Ледяные крылья

Под грохот ударов ладонь хватается за голову.
– По башке постучи, урод!
Жало Хафала замерло в мизинце от стены, демон оборачивает голову, глаза похожи на огромных зеленых жуков, затем сужаются, уголки как наконечники дротиков.
– Что?!
Демон разворачивается, грудь колесом, пара тяжелых шагов к решетке, хвост с угрожающим свистом извивается.
– И кулак в рот сунь! – добивает Велира.
Веки девушки поднимаются, лицо к решетке…
– Демон!
Велира вскочила, поза как у кобры перед броском, даже волосы стали пышнее, как у оной змеи воротник. Руки через голову за спину, но сабель не находят. Миг яростной растерянности, кулаки от досады стискиваются до дрожи, бестия издает вопль, руки рассекают воздух сверху вниз, как топоры палачей, выпускают пальцы, те кажутся ржавыми, но крепкими крюками.
Лапы Хафала распахиваются как широкие врата, в зеленоватом полумраке рельеф мускулов и пластин.
– Как смеешь, сука?! Я великий Хафал Пожиратель Душ, сын Зараха!
– Огрызком не маши, дерьмо паучье, в глотку себе запихни!
– Как посмела надеть доспехи, шлюха?! Твое дело ноги раздвигать и у мужиков брать!
Велира с воплем ударила ступней по клетке, пропитавшие металл чары отозвались волной белых трескучих веток, воительницу отбросило к дальней стене, доспехи грохнули, стена оттолкнула к центру камеры. Черные ленты тканей и локонов распластаны в разные стороны.
Хафал извергает в потолок хохот, лапы уперты в бока, хвост танцует в ритме грозовых «ха».
Велира медленно поднимается, вид такой, будто в ее власти устроить конец мира.
Нахохотавшись, демон опускает голову, в сияющей зелени глазниц горит веселье, презрение и долька снисхождения, так император смотрел бы на раба, подающего надежды стать гладиатором.
– Еще хочешь, девка?
Велира изящной, очень женственной походкой плывет к решетке, хотя лицо остается сердитым.
– Угу, напугали...
Небрежно пнула прут.
По телу опять молнии, мелкие и тусклые, но именно такие заставили ее выронить сабли в битве с отцом, а сейчас девушка упорно делает вид, что не чувствует вовсе, и ей удается, хотя по тому, как напряглись мышцы, вздулись жилки, потекли ручейки пота, Эгорд замечает героические усилия.
Хафал, видимо, тоже обратил внимание, взгляд более надменный, но в нем мимолетный проблеск хвалы.
Велира фыркает.
– Моя тетка – и та била сильнее.
Демон усмехнулся.
– А ты иди ко мне. Отшлепаю сильнее тетки, будешь довольна, ха-ха!
– Это я тебя отшлепаю…
Пиратка осматривает решетку по краям.
– …когда выберусь.
– Можешь пролезть между прутьями. Только надо раздеться.
– Не дождешься, таракан!
– Скорпион, дура! Великий Хафал, сын Зараха!
– Да уж, великий... В тюрьме величие особенно заметно.
– Заткнись, девка! В мире демонов мне не было равных среди...
– Мне тоже много где не было равных! Что-то неравенство не спасло, барахтаемся тут как селедки в бочке...
– Р-р-р! Тебе не было равных разве что в объеме сисек и...
– Заглохни!.. Видел он будто... У меня все под доспехами!
Хафал ухмыльнулся.
– А ты оголись, оценю.
– Пошел ты...
Увлекшись наблюдением, Эгорд едва успел заметить частый и тяжелый стук шагов за дверью. Палец коснулся «окольца», световой купол с живым изображением тюрьмы гаснет, Эгорд убирает ноги со стола, в лабораторию врывается Тиморис. Злой как бес.
– Эгорд, Ямор тебя дери! Зачем бросил мою дочь в темницу?!
– Успокойся...
– Я даже поговорить с ней не успел!
– Говорить вряд ли бы захотела. Скорее всего, опять вцепилась бы тебе в горло.
– Не решай за нее! Эгорд, она же ничего не сделала!
– Вообще-то пыталась нас убить. Да еще привела армию пиратов с демоном и некромантом, не заметил?
– Велира запуталась! Сама не понимает, что творит, все из-за меня, ей надо...
– Остыть. А в тюрьме как раз прохладно. Хочешь говорить? Пожалуйста. Через решетку.
– Эгорд...
– Извини, выпустить не могу. Она плохо себя контролирует, гнева больше, чем мыслей. У нас с Халлигом дел горы, некогда думать еще и о том, что твоя дочка учудит нам на беду. Пусть посидит, подумает, а то отвыкла, пока саблями по миру махала.
Тиморис сник.
– Не переживай, – утешает Эгорд. – Никто ее не пытает, просто сидит в камере, там вполне терпимо. Уверен, на своем суровом пути девчонка жила и в менее удобных условиях, причем добровольно. Не суетись. Кофе хочешь?
Тиморис вздохнул.
– В морду тебе дать хочу...
Уходит вяло, сгорбившись как зомби. Дверь закрывается с тихим бумом.
Сапоги возвращаются на стол, Эгорд ерзает в кресле, устраивается с еще большим комфортом, из Ока Асимиры вновь выстреливает конус лучей, их острия сливаются в цветную картинку.
Велира сидит на полу у дальней стены камеры, тело повторяет прямой угол. Зубки обкусывают шляпку мерцающего пещерного гриба, губы то и дело присасываются к овальному костяному пузырю с водой. У бедра наломаны кучкой другие грибы, Велира ест жадно, с раздражением.
На другом берегу коридора Хафал бродит по камере туда-сюда, лапы на боках, хвост лениво похлестывает по стенам и прутьям, белые искры пляшут по демону, но тот внимания не обращает.
Часа два Эгорд следит, как Хафал и Велира слоняются из угла в угол, томятся, прислонившись к стене, иногда перекидываются колкостями, руганью. Эгорд ждет, что скука вынудит Велиру рассказать хоть что-то о себе, больше всего интересует, конечно же, связь с некромантом и демоном. Но пока все по кругу: Хафал насмехается, презирает, Велира отвечает ненавистными выпадами. Но демон старается сильнее, порой из кожи вон лезет, а разбойница огрызается без особого азарта, как будто мыслями не здесь.
Какое-то время царит молчание, Хафал от нечего делать лежит в центре камеры, руки за головой, жало тычет в потолок. Велира тоскует с коленями в обнимку...
Вдруг девушка поднимается, пальцы расстегивают ремень на поясе, бляшка звенит.
Хафал поворачивает к соседке голову.
– Отвернись, – сказала Велира.
Хафал ложится набок, мордой к пленнице, лапа подпирает скулу, сегментированный кнут начинает извиваться как любопытная змея.
– Зачем?
– Отвернись, – повторила Велира настойчиво.
Демон подскакивает, расслабленной манерой победителя приближается к решетке, жвала раскрываются, обнажают белоснежную влажную ухмылку.
– Что, между ног скоро лопнет? Ха-ха, попила водички от души! Не терпи, сливай, я погляжу...
Скрещивает руки на груди, взгляд надменный, сияние глаз ядовитое, Хафал посмеивается, рычит в предвкушении.
– Ну, чего медлишь? Долго не вытерпишь, и так, наверное, терпишь не первый час, ха-ха! Давай, скидывай железки и на корточки...
Лицо Велиры мрачнеет, становится каменным, в его тенях стынет равнодушие, взгляд ледяной как у смерти. Такое бывает у старых пророчиц, которые знают будущее наверняка, потому ничего не чувствуют, ибо это все равно ничего не изменит.
Велира, придерживая ремень, подходит к решетке.
– Отвернись.
Столь холодных повелительных интонаций от нее слышать не доводилось.
Но Хафал жутких перемен, похоже, не замечает, ему весело, смеется громче и несдержаннее, хвост вертится как язык бодрого пламени.
– Ха-ха-ха, ну можешь прям в штаны, будет не совсем приятно! Грозная воительница обмочилась, ха-ха! Так и будешь ходить с мокрыми портками и...
Из уст Велиры начинает исторгаться такое, что хохот демона тухнет за несколько мгновений, как костерок под ливнем.
Чашка из пальцев Эгорда выпала, треугольная плита пола со звоном разорвала ее на осколки, но Эгорд не видит, только слышит, да и то глухо, внимание поглощено словесным штормом Велиры.
Хорошо, рядом нет Тимориса. Хоть и мастер трехэтажного мата, но даже если бы напился, подрался, разгулялся как следует, все равно, услышав это, вмиг бы протрезвел, залился краской. Даже в царстве демонов Эгорд не мог предположить, что бывает такая ругань, тяжелая, шквальная, как густая грохочущая лавина закованных в металл всадников.