Pro bono publico I (СИ)

***
Несколько лет о Дамблдорах ничего не было слышно, Джон постепенно начал забывать бывших соседей, завел себе новых друзей, но когда ему исполнилось одиннадцать и пришла пора ехать в Хогвартс, внезапно столкнулся на платформе с сильно повзрослевшим Аберфортом.
После сдержанных приветствий и непродолжительной беседы, из которой Джон узнал, что оба брата учатся на факультете Гриффиндор, младший Дамблдор как-то спешно попрощался и растворился в толпе, а Джонатан еще долго пребывал в недоумении. Из их короткого разговора он успел понять, что отношения между братьями за прошедшие годы не наладились, как можно было ожидать после постигшего их несчастья, а наоборот окончательно испортились. Это подтвердилось и по приезде в Хогвартс, когда стоя в очереди на распределение, Джон заметил, что Альбус и Аберфорт сидят на противоположных концах стола, каждый в своей компании, не обращая друг на друга внимания.
А со временем Джон, которого шляпа распределила на Рейвенкло, понял причину этой холодности. Братья и в детстве были очень разными, а теперь стали совершенно полярными людьми. Альбус — лучший студент курса, староста и пример для подражания — был очень амбициозным и целеустремленным. Он с головой уходил в учебу, блистательно отвечал на уроках и стремился стать лучшим во всем. Аберфорту же на всеобщее признание было глубоко наплевать. Он учился кое-как, часто ввязывался в драки, обожал квиддич, а в свободное время проводил какие-то странные магические эксперименты, цели которых были никому неизвестны. Неудивительно, что его считали слегка чудаковатым братом «того самого Дамблдора, который звезда школы».
Джон не знал, устраивала ли Аберфорта такая жизнь в тени своего гениального брата или он просто хорошо скрывал свои истинные чувства, но никакого раздражения по этому поводу он не демонстрировал. А вот Альбус, как ему казалось, искренне огорчался тому, что его брат не уделяет должного внимания учебе. Впрочем, на этом осведомленность Джонатана о жизни Дамблдоров исчерпывалась. У него было полно своих забот и интересов. Но когда он приехал в Хогвартс на четвертый курс, внезапно выяснилось, что в семье Дамблдоров произошла новая трагедия — при загадочных обстоятельствах погибла Кендра.
По официальной версии — в доме случился пожар, и на женщину, пытавшуюся погасить огонь, упала горящая балка, но Джон, хорошо помнивший давнишнюю гибель деревенских мальчишек, сразу заподозрил, что братья просто выгораживают Ариану. Аберфорт, перешедший в тот год на шестой курс, был сам на себя не похож. Нервный, дерганный, он постоянно писал домой, проводя в совятне почти все свободное время в ожидании ответов, а однажды во время ужина в большом зале вдруг вскочил и убежал собирать вещи, с твердым намерением прервать обучение и уехать.
Джонатан, который единственный из студентов был в курсе семейной тайны Дамблдоров, догнал его тогда в коридоре, искренне сочувствуя и желая помочь. И Аберфорт, у которого, очевидно, сдали нервы, выплеснул на него лавину информации.
Оказалось, что подозрения Джона были верны. Именно четырнадцатилетняя Ариана, которая после случая в Насыпном Нагорье совсем замкнулась и отказывалась использовать магию, не сдержав в очередной раз стихийный выброс, убила Кендру, а братья, желая ее защитить, выдали смерть матери за несчастный случай. Но после похорон, когда все улеглось, встал вопрос: кто будет приглядывать за девочкой теперь?
Аберфорт, искренне любящий сестру, настаивал на прекращении своей учебы, но Альбус неожиданно принялся уговаривать его закончить школу, обещая, что позаботится о сестре. После долгих разговоров и споров Аберфорт, скрепя сердце, согласился уехать, но теперь, оказавшись далеко от дома, не находил себе места. Он не был уверен, что брат, занятый своими исследованиями и гениальными идеями, сможет уделять Ариане достаточно внимания, да и Альбус никогда не был близок с сестрой, в отличии от Аберфорта, который единственный мог успокоить девочку во время припадка.
В тот вечер Джонатан и Аберфорт долго сидели на верхней площадке Астрономической башни, разговаривая и размышляя над ситуацией. Джон, как мог, утешал детского приятеля, убеждая его, что Альбус не допустит, чтобы с сестрой что-то случилось, ведь чем чем, а отсутствием ответственности старший Дамблдор никогда не страдал. И в конце концов, ему удалось убедить Аберфорта, что все будет в порядке.
 
Как же он ошибался.
Над семьей Дамблдоров будто висел злой рок. Уже следующим летом погибла Ариана, а Альбус и Аберфорт разорвали всяческие отношения друг с другом. Джонатан, в то лето путешествовавший вместе с родителями о несчастье не знал, но едва увидев первого сентября за столом Гриффиндора бледного и осунувшегося Аберфорта, мгновенно понял, что случилось что-то непоправимое.
Правда, желая поддержать приятеля, Джонатан даже не предполагал, во что выльется их разговор. А Аберфорт, и раньше-то не отличавшийся сдержанностью, словно обезумел. Услышав вопрос Джона о причине его мрачного настроения, он внезапно разразился гневной тирадой, в которой проклинал последними словами своего ненормального брата с его планами по захвату мира, какого-то Геллерта Гриндевальда и самого себя за то, что поддался уговорам и оставил Ариану с Альбусом.
Джон из его сбивчивого рассказа, щедро присыпанного ругательствами, мало что понял, уловив только общую мысль — в смерти сестры Аберфорт винил Альбуса, и это не укладывалось в голове. Джонатан, всегда искренне восхищавшийся умом и талантом старшего Дамблдора не мог поверить, что тот мог подвергнуть жизнь Арианы опасности, да еще и вынашивал какие-то планы по захвату мира, и неосторожно ляпнул об этих своих соображениях.
Лучше бы смолчал.
Аберфорт, услышав слова поддержки в адрес брата, пришел в ярость, наорал на Джона, обвинив его в слепоте и глупости, припомнил даже детский спор девятилетней давности, когда Джон встал на сторону Альбуса, и плюнув ему под ноги, гордо удалился, прошипев напоследок, что все еще поймут его правоту, когда увидят истинное лицо его «гениального» братца.
Джонатан после того разговора зарекся иметь дело с Аберфортом, решив, что с него довольно этой сумасшедшей семейки. До конца года они больше ни разу не общались, и даже не здоровались, столкнувшись в коридоре, а затем Аберфорт закончил Хогвартс и больше о нем ничего не было слышно.
А вот имя Альбуса Дамблдора стремительно набирало вес в обществе. В газетах и тематических журналах то и дело мелькали публикации его исследований в различных областях магии, затем его приняли на работу в Хогвартс, в качестве преподавателя трансфигурации, а уже к началу двадцатых годов начали приглашать в качестве консультанта в министерство.
Джонатан, который после окончания школы женился на своей однокурснице, осел в Лондоне и всерьез увлекся изучением рунной магии, о достижениях старого знакомого узнавал в основном из прессы, искренне радуясь, что несмотря на все несчастья, выпавшие на его долю, Альбус смог оправиться и наладить свою жизнь.
***
Жизнь самого Джона тоже складывалась удачно — он души не чаял в своей жене, воспитывал сына, названного в честь отца Бенджамином, потихоньку делал карьеру в министерстве, к концу двадцатых заняв должность штатного рунолога, а в свободное время занимался переводом древних рунных текстов. Казалось, небо над его головой всегда будет ясным и безоблачным, но в начале третьего десятилетия двадцатого века на семью Фоули внезапно обрушилась череда несчастий.
Началось все с того, что в Насыпном Нагорье скончались родители Джона. Первым умер отец, тяжело болевший последние годы, а почти сразу следом за ним ушла и мать, угаснув буквально на глазах. Джонатан, разумеется, скорбел после похорон, но понимал, что это было неизбежно. Однако, оказалось, что это было лишь началом. Спустя год, во время отдыха в Австралии, его обожаемая жена Миранда заразилась драконьей оспой и скончалась, оставив Джона с шестилетним сыном на руках.
 
Это был удар. Джонатан замкнулся, не зная, как справиться с горем, почти полностью потерял интерес к жизни и работе, но продолжал держаться ради Бена, всеми силами стараясь заменить сыну обоих родителей. Получалось плохо. Мальчик сильно тосковал по матери, отказывался общаться со сверстниками, часто запирался в своей комнате и подолгу плакал.