Свет новых звёзд (СИ)

 — Лён!
 Ох, зачем ты здесь? Не нужно тебе снова видеть меня таким, я так этого не хотел...
 — Не надо было возвращаться, — хрипло выдавил из себя Лён.
 — Не надо было уезжать! — рыкнул в ответ подскочивший к нему Саша. — Чем помочь?
 — Ничем, само пройдёт.
 — Холера, Лён! Что за мазохизм? — Сашиному возмущению не было предела. — Сейчас, погоди, я же видел у тебя обезболивающее...
 Ах, да, вспомнил Лён, мне сегодня выписали что-то такое, а я просто отдал в аптеке список, не проконтролировал.
 — Вот, держи.
 У него перед носом оказались кружка и светло-розовая таблетка. Лён заставил себя отпустить стол и выпил лекарство, расплескав половину воды.
 — Садись-ка, — Саша усадил его на табурет, поддерживая под локоть, как старика. И Лён даже не вздрогнул, почувствовав на своём плече чужие пальцы. Он удивился бы, но для этого всё ещё было слишком больно. Потом Саша бережными касаниями наложил мазь на оставшиеся герпесные пятна и заботливо накинул рубашку на сгорбленные плечи Лёна. Который за всю процедуру так ни разу и не шелохнулся.
 — Ты ужинал? — спросил Саша. — Приготовить что-нибудь?
 Лён знал, что должен сгорать от стыда и презрения к себе — за ним ухаживают, как за немощным! — однако боль прекрасно купировала его знаменитую гордость. Или гордыню, с какой стороны посмотреть.
 — Я не голоден, а ты, если хочешь, можешь подогреть вчерашний суп. Кастрюля в холодильнике.
 Саша нахмурился: — Ну, хотя бы чай будешь?
 — Чай буду.
 Самовнушение ли помогло, таблетка ли, только дышать становилось всё легче, да и зуд постепенно спадал. Пока Саша ставил чайник и собирал разбросанные лекарства обратно в аптечку, Лён с осторожной медлительностью натянул рубашку. Застегнулся на все пуговицы, и сразу почувствовал себя бодрее.
 — Как всё прошло-то? — спросил Саша, доставая заварник.
 — Ты про «Центр СПИДа»?
 — Да.
 — Как всегда в таких учреждениях. Заполнил кучу бумаг, прошёл кучу осмотров, сдал пять пробирок крови и получил портянку с назначениями.
 — Тебе будут выдавать терапию?
 — Зависит от результата анализов. Они позвонят.
 — Точно! — Саша едва не хлопнул себя по лбу. — Давай номерами телефонов обменяемся.
 — Будешь каждые три часа проверять, не скопытился ли я?
 — Каждый час. Лён, серьёзно. Мне так будет спокойнее.
 Нашёл же неотразимый аргумент, паршивец!
 — Хорошо, записывай.
 Саша достал смартфон и записал десять цифр номера. На плите засвистел чайник, однако пока шли приготовления, Лёну стало очевидно, что чаепитие он не высидит. На смену стихающей боли приходила чугунная усталость, опасно приближая к единице вероятность вырубиться прямо за столом.
 — Я, пожалуй, обойдусь без чая, — Лён более усилием воли, чем мышц, поднял себя с табурета. — Прости за хлопоты.
 — Всё нормально? — тут же встревожился Саша.
 — Да, просто устал. Пойду прилягу. А ты не стесняйся, чувствуй себя как дома.
 Как семь лет назад, промолчали они общую мысль.
 — Хорошо, — кивнул Саша. — Я ещё немного здесь посижу, на всякий случай.
 — Как захочешь.
 Лён заснул мгновенно и тут же провалился в сон без сновидений, что для последних месяцев было редкой роскошью. А когда проснулся, то не сразу понял, сколько времени прошло. В комнате царил всё тот же полумрак ноябрьских сумерек, однако Лён чувствовал себя отдохнувшим — значит, проспал он долго. Желая как-то прояснить этот момент, он полез в карман брюк за наручными часами и попутно обнаружил, что почти до самой шеи укрыт пледом. Разлившееся за рёбрами тепло было незаслуженной весточкой из прошлой жизни, отчего Лён поторопился взглянуть на циферблат. Фосфоресцирующие стрелки показывали половину шестого и скорее всего утра. Получалось порядка одиннадцати часов глубокого сна — невиданная вещь даже в далёкие годы до справки. Лён поднялся с пенки и бесшумно подошёл к балкону. Заоконный пейзаж прятался в тумане, густом, как деревенская сметана. Постоять бы, посмотреть, как постепенно, словно на фотобумаге, начнут проявляться дома и деревья, но бок и плечо снова начинали зудеть, требуя внимания. Лён неохотно отвёл взгляд от окна, и тут откуда-то сбоку раздались шорох и тихий вздох. Лён вздрогнул, стремительно развернулся на звук и разглядел спящего на кресле-кровати Сашу.
 «Не уехал!»
 Вспыхнувшая в душе радость испугала не на шутку, и Лён поторопился строго сказать себе: стоп, так нельзя. Держи дистанцию. Потому что сегодня он здесь, а завтра уйдёт — и что ты будешь делать тогда? Мысль была разумной до оскомины и такой же фальшивой. Саша снова вздохнул во сне, сильнее поджимая колени к груди. Тогда Лён укрыл его пледом — долг платежом красен — и неслышно вышел из комнаты.
 Он успел сделать предписанные врачами процедуры и занимался завтраком, когда в соседней комнате зазвонил будильник. Шесть утра, подумал Лён и угадал.
 — Доброе утро! — на кухню заглянул зевающий Саша. — Как самочувствие?
 — Как пишут врачи в протоколе осмотра: удовлетворительное, — Лён поднял крышку сковородки, чтобы перевернуть яичницу, и выпустил на свободу вкусный дух жареного бекона. С Саши тут же слетели остатки сна.
 — Божественный запах, — сообщил он, втягивая носом воздух. — Вот честно, сколько я ни пробовал — приготовить такую же ни разу не получилось.
 — Значит, радуйся, что удачно остался, — повёл плечами Лён. Он не вкладывал в свои слова никакого подтекста, однако Саша всё равно почувствовал себя неловко.
 — Это же ничего, что я не уехал? — спросил он. — Я просто подумал, вдруг ночью что-то случится? А ты здесь один.
 — Ничего, — Лён усиленно делал вид, будто целиком и полностью занят готовкой. Обманывая, в том числе, своё вздумавшее работать с перебоями сердце. — Тебе на работу к скольким?
 — К восьми, — Саша посмотрел на экран смартфона. — В принципе, успеваю.
 Лён сдвинул сковороду на незажжёную конфорку и поставил на огонь чайник.
 — Завтрак готов. Если пойдёшь умываться, то полотенце в шкафу.
 — Ага, — Саша вдруг замялся. — Знаешь, у меня такое ощущение дурацкое, будто последние семь лет мне только снились. А сейчас я проснулся.
 И в смущении сразу же вышел из кухни, не услышав, как раскладывавший яичницу по тарелкам Лён тихо пробормотал: — Да, у меня тоже.