Укрощение строптивой

Шесть лет он думал, что Бог выбрал для него кару на всю оставшуюся жизнь: кару, от которой не сбежать и не отвернуться, которую не забыть. И все это была ложь.
— Вы все равно должны были мне платить! — заявила Элеонора. — Потому что вы убили Эдварда.
— Да, убил. Знаете, я ведь и об этом думал. Скажите, а как вышло, что в тот вечер он вернулся домой так рано? — Проклятье, а ведь он тогда поверил каждому ее слову. Поверил как последний идиот. Но теперь, когда увидел в ее рассказе неувязки, все возведенное ею нагромождение лжи начало рушиться. — Да еще после того как вы чуть ли не привязали меня к кровати, чтобы заставить остаться?.. Ну, отвечайте!
Сделав глубокий вдох, его бывшая любовница с вызовом в голосе спросила:
— Ну и что вы теперь сделаете? Убьете меня? На виду у целой толпы свидетелей? На сей раз вам ни за что не доказать, что это было убийство в целях самозащиты.
Ошеломленный этими словами, Китинг молча смотрел на стоявшую перед ним женщину. Во всех своих снах и кошмарах на протяжении всех бессонных ночей за последние шесть лет он неизменно оставался чудовищем, человеком, который совершил столь ужасное преступление, что теперь не заслуживал ничего, кроме боли и тоскливых мечтаний о мирной жизни, которой у него никогда не будет. И вот оказывается…
Судорожно сглотнув, Китинг проговорил:
— Вам незачем было выдумывать Майкла. Я бы и так обеспечивал вас до конца своих дней.
— Но не так щедро, как мне хотелось. К тому же мне требовались гарантии, что вы не передумаете. Но как же… Как же будет теперь?
— Что теперь? — переспросил Китинг. — Будь я все тем же, кого вы затащили к себе в постель шесть лет назад, я, вероятно, сделал бы что-нибудь страшное, отвратительное и непоправимое.
— А вы уже не тот?
Несколько томительных секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. И молчали. После чего Китинг резко развернулся и вышел из комнаты, но Элеонора, конечно же, не знала, что она до сих пор жива и невредима лишь благодаря одной женщине. Женщине, которая стала его другом, хотя у нее имелись все причины избегать его. Женщине, о которой он теперь думал постоянно, ежеминутно и ежесекундно.
«Но что же подумает Камилла, когда обо всем этом узнает?» — спрашивал себя Китинг раз за разом.
  
Глава 22
 
— Черт побери, где же вы пропадали?
Глянув на приятеля через плечо, Китинг продолжил чистить щеткой Увальня.
— Хотелось проехаться, — ответил он, понизив голос, чтобы не услышали конюхи, спавшие в комнатке за конюшней. — Вечер выдался беспокойным.
— Сейчас уже не вечер. Я чуть было не отправился на Боу-стрит — выяснять, не арестовали ли вас случайно.
— Если бы мне потребовалась жена, чтобы почаще пилила меня, я мог бы найти кого-нибудь посимпатичнее вас, — проворчал в ответ Китинг.
Гривз криво усмехнулся.
— Посимпатичнее меня вряд ли. Полагаю, Элеонору вы все-таки разыскали.
— Да. — Китинг на миг прикрыл глаза. — Знаете, в голове у меня такая тяжесть, как будто… Ох, Адам, я устал, ужасно устал. Давайте поговорим позднее, перед моим отъездом.
— Да, понимаю. Просто у меня есть кое-какие сведения, но я не знаю, насколько они важны для вас. Однако сначала скажите: у вас есть сын?
— Нет. У меня его нет, — ответил Китинг. — Это была всего лишь уловка, чтобы выманивать у меня деньги и держать на коротком поводке.
Узнав об этом, он на некоторое время почувствовал себя свободным, но потом сообразил, что в смерти лорда Балтроу по-прежнему виноват именно он, — какую бы роль ни сыграла в этом деле Элеонора. А пьянство, азартные игры и разврат, которым он когда-то всецело предавался, — все это тоже оставалось на его совести. Так что для него ничего не изменилось.
— Должен признать, она очень неглупа, — заметил герцог. — Ее уже нет в живых?
Китинг поморщился и проворчал в ответ:
— Разумеется, она жива. Убивать ее сейчас не в моих интересах.
— Хвала Люциферу за это.
Китинг бросил щетку в ящик и принес Увальню ведерко овса.
— Но, Адам, черт возьми, какая разница? Если это и меняет что-нибудь, то лишь одно: теперь в моем полном распоряжении десять тысяч фунтов. Может, теперь-то я наконец сумею починить крышу в Хэверд-Глене.
 
Его решили отпустить
Груз преступления носить.
Так впредь подумай, что творишь,
Иль с Блэквудом в аду сгоришь, —
процитировал Гривз. — Кажется, так заканчиваются те стихи? Насколько я понимаю, таким и стал для вас финал.
— Несмотря на всю усталость, — отозвался Китинг, сжимая зубы и глядя на герцога в упор, — у меня так и чешутся кулаки: ужасно хочется кому-нибудь врезать. Так что благодарю.
Гривз взглянул на приятеля с удивлением.
— Но я не хочу драки, — сказал он, отступая на шаг.
— Вы недавно ударили меня, так что все было бы по-честному, за исключением одного: вы, Адам, — самодовольный лицемер, который вечно притворяется, что никогда не совершал ничего неподобающего. А ведь мы с вами оба знаем, что это не так.
— Черт возьми, Китинг, остановитесь…
— Нет.
Гривз вскинул перед собой ладони и на одном дыхании проговорил:
— Ваши десять тысяч фунтов достанутся вам не от Фентона. Это часть нового брачного контракта, который он заключил с Монтширом.
Китинг замер в изумлении.
— Что?..
— Очевидно, ваш дорогой кузен не так уж богат, поэтому и заключил с Монтширом сделку: если он сумеет вернуть Камиллу к алтарю, а ее семье — доброе имя, они отдадут ему в уплату более десяти тысяч фунтов приданого. И сверх того — пару лошадей. — Шумно выдохнув, Гривз опустил руки.
— Гнедых? — спросил Китинг.
— Да, именно так.
— Но как, черт возьми, вы об этом узнали?
— Она приезжала несколько часов назад и спрашивала про вас. Приезжала вместе с сестрой. Видимо, ее родные решили не спускать с нее глаз до самой свадьбы. — Герцог вытащил из кармана часы и открыл. — Осталось всего пять часов.
Китинг мысленно застонал. О боже! Камилла! Значит, она приезжала сюда, а он отсутствовал, потому что искал Элеонору. Он мог бы увидеться с ней еще раз, но Элеонора отняла у него и этот шанс.
— Но и это ничего не меняет, — проговорил он со вздохом. — Фентон нужен ей ради репутации, а не ради денег.
Гривз смерил приятеля гневным взглядом.
— Знаете, а вот теперь мне хочется врезать вам. — Сокрушенно покачав головой, герцог отвернулся и направился к двери конюшни. — Я умываю руки в отношении вас обоих, — бросил он через плечо. — Никогда еще не видел пары, в которой каждый настолько озабочен счастьем другого, что не замечает, что творится у него прямо перед носом. Спокойной ночи.
Китинг прошелся по конюшне, обдумывая слова приятеля. Нет-нет, Гривз ничего не понимает! Благопристойная жизнь гораздо больше подходит Камилле. Конечно, Фентон лжец, шут и холоден как рыба, но она все это переживет. Разумеется, ей придется обуздывать себя, придется соблюдать осторожность в высказываниях, но зато у нее будет крыша над головой, причем в собственном доме. Правда, дом этот выглядит… не очень-то. Да и мебель в нем не менялась десятилетиями, так что новые наряды Камиллы окажутся скорее ситцевыми, нежели шелковыми. И она больше никогда не увидится со своими подругами из клуба «Тантал» — со своей странной, но дружной новой семьей. Ведь такие встречи ее муж сочтет оскорбительными для себя и совершенно недопустимыми. Зато ей представится возможность пить чай с печеньем в обществе девиц, которые весь прошедший год высмеивали ее, — в обществе тех самых девиц, которые даже не впустили ее в дом, когда она была в страхе и отчаянии.
А у него, Китинга, появится новая крыша, и он даст торжественную клятву больше никогда не пить лишнего и не ввязываться в бессмысленные драки. И еще… Да-да, десять тысяч фунтов! К тому же ему больше не придется посылать деньги неизвестно кому…