Взаперти (СИ)

- Да знаю я, кто такой Румын! – раздраженно перебил Роберта Том. – Этот перевод — он что-то доказывает?
- Есть свидетельство того, кто непосредственно устроил это покушение, сэр, – не обращал внимание на раздражение шефа Дауни, – Себастиан Стэн, один из подручных Румына, признался в том, что заказала вас именно Мирра.
- Нет! – в сердцах выкрикнул Томас. – Она не могла! Не могла!
- Том, пожалуйста! – Крис уже набирал в шприц успокоительное. – Роб! Выйди вон, немедленно!
- Только попробуй вколоть мне эту гадость! – манипуляции Хемсворта не остались незамеченными. Потерявший зрение Томас с помощью слуха прекрасно улавливал то, что происходит вокруг него. – Только посмей! Я все слышу, как ты возишься с лекарствами.
- Том…
- Я сказал. А ты слышал.
После этого Томас внезапно успокоился. Даже извинился за внезапную вспышку ярости.
- Мистер Дауни, – уже спокойно обратился он к безопаснику, – вам ли не знать, как часто улики, которые буквально кричат в пользу того, что подозреваемый виновен, могут быть подброшены? Что тот, на кого показал свидетель, может быть банально оболган?
- Разумеется, мистер Хиддлстон…
- Я понимаю, – опять перебил Дауни Томас, – как, должно быть, я глупо выгляжу со стороны, пытаясь оправдать ту… ту, которая меня предала. Но говорю вам — Мирра не убийца. Кто угодно, но не убийца.
Хемсворт просто встал рядом с Томом и взял его за руку. Крепко, но аккуратно сжал пальцами холодную ладонь. Как будто говорил: «я рядом, я-то не предам». Томас благодарно кивнул Хемсворту и опять повернулся к Дауни:
- Когда я был… ну вы помните… когда я был призраком, я помешал человеку Румына обыскать мой дом.
- Что?! – в один голос спросили Крис и Роберт.
- Я потом тебе расскажу, – пообещал доктору его пациент и продолжил, – так вот этот человек, его зовут Станко, сказал, что Румын работает на Джорджа. На Джорджа, слышите вы?
- И как же вам удалось добиться у Станко этого признания? – усмехнулся Дауни.
- Что позволено привидению… – уклончиво ответил Томас. – Найдите этого человека. Если он еще жив, разумеется. Найдите и вытряхните из него душу.
- Это вряд ли поможет Мирре, – задумчиво произнес Роберт.
- Если это не поможет, поверьте, я заявлю, что никакого покушения на меня не было, – решительно произнес Томас, – что я не справился с управлением...
- Ох, Том! – и Крис еще сильнее сжал пальцы Хиддлстона в своей руке.
- Я не хочу, чтобы на скамье подсудимых сидела одна Мирра, – признался Томас, – как и не хочу, чтобы ее сестру обвинили в организации этой ужасной клиники, которая проводила опыты над людьми. За всем этим стоит кто-то… самый настоящий монстр. И монстр этот разгуливает на свободе, а должен сидеть в клетке.
- Том… – тихо повторил Крис.
- И я его в эту клетку посажу! – Хиддлстон сжал пальцы Криса в ответ.
====== Глава 26 ======
- Ребята, я дома! – закричал Крис с порога и тут же услышал звонкий лай на два голоса. Собаки накинулись на хозяина, не дав тому даже разуться. Два шершавых языка лизнули крисовы ладони, две пушистые головы требовали, чтобы их немедленно погладили, а четыре мягких уха просили, чтобы их почесали.
- Да-да, я тоже скучал! – Крис, пока гладил своих питомцев и чесал их за ухом, разувался, неловко стаскивая ботинки носком за пятку. – Что вы говорите? Гулять? Обязательно пойдем гулять, дайте хоть переодеться!
По-хорошему, нужно было бы хотя бы немного отдохнуть после ночного дежурства, но Хемсворт пообещал себе, что отдохнет после, когда выполнит то, что задумал.
При мысли о том, какой сюрприз он приготовил Тому, губы расплылись в довольной улыбке – любимый пациент Криса заслужил хотя бы немного радости в скучной, нудной и однообразной больничной жизни.
Почти месяц прошел с того дня, как Тому была сделана операция, и сегодня доктор Хемсворт мог бы сказать, что состояние пациента его практически не беспокоит. В том плане, что удаление опухоли прошло без осложнений. Плановое лечение продолжалось, и Крис уже давно готовил бы Тома к выписке, если бы не глаза. И не ноги.
 
Переломы, полученные Томом при аварии, давно срослись, но он столько времени провел без движения, что даже хороший уход не помог с тем, чтобы сейчас Томас встал на ноги. Он мог сидеть, и даже довольно долго, его руки благодаря физиотерапии и правильно подобранной нагрузке постепенно окрепли, но даже самостоятельно стоять, не то чтобы ходить, Хиддлстон не мог.
Крис посадил бы Тома в инвалидное кресло, чтобы тот мог хотя бы так передвигаться, а не ограничивался только своей палатой, но, потеряв зрение, Том не мог управлять креслом. Да, медсестры, а иногда и сам Крис возили Томаса на процедуры и обследования, но Хемсворт чувствовал, как угнетает Хиддлстона тот факт, что с ним возятся, как с «куклой в колясочке» – это было собственное выражение Тома, с раздражением сказанное, когда при помощи Криса он в первый раз сел в инвалидное кресло.
Доктор Хемсворт давно привык к тому, что его пациенты бывают капризны и раздражительны. Он понимал, что страх перед операцией и последующая беспомощность вызывают отнюдь не положительные эмоции, поэтому относился к таким проявлениям недовольства снисходительно. Так и сейчас на угрюмое бурчание Тома он постарался не обращать внимания, а в очередной раз напомнил ему, что нужно потерпеть и потрудиться, чтобы однажды встать с этого кресла. И Том терпел и трудился — до седьмого пота и до дрожащих от усталости рук на занятиях с физиотерапевтом. Терпел, потому что верил Крису.
Свободное от занятий и прочих процедур время Томас даром не терял. Он попросил Криса надиктовать результаты исследования ноолексина — а это без малого почти сотня страниц мелким шрифтом. И, как будто увидев удивленное выражение лица Хемсворта, в две минуты уболтал его остаться после работы и прочитать все это.
- Доктор Брана говорил, что у вас в клинике умер пациент. Ты подозревал, что именно ноолексин вызвал судороги и последующую остановку сердца? – спросил Томас после того, как Крис закончил диктовку.
Хемсворт кивнул головой и только спустя пару минут спохватился, что Хиддлстон, конечно же, не видел этот жест, но тот, похоже, прекрасно понял, что Крис ответил утвердительно.
Иногда доктор замечал за своим пациентам, что тот как будто не то чтобы чувствует, но каким-то невероятным образом знает, что именно делает Крис: кивает ли головой, улыбается, хмурится. Том, едва лишь Хемсворт открывал дверь в его палату, вскидывал голову и бросал короткое «Хэй, Крис!» даже до того, как доктор войдет внутрь.
Однажды Крис спросил, как это у него так получается, на что получил простой ответ: «Я тебя чувствую». Почему-то Хемсворт смутился — это «я тебя чувствую» было совсем не «я тебя люблю», да и глупо было бы надеяться услышать от Тома признание, но эти три слова словно сближали их — доктора и пациента — сближали сильнее, чем произнесенная клятва в любви.
Не то чтобы Крис верил в слова бабаджи Садхира о том, что между ним и Томасом есть некая связь. Но однажды, осматривая только что поступившего в Центр доктора Браны пациента — пожилого мужчину с микроинсультом — Хемсворт внезапно почувствовал, как болезненная судорога прошила ногу. Он, не сдержавшись, охнул и вынужден был отойти от пациента, чтобы растереть ставшими вдруг словно каменными мышцы ноги. Постепенно судорога прошла, а через пару часов, когда он заглянул к Тому спросить, как его дела, услышал жалобу на то, что сегодня его весь день мучают судороги.
Доктор Хемсворт списал бы это на банальное совпадение, но таких совпадений было не одно и не два, чтобы просто так отмахнуться. Да и не хотелось отмахиваться, если честно. Никогда не верящий в подобную чепуху, Крис сейчас только умилялся от того, что они с Томом могут вот так вот, на уровне подсознания — или черт его знает на каком там уровне, об этом лучше знать психотерапевту Стивви — почувствовать друг друга.
 
Итак, Томас хотел разобраться, что же не так с ноолексином и довести этот препарат до ума.