Сочинения. В 2-х томах
Часть 117 из 147 Информация о книге
* * *Так погибал Великий Сиг.Заставкою из древних книг,Где Стратилатом на конеДуша России, вся в огне,Летит ко граду, чьи вратаПод знаком чаши и креста!Иная видится заставка: —В светлице девушка-чернавкаЗмею под створчатым окномСвоим питает молоком:Горыныч с запада ползетПо горбылям железных вод!И третья восстает малюнка:Меж колок золотая струнка,В лазури солнце и лунаВнимают как поет струна.Меж ними костромской мужикДивится на звериный лик,Им, как усладой, манит бесМитяя в непролазный лес!Так погибал Великий Сиг,Сдирая чешую и плавни!..Год девятнадцатый, недавний,Но горше каторжных вериг!Ах, пусть полголовы обрито,Прикован к тачке рыбогон,Лишь только бы шелками шитыДремали сосны у окон,Да родина нас овевалаЧеремуховым крылом,Дымился ужин рыбьим салом,И ночь пушистым глухаремСлетала с крашеных палатейНа осьмерых кудрявых братий,На становитых зятевей,Золовок, внуков-голубей,На плешь берестяную дедаИ на мурлыку-тайноведа:Он знает, что в тяжелой скрыне,Сладимым родником в пустыне,Бьют матери тепло и ласки…Родная, не твои ль салазки,В крови, изгрызены пургой,Лежат под Чертовой Горой?!Загибла тройка удалая,С уздой татарская шлея,И бубенцы — дары Валдая,Дуга моздокская лихая, —Утеха светлая твоя!«Твоя краса меня сгубила» —Певал касимовский ямщик,«Пусть одинокая могилаВ степи ненастной и унылойСокроет ненаглядный лик!Калужской старою дорогой,В глухих олонецких лесах,Сложилось тайн и песен многоОт Сахалинского острогаДо звезд в глубоких небесах».Но не было напева крашеТвоих метельных бубенцов!..Пахнуло молодостью нашей,Крещенским вечером с Парашей,От ярославских милых слов!Ах, неспроста душа в ознобе,Матерой стаи чуя вой! —Не ты ли, Пашенька, в сугробе,Как в неотпетом белом гробе,Лежишь под Чертовой Горой?!Разбиты писаные сани,Издох ретивый коренник,И только ворон на-заране,Ширяя клювом в мертвой ране,Гнусавый испускает крик!Лишь бубенцы — дары ВалдаяНе устают в пурговом снеРыдать о солнце, птичьей стае,И о черемуховом маеВ родной далекой стороне!* * *Кто вы — лопарские пимыНа асфальтовой мостовой?«Мы сосновые херувимы,Слетели в камень и дымыОт синих озер и хвои.Поведайте, добрые люди,Жалея лесной народ, —Здесь ли с главой на блюде,Хлебая железный студень,Иродова дщерь живет?До нее мы в кошеле рысьемМирской гостинец несем:Спаса рублевских писем,Ему молился АнисимСорок лет в затворе лесном!Чай, перед Светлым СпасомБлудница не устоит,Пожалует нас атласом,Архангельским тарантасом,Пузатым, как рыба кит!Да еще мы ладили гостинец: —Птицу-песню пером в зарю,Чтобы русских высоких крылец,Как околиц да позатылиц,Не минуть и богатырю!Чай, на песню ИродиадаСклонит милостиво сосцы,Поднесет нам с перлами ладан,А из вымени виноградаДаст удой вина в погребцы!»Выла улица каменным воем,Глотая двуногие пальто. —«Оставьте нас, пожалста, в покое!»…«Такого треста здесь не знает никто!..Граждане херувимы, прикажете авто?!».«Позвольте, я актив из КИМ"а!»…«Это экспонаты из губздрава!»…«Мильционер, поймали херувима!»…«Реклама на теплые джимы?»…«А!.. Да!.. Вот… Так, право!!»… —А из вымени виноградаДаст удой вина в погребцы!!..Это последняя Лада,Купава из русского сада,Замирающих строк бубенцы!Это последняя липаС песенным сладким дуплом;Знаю, что слышатся хрипы,Дрожь и тяжелые всхлипыПод милым когда-то пером!Знаю, что вечной весноюВеет березы душа,Но борода с сединою,Молодость с песней иною,Слезного стоят гроша!Вы же, кого я обиделКрепкой кириллицей слов,Как на моей панихиде,Слушайте повесть о Лидде,Городе белых цветов! —Как на славном Индийском помории,При ласковом князе Онории,Воды были тихие, стерляжие,Расстилались шелковою пряжею.Берега — все ониксы с лалами,Кутались бухарскими шалями,Еще пухом чаиц с гагарятами,Тафтяными легкими закатами.Кедры-ливаны семерым в обойм,Мудро вышиты паруса у сойм,Гнали паруса гуси махами,Селезни с чирятами кряками,Солнышко в снастях бородой трясло,Месяц кормовое прямил весло,Серебряным салом смазывал —Поморянам пути указывал.Срубил князь Онорий Лидду-град,На синих лугах меж белых стад.Стена у города кипарисова,Врата же из скатного бисера.Избы во Лидде — яхонты,Не знают мужики туги-пахоты.Любовал Онорий высь нагорнуюПовыстроить церковь соборную. —Тесали каменья брусьями,Узорили налепами да бусами,Лемехом свинчатым крыли кровлища,Закомары, лазы, переходища,Маковки, кресты басменили,Арабской синелью синелили,На вратах чеканили Митрия,На столпе писали Одигитрию.Чаицы, гагары встрепыхалися,На морское дно опускалися,Доставали жемчугу с искрицей —На высокий кокошник Владычице.А и всем пригоже у Онория,На славном Индийском помории,Только нету в лугах мала цветика,Колокольчика, курослепика,По лядинам ушка медвежьего,Кашки, ландыша белоснежного.Во садах не алело розана,Цветником только книга прозвана.Закручинилась Лидда стольная:«Сиротинка я подневольная!Не гулять сироте по цветикам,По лазоревым курослепикам,На Купалу мне не завить венка,Средь пустых лугов протекут века…Ой, верба, где ты сросла? —Твои листыньки вода снесла!»…Откуль взялась орда на выгоне, —Обложили град сарацыняне.Приужахнулся Онорий с горожанами,С тихими стадами да полянами:«Ты, Владычица Одигитрия,На помогу нам вышли Митрия,На нем ратная сбруна чеканена, —Одолеет он половчанина!»Прослезилася Богородица:«К Моему столпу мчится конница!..Заградили Меня целой сотнею,Раздирают хламиду золотную,И высокий кокошник со искрицей…Рубят саблями лик Владычице!!»Сорок дней и ночей сарацынянеСтолп рубили, пылили на выгоне,Краски, киноварь с БогородицыПрахом веяли у околицы.Только лик пригож и под саблями,Горемычными слезками бабьими,Бровью волжскою синеватою,Да улыбкою скорбно сжатою.А где сеяли сита разбойныеЖивописные вапы иконные,До колен и по оси тележныеВыростали цветы белоснежные.Стала Лидда, как чайка, белешенька,Сарацынами мглится дороженька,Их могилы цветы приукрасилиНа Онорья святых да Протасия!Лидда с храмом белым,Страстотерпным теломНе войти в тебя!С кровью на ланитах,Сгибнувших, убитых,Не исчесть любя.Только нежный розан,Из слезинок создан,На твоей груди.Бровью синеватой,Да улыбкой сжатойГибель упреди!Радонеж, Самара,Пьяная гитара,Свилися в одно…Мы на четвереньках,Нам мычать да тренькатьВ мутное окно!За окном рябина,Словно мать без сынаТянет рук сучье.И скулит трезоромМглица под забором —Темное зверье.Где ты, город-розан, —Волжская береза,Лебединый крик,И ордой иссеченОсиянно веченМатеринский Лик?!Цветик мой дитячий,Над тобой поплачетТемень да трезор.Может им под тыномИ пахнёт жасминомОт Саронских гор!