Поэзия Латинской Америки

  
ОСКАР СЕРРУТО [79]
 
Перевод А. Косс
   
Плоскогорье
 
1
 
 
Плоскогорье, как память, неизмеримое,
 
шкура киркинчо [80], распяленная меж четырьмя сторонами света;
 
ветер здесь плотен на ощупь и пахнет зверем.
 
Плоскогорье, блестящее металлическим блеском,
 
безлюдное, как луна, барабан восстаний.
 
Девушки в этих краях пасут ненастья да горести,
 
подкладывают дрова в костер, зажженный гитарой.
 
Мужчины в вороненой стали волос
 
прячут жаркий ветер сражений.
 
Плоскогорье в морщинах дорог, скорбное,
 
как ладонь шахтера.
 
 
2
 
 
Плоскогорье, как ненависть, неотвязное,
 
слепящее, словно кровь, приливающая к зрачкам,
 
плоскогорье в панцире льдов,
 
звенящее холодом, синим, точно лоб мертвеца.
 
Воды времени татуировкой расчертили его хребет,
 
здесь проходят землепашцы — аймарэ [81] свой гроб за плечами несут,
 
у них есть пращи и ружья, в ночи спугнут они птицу — свет.
 
Дымит их скудный огонь, черная копоть безмолвия ложится на всю их жизнь,
 
а дожди пробирают их до костей, гасят песню щегла.
 
 
3
 
 
Беспредельное плоскогорье,
 
распластанное и яростное, как пламя.
 
От звона его гитар чернее черное горе,
 
безлюдье капля за каплей буравит камень.
 
 
  
Список твоего
 
наследственного имущества
 
 
 
Воды неба тебе завещаны,
 
где ладьи — облака ползут,
 
где рыбы — сполохи плещутся
 
в грозу.
 
 
 
Кордильера завещана голая,
 
и снега вершин,
 
и белый холод
 
в синей тиши.
 
 
 
Тебе — каменистая пампа
 
в перехлесте ветров,
 
их певучая гамма,
 
барабанная дробь.
 
 
 
Тебе — река, печальная нива,
 
гладь темнокорая,
 
под которой — тайны и сроки мифа
 
и буйства истории.
 
 
 
Тебе — одиночество,
 
беспредельное, как власть его,
 
но если тебе захочется,
 
единым словом ты можешь его заклясть.
 
 
 
А свет зато мягкий какой!
 
Потрогай рукой:
 
течет сквозь пальцы, точно
 
золотая пыльца цветочная.
 
 
 
И озеро в отдаленье,
 
в электрическом поясе струнном —
 
как высшее восхваление,
 
как прозрачная притча пуны [82].
 
 
 
И навстречу тебе тревога
 
воздвигнется городом детства:
 
из воздуха стены и своды,
 
гармония, ливнем одетая.
 
 
 
Этот город — как сон, как твое родословное дерево:
 
без конца растягивается.
 
На башнях — не из камня, из марева —
 
боевые стяги.
 
 
  
«Есть горы в краю моем…»
  
 
 
Есть горы в краю моем,
 
— а моря нет [83] —
 
пшеничных волн окоем,
 
— а моря нет —
 
есть сосен зеленый плеск,
 
— а моря нет —
 
текучая синь небес,
 
— а моря нет —
 
и ветра хриплая песнь —
 
— а моря нет.
 
 
  
ИОЛАНДА БЕДРЕГАЛЬ [84]
   
Ноктюрн слез
 
Перевод Риммы Казаковой
 
 
 
По ночам, когда нас слезы душат,
 
зреют наши души.
 
Лишь при свете плача
 
мы касаемся неприкосновенных
 
стен жизней, живых и потухших.
 
 
 
Только ночами, когда слезы нас оглушают,
 
умершие живых утешают
 
и все не свершенное просит у нас прощенья,
 
и те, кто оставил нас, склоняют колени,
 
чтобы коснуться губами печальных воспоминаний.
 
 
 
Лишь по ночам в слезах
 
любящие читают любовь друг у друга в глазах,
 
и становится ложе страсти
 
белым покровом причастий.
 
 
 
Ночь в слезах проясняет небо
 
над морем, темным от бури бессонниц,
 
и все, поглощенное ими,
 
обретает собственное имя.
 
 
 
В плаче любовного недуга
 
больше, чем в счастье, мы познаем друг друга.
 
 
  
Жажда
 
Перевод В. Столбова
 
 
 
Ни водой,
 
Ни вином,
 
Ни кровью
 
Мою жажду не утолить.
 
Я хочу и того, что было,
 
И того, чего не могло быть,
 
И того, что могло случиться.
 
Но не будет, как ты не жди.
 
И того, что не повторится,
 
И того, что еще впереди.
 
 
 
Я вечности жажду
 
в стеклянном бокале
 
мгновения.
 
 
  
ОСКАР АЛЬФАРО [85]
   
День
 
Перевод М. Ваксмахера
 
 
 
С холмов задорным галопом
 
конь белоснежный скачет.
 
 
 
Четыре звезды — копыта,
 
грива — жаркое пламя.
 
 
 
Скачет он по дорогам —
 
в лугах просыпаются травы.
 
 
 
Великая радость жизни
 
в его голосистом ржанье.
 
 
 
Малыш, ты мир завоюешь,
 
если белого коня оседлаешь!