Окно выходит в белые деревья...
Часть 18 из 70 Информация о книге
ДВА ГОРОДА
В. Аксенову
Я, как поезд,что мечется столько уж летмежду городом Даи городом Нет.Мои нервы натянуты,как провода,между городом Нети городом Да!Все мертво, все запутано в городе Нет.Он похож на обитый тоской кабинет.По утрам натирают в нем желчью паркет.В нем диваны — из фальши, в нем стены — из бед.В нем глядит подозрительно каждый портрет.В нем насупился замкнуто каждый предмет.Черта с два здесь получишь ты добрый совет,или, скажем, привет, или белый букет.Пишмашинки стучат под копирку ответ:«Нет-нет-нет…Нет-нет-нет…Нет-нет-нет…»А когда совершенно погасится свет,начинают в нем призраки мрачный балет.Черта с два —хоть подохни —получишь билет,чтоб уехать из черного города Нет…Ну, а в городе Да — жизнь, как песня дрозда.Этот город без стен, он — подобье гнезда.С неба просится в руки любая звезда.Просят губы любые твоих без стыда,бормоча еле слышно: «А, — все ерунда…» —и сорвать себя просит, дразня, резеда,и, мыча, молоко предлагают стада,и ни в ком подозрения нет ни следа,и куда ты захочешь, мгновенно тудаунесут поезда, самолеты, суда,и, журча, как года, чуть лепечет вода:«Да-да-да…Да-да-да…Да-да-да…»Только скучно, по правде сказать, иногда,что дается мне столько почти без трудав разноцветно светящемся городе Да…Пусть уж лучше мечусьдо конца моих летмежду городом Даи городом Нет!Пусть уж нервы натянуты,как провода,между городом Нети городом Да!ЗАЧЕМ ТЫ ТАК?
Когда радист «Моряны», горбясь,искал нам радиомаяк,попал в приемник женский голос:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Она из Амдермы кричаласквозь мачты, льды и лай собак,и, словно шторм, кругом крепчало:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Давя друг друга нелюдимо,хрустя друг другом так и сяк,одна другой хрипели льдины:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Белуха в море зверобоюкричала, путаясь в сетях,фонтаном крови, всей собою:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Ну, а его волна рябаяшвырнула с лодки, и беднякшептал, бесследно погибая:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Я предаю тебя, как сволочь,и нет мне удержу никак,и ты меня глазами молишь:«Зачем ты так? Зачем ты так?»Ты отчужденно и ненастно глядишь —почти уже как враг,и я молю тебя напрасно:«Зачем ты так? Зачем ты так?»И все тревожней год от годукричат, проламывая мрак,душа — душе, народ — народу:«Зачем ты так? Зачем ты так?»«В моменты кажущихся сдвигов..»
В моменты кажущихся сдвиговне расточайте силы зря,или по глупости запрыгав,или по глупости хандря.Когда с кого-то перья в дракелетят под чей-то низкий свист,не придавайте передрягеуж чересчур высокий смысл.И это признано не нами,что среди громкой чепухиспокойны предзнаменованьяи все пророчества — тихи.«Не тратьте время, чтобы помнить зло…»
Не тратьте время, чтобы помнить зло.Мешает это внутренней свободе.Мешает просто — черт возьми! — работе, —ну, в общем, это хлопотно зело.А помните добро, благодаряза ласку окружающих и Бога.На это дело, кстати говоря,и времени уйдет не так уж много.ИЗ «БРАТСКОЙ ГЭС»
КАЗНЬ СТЕНЬКИ РАЗИНА
Как во стольной Москве белокаменнойвор по улице бежит с булкой маковой.Не страшит его сегодня самосуд.Не до булок…Стеньку Разина везут!Царь бутылочку мальвазии выдаивает,перед зеркалом свейскимпрыщ выдавливает,примеряет новый перстень-изумруд —и на площадь…Стеньку Разина везут!Как за бочкой бокастойбочоночек,за боярыней катит боярчоночек.Леденец зубенки весело грызут.Нынче праздник!Стеньку Разина везут!!Прет купец,треща с гороха.Мчатся вскачь два скомороха.Семенит ярыжка-плут…Стеньку Разина везут!!В струпьях все,едва живыестарцы с вервием на вые,что-то шамкая,ползут…Стеньку Разина везут!!И срамные девки тоже,под хмельком вскочив с рогожи,огурцом намазав рожи,шпарят рысью —в ляжках зуд…Стеньку Разина везут!И под визг стрелецких жен,под плевки со всех сторонна расхристанной телегеплылв рубахе белойон.Он молчал,не утирался,весь оплеванный толпой,только горько усмехался,усмехался над собой:«Стенька, Стенька,ты как ветка,потерявшая листву.Как в Москву хотел ты въехать!Вот и въехал ты в Москву…Ладно,плюйте,плюйте,плюйте —все же радость задарма.Вы всегда плюете,люди,в тех,кто хочет вам добра.А добра мне так хотелосьна персидских берегахи тогда,когда летелосьвдоль по Волге на стругах!Что я ведал?Чьи-то очи,саблю,парусда седло…Я был в грамоте не очень…Может, это подвело?Дьяк мне бил с оттяжкой в зубы,приговаривал,ретив:„Супротив народа вздумал!Будешь знать, как супротив!“Я держался,глаз не прятал.Кровью харкал я в ответ:„Супротив боярства —правда.Супротив народа —нет“.От себя не отрекаюсь,выбрав сам себе удел.Перед вами,люди, каюсь,но не в том,что дьяк хотел.Голова моя повинна.Вижу,сам себя казня:я был против —половинно,надо было —до конца.Грешен тем,что в мире злобствабыл я добрый остолоп.Грешен тем,что, враг холопства,сам я малость был холоп.Грешен тем,что драться думалза хорошего царя.Нет царей хороших,дурень…Стенька,гибнешь ты зазря!»Над Москвой колокола гудут.К месту Лобному Стеньку ведут.Перед Стенькой,на ветру полоща,бьется кожаный передник палача,а в руках у палачанад толпойголубой топор,как Волга, голубой.И плывут, серебрясь,по топоруструги,струги,будто чайки поутру…И сквозь рыла,ряшки,харицеловальников,менял,словно блики среди хмари,СтенькаЛИЦАувидал.Были в ЛИЦАХ даль и высь,а в глазах,угрюмо-вольных,словно в малых тайных Волгах,струги Стенькины неслись.Стоит все терпеть бесслезно,быть на дыбе,колесе,если рано или позднопрорастаютЛИЦАгрозноу безликих на лице…И спокойно(не зазря он, видно, жил)Стенька голову на плаху положил,подбородок в край изрубленный упери затылком приказал:«Давай, топор…»Покатилась голова,в крови горя,прохрипела голова:«Не зазря…»И уже по топору не струги —струйки,струйки…Что, народ стоишь, не празднуя?Шапки в небо — и пляши!Но застыла площадь Красная,чуть колыша бердыши.Стихли даже скоморохи.Среди мертвой тишиныперескакивали блохис армяковна шушуны.Площадь что-то поняла,площадь шапки сняла,и ударили три раза,клокоча,колокола.А от крови и чуба тяжела,голова еще ворочалась,жила.С места Лобного подмоклоготуда,где голытьба,взглядыписьмами подметнымишвыряла голова…Суетясь,дрожащий попик подлетел,веки Стенькины закрыть он хотел.Но, напружившись,по-зверьи страшны,оттолкнули его руку зрачки.На цареот этих чертовых глаззябкошапка Мономаха затряслась,и, жестоко,не скрывая торжества,над царемзахохоталаголова!..