Свет новых звёзд (СИ)
========== Луч первый. Удача ==========
Love will keep us alive
Let's make the moment right
It's now or never
Love will keep us alive
Even the darkest night
Will shine forever
Love will keep us alive
Love will keep us alive
Love, love will keep us alive
Scorpions «Love Will Keep Us Alive»
— Тварь!
В голову Лёну полетела фарфоровая манэки-нэко.
— Ненавижу тебя!
Статуэтка ударилась о стену над его плечом, и шею больно укусил острый осколок. Это был уже явный перебор.
— Катерина! — рявкнул Лён. — Хватит истерить!
— Хватит истерить?! — Катя вслепую зашарила по полке в поисках нового метательного снаряда. — Ах, ты, сволочь! Шлюхам своим будешь рассказывать, что им делать!
— Так, всё, — Лён попятился к двери, не рискуя показывать жене спину. — На адекватный разговор ты сейчас не способна, значит, я ухожу.
— Разговор?! — почти зарычала Катя. — Не о чем мне с тобой разговаривать! Я тебе, гаду, верила, думала, ты меня любишь, а ты! С первой попавшейся блядью! Правильно Ваня сказал — тебя только могила исправит!
Последний выкрик Лён слушал уже стоя у входной двери. Нахмурился — в каком это, интересно, контексте Оби-Ван такое говорил? И раз уж на то пошло, то откуда Катя вообще узнала подробности деньрожденной вечеринки? Однако возвращаться за уточнениями Лён благоразумно остерёгся. И правильно: стоило двери закрыться за ним, как с той стороны в неё ударилось что-то тяжёлое.
Что делает муж, уйдя из дома после ссоры с женой? Совершенно верно, накачивается спиртным в ближайшем кабаке.
— Скайуокер, вот ты где! — запыхавшийся Оби-Ван взгромоздился рядом на стул у барной стойки. Махнул бармену: — Лёша, как обычно, — и, снова обращаясь к Лёну, продолжил: — Я тебя обыскался. С работы ушёл, трубку не берёшь, к Кате тоже не дозвониться. Хорошо, что догадался здесь проверить.
— Кому хорошо, а кому не очень, — Лён допил снифтер и прищёлкнул пальцами: — Лёша! Повтори, пожалуйста.
— В честь чего пьёшь, кстати? — поинтересовался Оби-Ван, получив стакан с «Куба либре». — День рождения продолжаешь отмечать?
— Продолжаю. Зачем я тебе понадобился?
— «Роспатент» принял решение о выдаче, — тут Оби-Ван сделал театральную паузу. — По всем нашим заявкам. Отличная новость, верно?
— Отличная, — равнодушно согласился Лён. — И я не вижу причин, по которым я не мог бы узнать о ней завтра.
— Да нет, Лёня, причины есть, — из голоса Оби-Вана резко испарилось всякое добродушие. — Я ведь тебе доверился, не попросил заявки перед отправкой почитать, а в них, оказывается, держателем один ты указан.
Лён демонстративно выгнул бровь: — И что? Это мои изобретения.
— Ну да, ну да, а я тебе только кофе варил.
— Не ты, а кофемашина в холле. Откуда вообще эта нелепая мысль, будто я непременно должен включить в патент администратора? Может, мне и нашу уборщицу надо было туда вписать?
— Сволочь ты, Скайуокер, — зло сообщил Оби-Ван. Поднялся, вытащил из кармана мятую пятисотку и со стуком придавил её стаканом не начатого коктейля. — Не ценишь друзей.
Он собрался уходить, однако у Лёна тоже был к нему вопрос.
— Оби-Ван! — Лён не оборачивался, спиной зная, что тот остановился. — Ты обсуждал с Катей мой день рождения?
Пауза длилась чуточку дольше, чем следовало.
— Нет, — наконец ответил Оби-Ван. И ушёл, не услышав, как Лён с крайним презрением процедил короткое: — Трус.
***
Первой ошибкой стало то, что он не ждал Сашу так рано. Второй — что, измотанный врачами и приступами боли, оставил входную дверь незапертой. Поэтому когда из прихожей раздалось звонкое «Привет!», Лён занимался выполнением приписанных медиками процедур и меньше всего хотел, чтобы при этом кто-то присутствовал. Однако кричать «Не входи!» было глупо, как и судорожно напяливать на себя рубашку. Так что он сцепил зубы и продолжил наносить слой «Ацикловира» на багровое, нестерпимо зудящее пятно, перевязью охватывавшее правый бок. И даже не обернулся, когда его нежданный гость вошёл на кухню, привычно выступающую в роли лазарета.
— Приве... Ох!
Порой отсутствие занавесок служит добрую службу. Например, без них в окне, как в зеркале, можно видеть происходящее за твоей спиной. И Лён очень внимательно следил за сменой выражений на Сашином лице, в первую очередь ожидая вполне естественного отвращения — потому как что ещё можно почувствовать при виде уродливого багрянца и старых рубцов на болезненно исхудавшем человеке?
— Холера, Лён...
Не было отвращения, не было даже унизительной жалости, только сострадание и желание помочь.
— ...очень больно, да?
— Сейчас нет, — Всё-таки без рубашки он чувствовал себя чересчур уязвимым. Надо было скорее закругляться. — Только чешется.
В этот раз проклятая инфекция забралась ещё и на плечо, сбегая оттуда вниз на лопатку. Саша посмотрел, как Лён корячится в попытке добраться до последнего воспалённого участка, и предсказуемо предложил: — Слушай, давай помогу.
Кому угодно другому Лён без раздумий ответил бы «Спасибо, я сам». Неприязнь к чужим прикосновениям, когда-то появившаяся у него на фоне тотального недоверия к людям, за прошедшие годы только усилилась, и сейчас он едва переносил даже профессиональный врачебный осмотр. Однако сходу отказать Саше у него просто не повернулся язык, и тогда Лён попробовал зайти с другой стороны.
— Не боишься заразиться?
— Не боюсь, — как настоящий репей, Саша и не подумал идти на попятный. — Я болел ветрянкой, поэтому у меня к твоему герпесу иммунитет.
Лён хмыкнул: — Не устаю поражаться твоей медицинской эрудиции.
— Для неё есть важная причина. Так что, помогу?
— Ну, помоги, — В конце концов, это не дольше, чем вправить вывих, и где-то в аптечке должны валяться одноразовые перчатки. — Мой руки, я тебя жду.
Приступ скрутил его именно тогда, когда он полез в шкаф за аптечной коробкой. Которая, естественно, грохнулась на пол, однако Лёну было уже плевать. Он изо всех сил вцепился в столешницу, стараясь продышать боль, абстрагироваться от неё. Это скоро пройдёт, твердил он себе, это всегда проходит, но как же больно!