Двое

***
 Утро было отвратительным. Даже когда на школьном выпускном Юрский впервые в жизни перепил и то было легче. Во рту царил мерзкий привкус кошачьей мочи, правая половина черепа пульсировала багровой болью. Кое-как страдалец скатился на пол на четвереньки, и его вырвало остатками вчерашних пельменей.
Сначала на карачках, а потом скрючившись и цепляясь за стены он выбрался в коридор секции. Добрался до душевой и до упора выкрутил кран с холодной водой. Тугая струя с силой ударила по рыжей эмали поддона. Юрский набрал в лёгкие побольше воздуха и сунул макушку под воду. — А-а-а! Средство было радикальным, но эффективным: всего через пару минут он уже чувствовал себя более-менее человеком. Выбрался из-под струи, уменьшил напор воды и как следует выполоскал рот. А потом пил-пил-пил, жадно, будто умирающий от жажды путник, наконец-то набредший на колодец посреди пустыни. И вдруг поперхнулся, вспомнив.
Сладковатый запах дыма в спёртом воздухе, закручивающая внутренности в тугой узел похоть. Стоны и хрипы из колонок компьютера, заглушающие его собственный, почти беззвучный крик. — Господи, мерзость какая! — Юрский схватился за голову с такой силой, будто хотел оторвать её к чёртовой бабушке. Он дрочил… нет, ни фига. Он трахался с мужчиной. Одно тело на двоих сути произошедшего не меняет. Кто-то другой мог бы попытаться всё свалить на наркоту, злой умысел чужака или положение звёзд. На что угодно, лишь бы снять ответственность с себя любимого. Кто-то другой мог так сделать, вот только не патологически честный с самим собой Юрский. Потому что он добровольно — слышите, добровольно! — подзаборной шлюхой выгибался под ласками своих — чужих — пальцев, умоляя «Ещё!». Никто его к этому не принуждал. Но, блядь, он же доверял этому человеку! Считал чуть ли не частью себя, раскрылся, обнажив мягкое подбрюшье души! Да разве вообще реально держать дистанцию, когда вы постоянно вместе, двадцать четыре грёбаных часа в грёбаные сутки, в одном теле? Расслабиться было так естественно — что ж, тем горше закономерная расплата за глупость. Бесценный жизненный опыт, так его разэтак. «Юра…» — Съебись от меня нахуй! — хрипло каркнул в ответ Юрский. Он не желал слушать, не желал обсуждать, не желал принимать — ни себя, ни его. И ведь с этим теперь придётся жить до конца своих дней, не имея даже мизерного шанса сбежать от проклятого соседства! Юрского затрясло. — Ненавижу тебя, — внятно сказал он. «Юра…» Не слушая, Юрский поднялся на ноги. Протянул руку, чтобы закрыть кран, и машинально бросил взгляд на водоворот, закручивающийся над сливным отверстием. Нахмурился: что-то определённо было не так. Присел на корточки и беспечно коснулся воды самыми кончиками пальцев. Безобидная воронка вдруг обернулась ненасытной утробой чёрной дыры. Юрский не успел даже вскрикнуть, как его с жадным причмокиванием втянуло внутрь. «Конрарт!»
Глава 3.1 
Особые заслуги
Сегодня небо Аустерлица было особенно высоким. «Погодите, при чём здесь Аустерлиц? — недоумённо моргнул Юрский. — Небо как небо. Синенькое. С облачками». Чуть скосил глаза в сторону: по длинной травинке деловито ползла ярко-красная букашка — один в один божья коровка, только без пятен. Травинка раскачивалась сильнее и сильнее, норовя скинуть слишком тяжёлую путешественницу. Но прежде, чем случилось непоправимое, букашка раскрыла крылья и, сердито жужжа, взлетела. Прямо в высокое небо не-Аустерлица.
Юрский сел. До самого горизонта тянулась плоская, как стол, степь. Сочно-зелёное блюдце, накрытое индиговой чашкой небес с нарисованными на эмали солнцем и легчайшими перистыми облаками. — Где я? Тишина. Ни шороха ветра в траве, ни птичьей трели в поднебесье. И внутри, там где последние недели всегда ощущалось чужое присутствие, сейчас прозрачно-пусто. Как в квартире, из которой съехали жильцы, забрав весь свой нехитрый скарб. Солнце удивлённо заглядывает в нагие окна, но внутри уже нет никого, кто мог бы подставить ладонь яркому зайчику или рассмеяться, когда несносное создание прыгнет на кончик веснушчатого носа. — Эй, — почему-то шёпотом позвал Юрский, — эй, ты здесь? Нет ответа. — Я что, остался один? — Вот уж действительно: бойтесь своих желаний. Однако с другой стороны, разве плохо заполучить собственное тело обратно в единоличное пользование? — Хорошо, — твёрдо сказал Юрский, словно желая в чём-то убедить незримого собеседника. — Очень, очень хорошо.
Степь вздрогнула. Далеко-далеко крохотный кусочек линии горизонта потерял свою нарисованную чёткость — его размыла безобидного вида густо-чернильная клякса. — Что за?.. — Юрский поднялся на ноги и приложил ладонь козырьком ко лбу. Клякса определённо приближалась, на глазах увеличиваясь в размерах. «Это ж какая у неё скорость?!» — Юрскому стало не по себе. Мало того, что он не пойми как оказался не пойми где, так на него ещё и какая-то непонятная штука стремительно надвигается. «Может, я сплю?» — Он безжалостно ущипнул себя за предплечье и зашипел от боли. Хреново, значит, не сон.
Проклятая клякса уже больше напоминала огромное беспросветно-чёрное облако, пядь за пядью поглощающее обычный светлый мир. «Волна», — некстати вспомнился давно читанный томик Стругацких. Юрский снова посмотрел в небо. Облака испуганной стайкой жались к горизонту за его спиной. У солнца возможности для бегства не было, и оно обречённо приглушило свет, готовясь к неизбежному. Юрский попятился. Как ни крути, а убегать бессмысленно — эта штука намного быстрее его. Сдаться без боя? Тоже не вариант. «Блядь, да что делать-то?» Знание опрокинулось на него, как ушат ледяной воды, и первые мгновения казалось, будто голова вот-вот треснет переспелой дыней от открывшегося ей объёма совершенно фантастической информации. — Привет, Нео, — отдышавшись, растерянно пробормотал Юрский. — Кажется, теперь я тоже знаю кунг-фу. Критически мыслящая часть разума вопила, что так не бывает, что это или сон, или наркотический бред, или голливудский блокбастер, но никак не реальность. «Не реальность... А что если умирать в этой нереальности придётся взаправду?» Внутренний критик заткнулся, поперхнувшись на полуслове. И тогда знание заработало.
Волоски на загривке Юрского встали дыбом, как от статического электричества. Жажда жизни раскручивалась вдоль хребта мощной спиралью необычной, непривычной энергии, готовясь всей своей силой ударить в зенит. «Куда?!» — Юрский в принципе не смог бы объяснить, как сумел удержать рвущийся с привязи поток, закрутить его жгутом, заставить замереть, басовито вибрируя от сдерживаемого напряжения. Тем временем облако приблизилось настолько, что стали различимы пронизывающие его багровые всполохи. Только самая сердцевина оставалась непроницаемо чёрной. «Щит, — безошибочно определил прошедший не одну РПГ Юрский. — Прикрывает самое уязвимое место». Значит для победы требуется малость — пробить защиту твари. — Завалю босса — получу кучу экспы с лутом, — Знакомые слова успокаивали, давая ложное ощущение непробиваемого стекла монитора между ним и надвигающимся монстром. — Вопрос в другом: а хватит ли мне на это маны? Эх, ну почему тут командный режим не предусмотрен? И в ту же секунду за его спиной встали трое. Неколебимая земная твердь. Ревущая мощь урагана. Ярость всепожирающего пламени. Помощь пришла, но всё равно, даже вчетвером они могли не справиться с первого раза. Уж больно сильной выглядела тварь, а спасительной кнопки «Сохранить» создатель этой игры не предусмотрел. Юрский криво усмехнулся: ну и ладно, значит изменим тактику. Как там говорилось в поучительной байке о прутьях и венике? Целое сильнее частностей?
Чтобы не нарушить вязь колдовства, нельзя было не то что обернуться — смахнуть заливающий глаза едкий пот. Однако Юрский не нуждался в зрении: он и так знал, что сейчас за спиной покорные его воле силы стихий свиваются в единое оружие. «Ну, держись, сука! Сейчас мы тебе покажем места зимовки раков!» Похоже, сотканное из тьмы облако всё-таки обладало какими-то зачатками разума, и этот разум испугался. Тварь ускорилась, багровые всполохи плели густую паутину в её клубящемся чреве. «Боишься, падла? — зло дёрнул Юрский уголками губ. — Хрен тебе, не успеешь». Вот только у врага ещё были козыри. С десяток чернильных клякс оторвались от пульсирующей туши и торопливо заскользили вперёд. Отвлечь, оттянуть на себя хотя бы малую малость силы противника, не дать ему вовремя закончить волшбу. «Ах ты ж, сраный читер!» И тогда на поле битвы появился четвёртый. Он вышел вперёд, закрывая собой соратников — высокий человек в лёгких кожаных доспехах, и обнажённый меч в его руке отливал холодным голубоватым блеском. Стремительный росчерк стали легко развеял самую шуструю кляксу облачком чёрного дыма, и за короткую, как удар сердца, передышку человек успел бросить Юрскому через плечо ободряющую полуулыбку: «Не беспокойся об этом, я справлюсь». Юрский кивнул и крепко зажмурился, полностью сосредотачиваясь на своей части общего дела. Копьё — оружие, равного которому никогда не существовало в этом мире, — яростно сияло перед его внутренним взором. Последний штрих, последний виток силы (своей? заёмной?), и оно готово к броску. Юрский открыл глаза: отлично, тварь совсем близко. Даже слепой не промахнётся. И беспрекословно повинуясь взмаху сотворившей его руки, копьё устремилось к цели. На невыразимо долгое мгновение казалось, что щит устоит, но брызнуло во все стороны чернильное крошево осколков, и над степью взошло второе солнце.