Двое

Глава 6.2 
Непривычная физическая нагрузка, горячая ванна и сытный ужин — что ещё надо для крепкого здорового сна? Задаваясь этим риторическим вопросом, Юрский уже несколько часов ворочался на белоснежных простынях, так и этак прилаживая под щёку подушку. Считал баранов, цитировал на память стихи — никакого эффекта. — Вот дерьмо! — Пуховое одеяло полетело в сторону. Юрский пару раз сердито ткнул кулаком ни в чём не повинную перину и слез с постели. «Сраная политика! — думал он, натягивая штаны. — Сраная война! Сраные мстители! Играются в бирюльки, а люди умирают по-настоящему». Но что можно сделать? Как вывести два государства на диалог, особенно с учётом психов и ренегатов, готовых жечь дома невинных просто за то, что они стоят с другой стороны границы? Как переломить вековые предрассудки? А самое главное, стоит ли? В который раз он задавал себе этот вопрос, напоминая: это не твоя страна, не твой народ, не твоя ответственность. Ты здесь случайно — сегодня пришёл, завтра уйдёшь и никогда не вспомнишь звон мечей и запах гари. Не услышишь тоненький детский плач. — Сами разберутся, — бормотал Юрский, ожесточённо сражаясь с пуговицами рубашки. — Они тут все мудрые и искушённые, куда там мне, простому смертному.
«Ваша помощь была поистине неоценимой». «Народ примет тебя, и даже упрямцам из Совета Десяти придётся смириться». «Вы — настоящий король!»
Юрский затряс головой, как будто так действительно можно было вытряхнуть надоедливые мысли. Надо пройтись, успокоиться. Он решительно распахнул дверь спальни и вышел коридор. — Юра? — Конрарт? — Ты почему не спишь? — Ты что здесь делаешь? Они говорили почти одновременно, одинаково изумлённые встречей в настолько поздний час. — Я — твой телохранитель, — Этикет и субординация требовали от Конрарта отвечать первым. — Обеспечивать твою безопасность — моя первоочередная задача. — Ночуя под дверью спальни? — скептически сощурился Юрский. — Всего несколько часов, потом бы меня сменили. — Ну-ну, — Не то, чтобы он не верил такому объяснению, просто чувствовал: здесь было что-то ещё. Как в поездке главнокомандующего армией в непримечательную приграничную деревушку. — Так почему ты не спишь? — Конрарт не забыл свой вопрос. — Да вот, — Юрский неопределённо взмахнул рукой. — Думки всякие. — О чём, если не секрет? — О войне и политике. Слушай, давай замнём тему. Я, собственно, и прогуляться вышел, чтобы развеяться. — Ладно, — взгляд Конрарта на миг стал острым, как лезвие его меча. — Не против, если я составлю тебе компанию? — Не против, — Как будто на это можно было ответить по другому.
Ночь была изумительно прекрасна. Двое стояли на крошечном балкончике невысокой Южной башни и заворожённо любовались величественно плывущим в небесах серебряным диском Луны. Тонкий аромат ночных цветов щекотал ноздри не запахом, а скорее намёком на запах. Откуда-то донеслась пробная соловьиная трель, трещали цикады. — Будто в деревне или на даче, — нарушил молчание Юрский. — Там, внизу, сад и оранжерея. Мать любит выращивать цветы. — Понятно. Они снова замолчали. Соловей решил, что сегодня в голосе, и запел уже в полную силу. — Юра… «Ох, нет, пожалуйста!» — Я понимаю, насколько это болезненный вопрос, но нам необходимо поговорить. — Да, — Юрский зябко обхватил себя за плечи, отворачиваясь. Он так старался не вспоминать ту историю… — Я виноват перед тобой. Виноват смертельно, тут нет никаких оправданий. Клянусь, я бы без возражений отдал собственную жизнь за возможность повернуть время вспять. — Не надо!.. — тут же развернулся к нему Юрский. Глупо, но отчего-то он всю жизнь верил в способность искренних слов рано или поздно сбываться. — Не надо ничем жертвовать! И вообще, — он отвёл глаза, — если ты забыл, там всё было добровольно. Здесь нет ничьей вины — просто так совпало. Сложились обстоятельства. Лично я вообще не вижу смысла зацикливаться на этом… происшествии. Ну, переспали под кайфом — всякое бывает иногда. Жизнь-то не закончилась… — «Хотя Вована я всё равно в лесу живьём закопаю, дайте только вернуться». — Хорошо, — Что за странное выражение скользнуло по лицу Конрарта? Печаль? Облегчение? В любом случае, Юрский в этот момент сосредоточенно изучал каменную кладку Южной башни.
Двое стояли бок о бок на залитом лунным серебром балконе. Двое молчали, как привыкли молчать в то время, когда делили одно тело. — Послушай, — Юрский отлепился от перил и наконец-то собрался с мужеством посмотреть в лицо своему собеседнику. — А давай вместе со мной на Землю? — Прости, но не могу, — после недолгого раздумья ответил Конрарт. — Пусть я давно перестал интересоваться политикой, однако по-прежнему хороший солдат. Шин-Макоку и моему брату нужны такие люди. — Ясно, — Глупо было надеяться, чудес же не бывает. Да и потом, без документов, без профессии — легко ли чужаку будет освоиться в другом мире? — Юра… А ты точно не хочешь остаться? — Точно, — Разочарование сделало тон ответа резче, чем хотелось. — Не моё это — управлять государством. — Жаль. Но знаешь, я, пожалуй, всё равно отдам тебе это. — Это? — такого поворота Юрский не ожидал. — Да. Давай руку. В машинально подставленную ладонь легла синяя капля кулона на короткой цепочке. — На удачу, — коротко присовокупил к подарку Конрарт. — Красивый, — Юрский заворожённо разглядывал мерцающий собственным светом полупрозрачный камень. — С-спасибо, — совсем смутившись от запинки, он негнущимися пальцами попытался расстегнуть хитрый замочек цепочки. — Позволь мне помочь, — Застёжка беспрекословно подчинилась прикосновению Конрарта. Позабыв, как дышать, Юрский безмолвно умирал, пока тонкая серебряная нить охватывала его шею. Близко, как же он близко, и нет сил сопротивляться, когда между ними осталось меньше шага. Когда можно просто податься вперёд — не движением даже, намёком на движение. Просто сделать знак…
Невесомое прикосновение чужих пальцев к ставшей безумно чувствительной коже и сразу за ним — прохлада металла. Оглушительно колотится сердце — ты разве не слышишь? Колени подкашиваются, а щёки горят огнём — ты разве не видишь? Я не смогу отказать — ты разве не чувствуешь? Почему ты не чувствуешь? Тяжесть кулона давит на ключицы, и Конрарт медленно убирает руки. Отступает назад. «Почему?» — Уже поздно, — говорит он хрипло. «Да». — Завтра будет насыщенный день. «Да?» — Проводить тебя? — Не надо, — Юрский тоже сделал шаг назад. — Доберусь как-нибудь. Спокойной ночи. — Спокойной ночи.
До спальни Юрского вёл автопилот. Только после того, как за его спиной мягко закрылась дверь, он до конца осознал, по какой тончайшей грани прошёл только что. — Ой, мамочки, — Юрский сполз на пол и обхватил голову руками. Распахнувшаяся перед ним бездна внушала просто парализующий ужас. Оказывается, несмотря на все обстоятельства, он до сих пор не был готов к правде — к такой правде — о себе.
И тогда Юрский впервые в жизни поступил, как последний из трусов — он принял однозначное решение во что бы то ни стало немедленно вернуться на Землю. «Дождусь рассвета, — думал он, выстукивая зубами нервную дробь. — Как-нибудь найду конюшни и попрошу оседлать Искорку. А дальше дело техники: добраться до Дворца Истинного Короля и не мытьём, так катаньем заставить местного божка вернуть меня обратно. И пусть он только попробует мне отказать! Пусть только попробует…»
Глава 6.3 
«Итак, если мы расположим рядом n- и p-полупроводники, то через границу между ними потечёт диффузный ток. Следовательно, появится потенциальный барьер, в какой-то момент основные носители заряда через него пройти не смогут, зато неосновные потекут в обратном направлении. И такой ток будет называться… будет называться… — Юрский краем глаза заглянул в тетрадку. — Будет называться дрейфовым. М-да».
До последнего экзамена оставалось меньше суток, однако готовился к нему, похоже, только он один. Ромка окончательно перебрался к подруге, Вована вообще уже неделю никто не видел. В общем, Юрскому были предоставлены все условия для плодотворной учёбы. Но вот как-то не училось. Смешно — он так рвался обратно, чтобы теперь тупо пялиться в криво исписанные собственным неразборчивым почерком тетрадные листы. Где при этом витали его мысли? Он бы и сам не смог сказать. Юрский вздохнул и вышел на балкон. Всё дело в дурацком ощущении, будто он занимается совершенно не тем, чем следует. Весеннее обострение чувства собственной бесполезности. Юрский скривился. Грёбанная рефлексия, как же она не вовремя.