Взаперти (СИ)
Покинув отдел полиции, Дауни первым делом позвонил племяннику британского посла в Индии. Наплевав на разницу во времени. Сейчас это самое время было слишком ценным, чтобы тратить несколько часов на соблюдение приличий. Выслушав кучу нелестных эпитетов по поводу самого себя, а также своих родственников, Роберт все-таки выпросил у приятеля личный номер господина посла. И уже вскоре, потратив несколько драгоценных минут на извинения и расшаркивания, говорил непосредственно с послом. Заручившись его обещанием поспособствовать получению санкций суда на обыск в клинике Сайфи, Роберт позвонил профессору Бране. Тот, казалось, ждал звонка, по крайней мере голос его, несмотря на глубокую ночь, царящую сейчас в Лондоне, был бодр, как будто профессор еще и не ложился. Выяснилось, что так оно и было: Брану часто мучила бессонница. Выслушав новости: радостные и одновременно тревожные, Кеннет пообещал в случае необходимости прилететь в Мумбаи, если для лечения Томаса понадобится его консультация.
Третьим, кому позвонил Дауни, был его давний знакомый, заместитель шефа лондонского бюро Си-Эн-Эн, Майкл Купер. Привлечь к этому делу газетчиков Роберт решил еще вчера, посчитав, что если Крису удастся обнаружить Хиддлстона, то чем больше шуму будет в прессе, тем меньше шансов у того, кто чуть было не убил Тома, организовать новое покушение на несчастного. В отличие от племянника посла, журналист не стал орать на разбудившего его безопасника. Тем более тот сразу начал с того, что пообещал Куперу сенсацию. Не раскрывая подробностей, Дауни намекнул, что дело, над которым он сейчас работает в Мумбаи, получит большой резонанс. Не колеблясь, Марк заверил Дауни, что в случае необходимости корреспонденты из индийского бюро готовы будут выехать туда, куда только пожелает Роберт.
Закончив с телефонными переговорами, Дауни купил себе кофе в ближайшем Макавто, и, решив, что если для посещений пациентов еще рановато, то руководству Сайфи придется сделать для него исключение.
- Мне нужно видеть моего друга, мистера Криса Хемсворта, – лучезарно улыбнулся Роберт девушке на ресепшн.
Та мило улыбнулась мужчине и прощебетала, что родственникам и знакомым разрешены посещения больных только с шестнадцати до двадцати часов. Тот понимающе кивнул, и между пальцев его тот час же оказалась пятидесятифунтовая банкнота. Девушка нахмурила бровки и строго приказала убрать деньги с глаз ее. Похвалив молодую администраторшу за неподкупность, Роберт запел соловьем, пытаясь разжалобить девушку, дескать, так он переживает за раненого друга, что до шестнадцати часов точно не дотерпит. Администратор понимающе кивнула и, сняв трубку, что-то сказала невидимому Дауни собеседнику и указала на кресло напротив стойки ресепшн.
Роберт садиться не стал. Тем более что ждать ему пришлось недолго.
Мужчина, который вышел в вестибюль, представился как доктор Радж Сингх и сказал, что он является лечащим врачом мистера Хемсворта.
- Понимаете, сэр, – мягко пытался объяснить он Роберту положение вещей, – ваш друг сейчас находится под действием сильных обезболивающих. Он попросту спит. Я не могу разрешить вам посещение.
- Отчего же? – Роберт сделал вид, что не понял, – Я всего лишь хочу убедиться, что с моим другом все в порядке.
- С мистером Хемсвортом все в полном порядке, – поспешил заверить собеседника врач, – его рана неопасна, и ему назначено соответствующее лечение. Самое лучшее сейчас для него — это полный покой. Вы же не хотите беспокоить своего друга по пустякам?
Дауни начал терять терпение:
- Просто. Проводите. Меня. К Хемсворту, – тихо, но настойчиво произнес Роберт.
- Боюсь, сэр, что это невозможно, – обескураживающе улыбнулся Сингх.
- В таком случае я требую, чтобы меня проводили к главному врачу, – ответная улыбка безопасника скорее походила на оскал.
- Разумеется, сэр, – просьба Дауни, казалось, ничуть не смутила доктора, – главный врач нашей клиники, доктор Чоудари, будет только завтра, Вы можете записаться на прием у его секретаря прямо сейчас.
- Довольно! – и Роберт грохнул кулаком о стену в нескольких миллиметрах от уха врача. Ударил, и тут же обругал себя за несдержанность.
- Довольно! – повторил он, смахивая невидимую пылинку с воротника больничного халата Сингха, – Мы в больнице, а не в тюрьме, и я прошу повидаться с пациентом, а не с заключенным. Почему я не могу этого сделать?
Доктор Сингх не стал отвечать Роберту. Только кивнул куда-то в сторону. Посмотрев туда, куда указывал врач, Дауни увидел, как по коридору к ним спешат два санитара — крепкие молодые парни, комплекцией чем-то напоминающие Хемсворта. Подойдя к ним, санитары молча встали по обе стороны от Дауни.
- Господин уже уходит, – спокойно встречая бешеный взгляд Роберта, сказал своим церберам доктор Сингх, – потрудитесь проводить его на выход.
Георг Мареш не любил Восток. Все: и яркие краски, и сладкие запахи, и навязчивые однообразные мелодии вызывали в нем стойкое отвращение. Поэтому он никогда не был в Индии, предпочитая, чтобы вместо него всеми делами, касающимися Сайфи, занимался доверенный человек. Это именно он несколько лет назад нашел молодого, талантливого и не слишком щепетильного врача, с чьей помощью и была создана «лаборатория» – так Румын называл скрытое от посторонних глаз отделение в клинике. Доктор Джая Вайш. Именно благодаря ей в копилку Румына в скором времени потекут миллионы фунтов, которые он сможет выручить, продавая опробированные на людях лекарства опять же на Восток, в страны третьего мира, где чиновники от здравоохранения не столь неподкупны, как в Европе.
И сейчас Джая позвонила Георгу, чтобы сообщить дурные новости. Как будто мало ему было дурных новостей. Чертов Хемсворт и непонятно с чего взявшийся ему помогать Дауни переиграли Себастиана. Черт его знает, сколько Стен продержится в тюрьме прежде, чем начнет колоться и сдаст его, Румына, со всеми потрохами. А теперь еще Джая заявила, что все тот же Хемсворт смог проникнуть в святая святых — лабораторию. Ну да ничего, девчонка, а с ней и доктор Чоудари, еще ответят перед Румыном за прокол их службы безопасности. Это ж надо такое — вести Хемсворта по камерам вместо того, чтобы сразу взять ублюдка. Хорошо еще, что хватило смелости признаться Георгу, что накосячили, и что Хемсворт успел отправить кое-кому фотографии подопытных.
По-хорошему, надо было сворачивать лавочку, подопытных в расход, да и концы в воду. Если закрыть отделение прямо сейчас, ни о какой прибыли в дальнейшем можно и не мечтать. Но если вмешается полиция, если Дауни подключит свои связи, будет еще хуже. С подопытными все должно пройти гладко. О них горевать некому. Но как быть с австралийцем? Его исчезновение незамеченным не останется. Да и хорошо бы знать, зачем он поперся в Сайфи. Что у него за интерес?
В первый раз в жизни Георг не мог определиться с правильным решением. Поэтому и на вопрос Джаи «Что делать?» долго не мог найти ответа. Но минуты летели, а Мареш все не мог решиться на то, чтобы отдать приказ о ликвидации лаборатории.
- Пленника допросить, – наконец, приказал Румын, – всю душу из него вытряхни, но пусть скажет, за каким дьяволом ему понадобилась лаборатория.
- Я поняла, – ответила Джая, – как быть с остальными пациентами?
- Ждать, – бросил в трубку Мареш и отключился.
====== Глава 18 ======
Сознание возвращалось к нему медленно. Он как будто то выныривал на поверхность со дна какой-то мутной реки, то нырял обратно, и тогда наступала тишина. Крису казалось, что кто-то зовет его. Кто-то очень важный, и он изо всех сил тянулся к зовущему, хотел ответить ему, что он здесь, что слышит. Наконец, ему удалось-таки сконцентрироваться, зацепиться за этот голос и, пусть не без усилия, разлепить веки.
По всей вероятности, Хемсворт лежал на какой-то горизонтальной поверхности, потому что глаза его смотрели в потолок с яркими лампами дневного света. Крис постарался сфокусировать взгляд хотя бы на одной, но получалось плохо — лампы кружились безумной каруселью, так что Хемсворт счел за лучшее прикрыть глаза и переждать головокружение. Чуть только он почувствовал себя лучше, как попытался приподняться, но потерпел неудачу. А следом пришла паника — он почувствовал, что привязан к тому, на чем лежит, за лодыжки и запястья. Вновь открыв глаза, Крис чуть приподнял голову и смог оглядеться получше: он лежал на операционном столе. На настоящем, черт возьми, операционном столе, в самой настоящей операционной. И был накрепко привязан к столу широкими кожаными ремнями. Такими обычно фиксируют буйных, психически нездоровых больных.