Окно выходит в белые деревья...
Часть 7 из 70 Информация о книге
СВАДЬБЫ
А. Межирову
О, свадьбы в дни военные!Обманчивый уют,слова неоткровенныео том, что не убьют…Дорогой зимней, снежною,сквозь ветер, бьющий зло,лечу на свадьбу спешнуюв соседнее село.Походочкой расслабленной,с челочкой на лбувхожу,плясун прославленный,в гудящую избу.Наряженный,взволнованный,среди друзей,родных,сидит мобилизованныйрастерянный жених.Сидитс невестой — Верою.А через пару днейшинель наденет серую,на фронт поедет в ней.Землей чужой,не местною,с винтовкою пойдет,под пулею немецкою,быть может, упадет.В стакане брага пенная,но пить ее невмочь.Быть может, ночь их первая —последняя их ночь.Глядит он опечаленнои — болью всей душимне через стол отчаянно:«А ну давай, пляши!»Забыли все о выпитом,все смотрят на меня,и вот иду я с вывертом,подковками звеня.То выдам дробь,то по полуноски проволоку.Свищу,в ладоши хлопаю,взлетаю к потолку.Летят по стенам лозунги,что Гитлеру капут,а у невестыслезынькигорючиетекут.Уже я измочаленный,уже едва дышу…«Пляши!..» —кричат отчаянно,и я опять пляшу…Ступни как деревянные,когда вернусь домой,но с новой свадьбыпьяныеявляются за мной.Едва отпущен матерью,на свадьбы вновь гляжуи вновь у самой скатертивприсядочку хожу.Невесте горько плачется,стоят в слезах друзья.Мне страшно.Мне не пляшется,но не плясать —нельзя.«Я сибирской породы…»
Я сибирской породы.Ел я хлеб с черемшойи мальчишкойпаромытянул, как большой.Раздавалась команда.Шел паром по Оке.От стального канатабыли руки в огне.Мускулистый, лобастый,я заклепки клепали глубокой лопатой,где велели,копал.На меня не кричали,не плели ерунду,а топор мне вручали,приучали к труду.А уж если ибили за плохие дрова —потому что любилии желали добра.До десятого потагнулся я под кулем.Я косою работал,колуном и кайлом.Не боюсь я обиды,не боюсь я тоски.Мои руки оббитыи сильны, как тиски.Все на свете я смею,усмехаюсь врагу,потому что умею,потому что могу«Не понимаю, что со мною сталось…»
Не понимаю,что со мною сталось?Усталость, может, —может, и усталость.Расстраиваюсь быстрои грустнею,когда краснеть бы нечего —краснею.А вот со мной недавно было в ГУМе,да, в ГУМе,в мерном рокотеи гуле.Там продавщица с завитками хилымируками неумелыми и милымимне шею обернула сантиметром.Я раньше был несклонен к сантиментам,а тут гляжу,и сердце болью сжалось,и жалость,понимаете вы,жалостьк ее усталым чистеньким рукам,к халатикуи хилым завиткам.Вот книга…Я прочесть ее решаю!Глава —ну так,обычная глава,а не могу прочесть ее —мешаютслезами заслоненные глаза.Я все с собой на свете перепутал.Таюсь,боюсь искусства, как огня.Виденья Малапаги,Пера Понта, —мне кажется,все это про меня.А мне бубнят,и нету с этим сладу,что я плохой,что с жизнью связан слабо.Но если столько связано со мною,я что-то значу, видимо,и стою?А если ничего собой не значу,то отчего жемучаюсь и плачу?!