Двое

Вообще, быть мао действительно оказалось не так уж плохо. Едва завидев правителя, солдаты гарнизона вытягивались в струнку и брали под козырёк, а замковая челядь бросала любые дела и низко кланялась. Знаки почтительности грели самолюбие, хотя и были немного совестными из-за своей полной незаслуженности. Однако больше всех чудес нового обиталища Юрскому понравились коцухидзоку. — Офигеть! — он восхищённо запрокинул голову, разглядывая парящий скелет. — Третьи «Герои» нервно курят в полуфинале. — Герои? — непонимающе моргнул Гюнтер. Объяснить далёкому от виртуальной реальности мазоку, в чём суть компьютерной игры, оказалось далеко не тривиальной задачей. Из путанного рассказа советник мао сделал единственный вывод: даже пребывая в безвестности на далёкой Земле, будущее величество усиленно готовилось к ведению войн и управлению замками. — Ну не то чтобы готовился, — буркнул себе под нос Юрский, однако поправлять Гюнтера не стал, чтобы не запутать всё ещё больше. Вместо этого он перевёл разговор на более интересную тему: — А что ваши коцухидзоку умеют делать? Ну, файерболами, например, стрелять или порчу на врага наводить? — К сожалению, на такое они не способны. Мы используем их для передачи сообщений: каким-то образом они умеют связываться между собой. — Ясненько, — Юрский потёр переносицу. — Тоже годная абилка… способность. — Прошу прощения, ваше величество, ваши светлости! — вклинился в разговор звонкий девичий голосок. — А? — обернувшись, поименованное величество увидел миловидную девушку в униформе служанки. — Обед готов, ваше величество! — почтительно склонилась она. — Спасибо! — Стоило прозвучать магическому слову «обед», как Юрский понял, что со всеми свалившимися на его голову приключениями совсем забыл, когда ел в последний раз. И, соответственно, сейчас был готов в одно лицо умять средней величины слона. — Мы уже идём, верно, господин фон Крайст? — Гюнтер, ваше величество, — поправил его советник. — Да, конечно, мы уже идём. Дория, распорядись подавать первую перемену блюд. «Первая перемена блюд! — у оголодавшего Юрского потекли слюнки. — Нет, у житья в таком замке определённо есть свои плюсы».
Глава 4.3 
Малая столовая только называлась «малой» — при желании в ней легко можно было разместить с полсотни человек. Потоки полуденного света щедро лились сквозь высокие французские окна, заставляя сиять начищенное серебро посуды, скатерть на массивном обеденном столе была белее вечных снегов Эвереста, а стулья с высокими спинками походили на уменьшенные копии королевского трона. Это аристократическое великолепие вновь заставило Юрского смешаться. Тут же наверняка надо знать какие-нибудь зубодробительные правила этикета и разбираться что, чем и в какой последовательности положено есть. «Ох-хо-хо, и как быть бедному крестьянину? Придётся краем глаза за соседями подсматривать». К счастью, с паникой он поторопился. Вместо ожидаемого ряда столовых приборов неизвестного назначения рядом с его тарелкой лежали обычный нож и странный гибрид ложки с вилкой. Юрский мысленно поблагодарил неизвестного ему местного рационализатора и уселся за стол полностью готовым посвятить своё внимание самому главному — еде.
Давешняя служанка уже подняла крышку пузатой фарфоровой супницы, выпустив наружу умопомрачительный аромат, когда дверь в столовую вновь открылась. «Кто-то опоздал? — Юрский ещё раз окинул взглядом сотрапезников. Да нет, вроде бы все на месте: трое его провожатых и хмурый Гвендаль, оторвавшийся-таки от государственных дел. — Ничего не понимаю…» И тут в столовую вошла она — лучезарная солнечная богиня, соблаговолившая одарить смертных своим присутствием. Сияющую леди приветствовал слаженный звук одновременно отодвигаемых в сторону стульев. — Доброго всем дня! — тепло поприветствовала она поднявшихся мужчин и устремила на Юрского полный интереса лучистый взгляд: — Здравствуйте, ваше величество! — Здравствуйте, — Юрский сглотнул в тщётной попытке смочить внезапно пересохшее горло. — Ваше величество, позвольте мне представить вам вашу предшественницу — Сессилию фон Шпицберг, — Конрарт вновь взял на себя обязанности посредника. — Не только экс-мао, дорогой, — нежно улыбнулась красавица, — но ещё и мать чудесных сыновей. — Конечно, мама, — почтительно согласился Конрарт. Глаза Юрского округлились едва ли не до размера суповых тарелок: «Ничего себе мама! Нет, Гюнтер упоминал, что годы слабо сказываются на внешности мазоку и всё такое… Но, блин, это ж какие-то толкиновские бессмертные эльфы получаются!» — Ваше величество, — леди Сессилия подошла к нему настолько близко, что непонятно было, куда смотреть, дабы не заглянуть ненароком в соблазнительный вырез декольте, — я буду бесконечно счастлива, если вы будете обращаться ко мне просто Шери. Без этих скучных формальностей. — Хорошо, — Юрский заставил себя поднять на собеседницу взгляд и сразу же утонул в дурманящем омуте зелёных глаз. — Мама! — откуда-то издалека послышался гневный вопль Вольфрама. — Как ты можешь кокетничать с этим… человеком?! — Солнышко, перестань, — госпожа Шери отвлеклась, дав Юрскому возможность выбраться из-под её чар. — Его величество — очень милый юноша. Я просто вежлива с ним. — Да какое он величество! — кипятился красавчик. — Деревенщина без роду без племени! Интересно, с кем согрешила его мать, чтобы сыночек получил хотя бы толику способностей к магии? А вот последнее явно было сказано зря. Юрский ещё мог пропустить мимо ушей нелестный отзыв о самом себе, однако оскорблений в сторону мамы не прощал никогда. Он молча и стремительно подошёл к обидчику и коротко, почти без замаха ударил его кулаком в лицо.
Потомственного аристократа Вольфрама фон Бильфельда никогда в жизни не били плебеи. Наверное, именно поэтому он не сообразил увернуться — несмотря на приличный опыт драк, бойцом Юрский оставался посредственным. — Ты!.. — Вольфрам задохнулся от ярости. «Испепелит», — отрешённо подумал Юрский, делая шаг назад и сжимая кулаки. Огонь, всепожирающее пламя, как же он не узнал его с первого взгляда? Однако фон Бильфельд не стал давать сдачи. Злобно оскалившись, он резко взмахнул рукой — и столовые приборы с жалобным звоном полетели на пол. Этот идиотский поступок отчего-то притушил гнев Юрского, позволив взять себя в руки. Он смерил оппонента презрительным взглядом и холодно бросил: — Истеричка. Непросто было заставить себя повернуться спиной к разъярённому Вольфраму, ещё сложнее — неторопливо вернуться к своему стулу и чинно усесться за стол. — Дория, будьте любезны, подавайте суп, пока он окончательно не остыл. Подчёркнуто ровная интонация фразы странным образом разрядила обстановку: собравшиеся последовали примеру Юрского, рассаживаясь по своим местам, пока служанка несколько нервно разливала суп по тарелкам. Только Вольфрам — единственный, кто остался стоять, — недоверчиво переводил взгляд с показательно игнорирующего его Юрского на валяющийся на полу столовый нож. Наконец он отмер и, не сказав ни слова, вихрем вылетел из столовой.
***
 — Ты даже не представляешь, каких проблем умудрился избежать, — сказал Конрарт. После обеда они решили продолжить экскурсию и теперь стояли на продуваемой всеми ветрами вершине Северной башни Замка. Вдвоём, потому что Вольфрам к столу так и не вернулся, Гвендаль ушёл работать, а Гюнтер безнадёжно попал в цепкие лапки госпожи Шери. — И каких же? — Юрский невидяще смотрел с высоты в сторону окружённого лесом шестигранника Дворца Истинного Короля. Он чувствовал себя смертельно уставшим — слишком много событий, впечатлений и стрессовых ситуаций за слишком короткий промежуток времени. — Согласно правилам этикета, поднять брошенный нож означает принять вызов на дуэль. — Серьёзно? А у нас перчатку поднимают… поднимали. Лет сто пятьдесят назад. — А если бы ты ударил Вольфрама не кулаком, а ладонью по левой щеке, то это означало бы предложение помолвки. Юрский аж поперхнулся: — Херасе у вас обычаи! По морде бить, чтобы замуж позвать! А то, что мы оба парни — это как? Не аннулирует предложение? — Нет. В нашем мире однополые браки — нормальное явление. — Охренеть, — Юрский действительно не знал, как реагировать. С одной стороны, повезло ему нереально — дуэль или помолвка (с парнем!) ему были нужны ещё меньше, чем королевский титул. С другой, сколько ещё существует глубоководных мин чужих традиций? «Домой, пора домой. Карпатыч уже заждался». — Вообще, я хочу сказать, что ты прекрасно справился с настолько непростой ситуацией, — От похвалы Конрарта Юрский смущённо потупился. — Да ладно тебе. Двинуть в челюсть пятнадцатилетнему сопляку — это прекрасно справиться? — Ты не забыл, что век мазоку намного длиннее человеческого? На самом деле Вольфраму больше восьмидесяти лет. — Сколько? — у Юрского отвисла челюсть. — Этому щен… пацану за восемьдесят? Погоди, а сколько ж тогда тебе и Гвендалю? И вашей матушке? Конрарт только загадочно улыбнулся. — Я в шоке, — Юрский на секунду прикрыл глаза. — Всё-таки прав твой братец, на роль мао я не гожусь. Не суметь разобраться, кому сколько лет! — Ты ошибаешься, — отрицательно качнул головой Конрарт. — Знание обычаев, этикета и прочих особенностей нашего мира — дело наживное. Через пару месяцев ты будешь здесь, как рыба в воде. Для того, чтобы быть хорошим мао, требуется не это, а особая внутренняя сила, свойства характера. И поверь мне, по этим параметрам ты подходишь идеально. Ты станешь прекрасным правителем. — Спасибо на добром слове. Я, правда, не совсем понимаю — для тебя что, это так важно? Чтобы я согласился на титул мао? — Конечно, важно. Любому государству нужен лидер, иначе оно устремится в пропасть. Что уж говорить о Шин-Макоку: ситуация вокруг нашей страны накаляется с каждым днём. Нам жизненно необходим кто-то, кто сумеет повести за собой, а ты — избранник Истинного Короля. Народ примет тебя, и даже упрямцам из Совета Десяти придётся смириться. — Ясно, — Политика, одна политика. И чего он ждал? Всё же очевидно. — Конрарт, а можно вопрос личного характера? — Можно, не стесняйся. — Почему Вольфрам сказал, что не признаёт тебя братом? — Видишь ли, дело в том, что мама трижды выходила замуж. И её второй супруг — мой отец — был человеком. Это обстоятельство Вольфрам до сих пор не может мне простить. — Бред какой-то, — взъерошил волосы Юрский. — Как будто ты мог выбирать, у каких родителей рождаться. Но теперь мне понятно, почему ты нормальный. — Нормальный? — Ну, понимаешь, мазоку, они все такие… сногсшибательные. От их красоты глаза режет, как от электродной дуги. А на тебя можно смотреть, не боясь ослепнуть, — Зато есть все шансы получить тахикардию. Господи, зачем ты наделил этого человека такой улыбкой? — Спасибо. — Пожалуйста, — На кончиках ушей Юрского можно было легко жарить яичницу. Какое всё-таки счастье, что он так и не собрался обрезать свои «лохмы», как любила выражаться мама. Помолчали. — Ну что, пойдём дальше гулять по замку? — нарушил тишину Конрарт. — Слушай, а будет очень невежливо, если я вместо этого спать отправлюсь? — Юрскому было страшно неловко, однако сил на продолжение прогулки у него не было от слова «совсем». — Что-то я вымотался не по-детски. — Это с нашей стороны невежливо так замучить гостя, — мгновенно подобрался его телохранитель. — Само собой, ты должен отдохнуть. Идём, я провожу тебя до королевских покоев. — Спасибо, — бледно улыбнулся Юрский. — Только не спеши, хорошо? Не хотелось бы на какой-нибудь лестнице навернуться.