы Советского союза — той, чью фотографию Лев держал над рабочим столом. На эту улицу приехал молодой провинциальный студент, и буквы СССР сияли, будто бы зажжены на века — хотя были всего-то невыключенным светом в кабинетах какой-то бюрократической конторы. Но юный тогда Лев верил, что будет жить в счастливой стране, где все для народа, общего блага и братства всех людей. И сокровища свои он оставил тому, кто об этом догадается. Тому, кто его поймет.
Тянусь к мессенджеру, чтобы написать заказчице. Пароль нельзя пересылать через интернет, лучше мне к ней приехать и все рассказать, а там уже ей решать, рисковать ли — попытка единственная и последняя. Время позднее, но, думаю, заказчица откладывать не станет…
Рука замирает у кнопки «отправить сообщение». Собственно говоря — зачем? Покойный ведь не завещал биткоины никому из родни. Он оставил их любому, кто разгадает его ребус. Вот я и разгадал. Почему я должен отдавать свой приз?
Правда, есть еще профессиональная этика в отношении клиента… Но кто мне эта посторонняя, не особо симпатичная даже тетка? К чему такие деньжищи унылой библиотекарше? А вот мне очень даже пригодились бы. Десять биткоинов… таких возможностей у меня не было никогда. Это же выход на совершенно другой уровень и жизни, и бизнеса. И чего тут такого? Мы ведь давно уже не живем в счастливой стране, где все мечтают об идеальном человеке и прочей прекраснодушный ерунде. Да и та страна не была такой на самом деле. Как там говорил бандит Рязанцев — «правда всегда одна, Саня: сильный жрет слабых».
Сколько всего я смогу на эти деньги купить… кроме, пожалуй, одного — уважения к себе. Как Федор и другие, будущие дети смогут меня уважать, если я не смогу уважать себя сам? И Оля… для нее счастье не в деньгах, она не поймет, придется всю жизнь ей врать. Или расстаться с ней и искать другую женщину, для которой имеют значение только деньги. Нужна ли мне такая женщина, такая жизнь, такой я сам?
Час спустя сижу в гостиной у заказчицы.
— Ну, я не зна-аю… — тянет она. — А если это не то?
— Полагаю, мы проделали разумный объем работы и можем предложить вам ее результат. Использовать его или нет — решаете вы. Это ваши деньги и ваше дело.
— А как вводить?
— Как название музыкальной группы. Пробелы запрещены, потому тут нижнее подчеркивание. Вариант один. Знаете, я, пожалуй, выйду на кухню, не буду у вас за плечом стоять. Это ваше решение.
Минуту спустя заказчица сообщает, что пароль подошел. Вид у нее ошарашенный — она в одну минуту получила на порядок больше денег, чем заработала за всю трудовую биографию. Справится ли она с этим? Не мое дело.
Оставляю номер, на который надо перевести наш гонорар, и прощаюсь.
С лестничной клетки звоню Оле:
— Знаю, что поздно, но ты не против, если я сейчас приеду?
— Конечно, — слышу улыбку в ее голосе. — Приезжай, как раз мясо в духовку поставила. Ужасно по тебе соскучилась.
— Мы ведь позавчера виделись.
— Знаю, все равно соскучилась.
— Я тоже. Скоро буду.
Оля знает, что я — тот мужчина, которому она может доверять.
Потому что я сам о себе это знаю.
 Глава 8 
 Ловцы снов. Часть 1 
 Октябрь 2029 года
Сияющий хурул — самое яркое пятно в этом пыльном, затерянном в степях городе. Я прилетел вечерним рейсом и уже по пути из аэропорта в тряских стареньких «Жигулях» — таким здесь оказалось такси класса «комфорт»— успел устать от унылых бурых пространств за грязным окном. Самая приличная гостиница города располагалась в пятиэтажной хрущобе, я долго шел к своему номеру по извилистой кишке коридора. Утром не удалось найти ни одной работающей кофейни, пришлось завтракать в кондовой столовке с раздачей — здесь, однако, готовили вполне съедобные местные пельмени со смешным названием «берики». От подсоленного чая с молоком я отказался, взял обычный заварочный пакетик. Потом попетлял немного между панельными домами и вышел наконец к цели своего путешествия — главному буддийскому храму страны.
 
Я решил приехать сюда лично, потому что поиски свободных от Дара в интернете успехом не увенчались. Буддизм я тоже погуглил, и из того, что удалось понять, получалось, что буддисты не особо-то жалуют желания. У них выходило, что причина страдания не в том, что желание не может быть исполнено, а в том, что оно вообще у человека есть. Другие религии объявили Одарение волей Бога, наградившего каждого сообразно его помыслам. Буддистские же лидеры как будто не придали ему особого значения — случилось и случилось, не отвлекайтесь, думайте о важном. Если свободные от Дара существуют, наверняка их можно отыскать среди буддистов.
Бело-золотое здание хурула выделяется среди советской типовой застройки, как лотос в болоте. Фонтан, яркие цветочные клумбы, множество павильонов с изящно изогнутыми крышами… Что-то вроде если не рая, то по крайней мере его обещания. Народу тем не менее немного. В дальнем конце парка деловито семенит пара бритых наголо монахов в багряно-оранжевых одеяниях вроде античных. Давлю порыв ускорить шаг и перехватить одного из них. Невежливо — они же идут по своим делам. Лучше отыскать какой-то прием посетителей.
С полчаса брожу по семиэтажному зданию храма. Разглядываю огромную — вроде бы самую большую не только в России, но и во всей Европе — статую Будды. В одном из лекториев монах монотонно читает текст на экзотическом языке, горстка верующих сидит на деревянных скамьях и слушает, склонив головы. Захожу в музей, совершенно бесплатный, потом случайно оказываюсь в кабинете астролога. Он и объясняет мне, как найти что-то вроде ресепшен, где можно записаться на прием к духовному учителю.
Строгая тетушка на ресепшен меряет меня раздраженным взглядом и говорит скрипучим голосом:
— Запись на беседу с учителем возможна на следующий четверг…
— Я специально прилетел из другого города!
— Нужно было забронировать время по телефону.
— Я звонил несколько раз — у вас никто не брал трубку.
— Такое у нас случается, — отвечает веселый голос из-за спины. — Выключим звонок на медитацию, а включить забудем. Никто не любит суету!
Оборачиваюсь и вижу монаха в очках с тонкой оправой. Говорю ему:
— Мне очень нужна консультация. Понимаю, что нарушаю ваши планы, но буду благодарен, если сможете уделить мне полчаса. Речь идет о человеческой жизни.
Женщина на ресепшен неодобрительно морщит лоб, но монах улыбается:
— Разумеется, раз вы прибыли издалека, было бы невежливо отказать вам в беседе. Хотя сразу предупрежу: если вы ищете не наставления в благородном пути или в медитации, то будете, скорее всего, разочарованы. Но моя работа — по мере сил объяснять учение Будды всем желающим. Я — геше Эрдем. Эрдем — имя, а геше — что-то вроде кандидатской степени.
Позже я случайно узнал, что Эрдем поскромничал. Геше — это докторская степень.
— Не возражаете, если мы побеседуем снаружи? — спрашивает монах. — Засиделся я в четырех стенах…
— Конечно же, как вам удобнее.
Выходим в окружающий хурул парк, садимся на скамью. Отсюда открывается вид на алые цилиндры, покрытые золотыми иероглифами. Время от времени кто-то подходит и вращает их один за другим. Молитвенные барабаны, вот как это называется. Удобно — просто раскручиваешь барабан, и карма очищается, или что там у них.
— О чем вы хотели бы посоветоваться? — спрашивает монах.
Речь у него простая, обыденная — так может говорить случайный попутчик в трамвае. Я, признаться, ожидал чего-то более архаичного и напыщенного. Лицо круглое, открытое, располагающее.