Двое

— Тащите всякий сброд, — поморщился вербовщик, — да ещё и денег за него хотите. В крохотной каморке портовой таможни было ужасно жарко и душно. Засиженное мухами окошко нехотя цедило солнечный свет, и от тусклости мира Юрскому казалось, будто он спит и видит дурацкий муторный сон. «Я бы хотел, чтобы ничего этого не случалось. Я бы хотел не знать и не помнить, и жить обычной жизнью. Я бы…» — Но между ключиц лежала тёплая тяжесть камня-подвески, ласково нашёптывая: «Всё будет хорошо, я с тобой. Я здесь, не бойся. Ничего не бойся». — Ты что ж это, сучья морда, на попятный идёшь? — нехорошо прищурился барон, многозначительно кладя ладонь на эфес кривой сабли. — Гонору поубавь, — ни грамма не испугавшись, посоветовал вербовщик. — Учти, в армии место и для тебя всегда найдётся, поэтому бери свои пятнадцать серебряников и ступай с миром. — Почему это пятнадцать?! — возмутился «продавец». — Потому что за этого дохляка, — шимаронец ткнул пальцем в Юрского, — и пяти монет много. «Зашибись, как здесь мою физподготовку оценивают. А я ещё возмущался на замечания Конрарта про телесную кондицию земных студентов». — Восемь! — Шесть, и не медяшкой больше. — Согласен. Вербовщик добавил к кучке выложенных на стол затёртых монет ещё одну, терпеливо дождался, пока барон с совершенно недворянской въедливостью проверит их подлинность, и только тогда громко крикнул: — Курт! — Слушаю, вашблагродье! — Дверь в каморку распахнулась так резко, что едва не зашибла неосторожно вставшего рядом лейтенанта баронского отряда. Впрочем, появившийся на пороге детина в армейской форме даже не обратил на это внимания. — Этих двоих, — вербовщик вяло указал на Йозака с Юрским, — немедленно на «Грозу морей». Она ведь ещё не отчалила? — Никак нет, вашблагродье! — Тогда поторопись, — благородие совершенно потерял к происходящему интерес, потянувшись за толстым гроссбухом. — Слушаюсь! — Одним движением детина сгрёб по-прежнему связанных пленников и, как нашкодивших котят, за шкирку выставил их на улицу. — Шевелитесь, крысиные отродья! Теперь вы в армии!
***
 — Пришло известие от Йозака. — Да, я в курсе. — Конрарт, зачем тебе в Кабалькаду? — Я — телохранитель его величества. — Настолько не доверяешь своему бывшему сержанту? — Причём здесь это? — При том, что Йозак прекрасно справится сам. Пять дней — от силы неделя — и мальчишка будет в замке. Целый, невредимый и совершенно бесполезный. Ты же, в отличие от него, катастрофически нужен мне здесь. Война не за горами, а я не могу раздвоиться, чтобы одновременно проверять наши гарнизоны и управлять государством. — Так пошли Вольфрама. — Издеваешься? У него же одна спесь и никакого опыта. — Опыт — дело наживное, как раз хороший повод его получить. Гвендаль, поверь, я нужнее там. — Не отступишь, верно? — Верно. — Тогда возьми мой «Стремительный». После усовершенствований Аниссины он может идти со скоростью выше двадцати узлов — как раз к завтрашнему вечеру будешь на месте. Приказ о подготовке я уже отдал. — И после этого ты мне рассказываешь, будто дело яйца выеденного не стоит? — Мальчишка и мой король тоже. К тому же… признаю, у него есть потенциал. — Спасибо, брат. — Не за что. Я по-прежнему считаю, что тобой движут какие-то нелепые эмоции, и объективно в Кабалькаде тебе делать нечего. — Всё равно спасибо. Эмоции или нет — но я не могу оставить его одного. Просто не могу.
***
 Верёвки сменились неуклюжими деревянными колодками. — Я не понял: мы новобранцы или заключённые? — Юрский безуспешно пытался найти для скованных запястий комфортное положение. — Мы — пушечное мясо, малыш, — горько усмехнулся Йозак. — Ничего в этом мире не меняется, сколько бы лет ни прошло. — Опыт — сын ошибок трудных? Продолжить беседу им помешал грозный рык сержанта: — Эй, вы, баранье стадо! В шеренгу стано-вись! — Вежливые какие все, — вполголоса съязвил Юрский, занимая место слева от Йозака. — Малыш, ты только язык попридержи, — почти не шевеля губами посоветовал тот. «Молчу, молчу», — Юрский внимательно изучал доски палубы и прогуливающиеся по ним начищенные армейские сапоги. — Значит так, — сержант говорил отрывисто, будто не привык строить длинные предложения. — Плыть нам два дня с попутным ветром. Не станет ветра — сядете на вёсла. Кормить вас будут раз в сутки, на закате. Не успеете к раздаче — ваши проблемы. Находиться разрешаю только на носу. Увижу кого на корме — отправлю в карцер до конца плаванья. Вопросы есть? — А колодки с нас снимут? — пискнули откуда-то из хвоста шеренги. — Снимут, когда выйдем в открытое море, — нехорошо зыркнул на спросившего сержант. — Со всех, кроме тебя, крысиное отродье. Ещё вопросы? Почему-то вопросов больше не нашлось. — Армия такая армия, — тихонько вздохнул Юрский через час, когда берег окончательно скрылся за горизонтом, и новобранцам вернули свободу движений. — Зато характер закаляет, — хохотнул Йозак, растирая запястья. — Не дрейфь, малыш, прорвёмся. Ты, главное, в стороне держись, а об остальном я позабочусь. Юрский согласно кивнул, разглядывая прогуливающихся по корме пассажиров явно гражданской внешности. — А это нормально — перевозить вместе военных и штатских? — поинтересовался он у Йозака. — По уставу не положено, конечно, — пожал тот плечами, — но обычно на это закрывают глаза. Как сказал наш знакомец-барон: «Медяшка золотой бережёт», а армейский бюджет редко бывает в профиците. Впрочем, нам от их присутствия ни жарко, ни холодно — проблемы могут возникнуть только у капитана и то после прибытия в порт. Юрский снова кивнул и перевёл взгляд на убегающий прочь от корабля пенный след. Ни он, ни Йозак даже не догадывались, что в этот раз интуиция секретного агента дала сбой.
Глава 8.2 
Несмотря на прямой запрет сержанта перемещаться дальше носовой части палубы, контакты новобранцев с прочими путешественниками всё-таки были неизбежны — физиологические потребности есть у всех, а гальюн на судне один. Закатное солнце уже почти коснулось горизонта, заняться в ожидании ужина было нечем, вот будущие солдаты и развлекали себя грубоватыми высказываниями в адрес проходивших мимо «тыловых крыс». Юрский в смысл подначек особо не вслушивался, мирно дремля в сторонке. — Эй, красавица! Подь сюды! Юрский нехотя приоткрыл один глаз. Вот ведь незадача, на корабле оказалась женщина. «К беде», — зевнул он, однако под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Естественно, пассажирка и не подумала последовать столь заманчивому предложению. Наоборот, она пониже надвинула на лицо капюшон плаща и ускорила шаг, глядя исключительно себе под ноги. Тактический просчёт, который не позволил ей вовремя заметить, что дорогу преградил высоченный широкоплечий детина. — Да погодь ты!  Дай хоть на твоё личико взглянуть, — он играючи перехватил жертву за талию. — Пустите! — испуганно вскрикнула та, тщетно пытаясь вывернуться. Капюшон предательски соскользнул у неё с головы, и по плечам рассыпались пряди длинных платиновых волос. — Ух ты! — амбал продолжал легко удерживать пассажирку, словно её усилия доставляли ему меньше хлопот, чем трепыхания попавшей в силок пташки. — Ребята, гляньте, чего я нашёл! Юрский обречённо вздохнул и поднялся на ноги. «Бить будут, однозначно. Стишками не отделаюсь. И Конрарта нет…» — Уважаемый, вы бы отпустили леди, — вежливо попросил он, приближаясь к живописной группе. — Чегой-то? — глумливо хмыкнул детина, нависая над Юрским. При этом жертву он продолжал крепко держать за предплечье. — Потому что, — и Юрский без предупреждения двинул оппоненту ногой в коленную чашечку. Верный приём, неоднократно опробованный в дворовых стычках. «Единственное, что я умею делать в совершенстве, — мрачно подумал он быстро отступая. — Надеюсь, дама не будет мешкать». Дама оправдала его ожидания. Как только взвывший от боли здоровяк разжал захват, она споро подхватила полы длинного платья и, не оглядываясь, побежала обратно на корму. — Ты труп, ублюдок, — прохрипел детина, поднимая на защитника слабого пола бешеный взгляд налитых кровью глаз. Юрский отступил ещё на шаг и сжимая кулаки, повернувшись к противнику боком. «Хорошо хоть, его приятели не вмешиваются. Р-развлечение, блин, для благодарной публики». — Что здесь происходит?! — явление сержанта в зародыше оборвало начинающийся бой без правил. — А ну по углам, сучьи дети! — Этот… — прохрипел пострадавший, — этот говнюк напал на меня. Ни с того ни с сего. — Не гони, уважаемый, — оскалился Юрский. — Я защищал честь дамы. — Дамы? — сержант демонстративно осмотрелся. — Не вижу здесь никакой дамы. — Естественно, не станет же она дожидаться финала схватки. Но вы можете найти её среди остальных пассажиров. Блондинка, в синем плаще… — Заглохни, парень. Не буду я никого искать. Рурк, Джон! В карцер этого! И этого! — сержант небрежно ткнул большим пальцем себе за спину на ошивающегося неподалёку Йозака. — А меня-то за что?! — возмутился тот. — За то, что спустился на корму. — Так я же вас позвать! — Ты приказ слышал? Дальше носа не ходить? Это армия, запомните, шлюхины выкормыши! Здесь приказы не нарушают!