Взаперти (СИ)

- Ты не представляешь, сколько о тот мопед разбилось тощих коленок! – с воодушевлением рассказывал Томас. – А сколько девичьих сердец!
- Ладно заливать! – посмеивался над ним Крис. Он представлял себе юного Томаса: худого, длинноногого, большеглазого, с золотистыми трогательными кудряшками и нежным румянцем на круглых щеках. Представлял — и чувствовал одно лишь умиление, а не желание. Хотя вполне очевидно, что девчонки, ровесницы Тома, имели совершенно другой взгляд на вещи, отличный от взгляда мужика, которому хорошо за тридцать.
Мальчишка давно вырос, и сейчас, стоило Крису подумать о том, как это – держать в объятиях тридцатипятилетнего Тома, как его тело тут же отзывалось на эту мысль весьма определенным образом.
Хемсворт, разумеется, только в теории, знал, как и что нужно делать, чтобы мужчина получил удовольствие от секса с партнером своего пола — по анатомии у него в университете был высший балл. Но где бы ему было набраться практики? Крис прекрасно помнил, как решил ради интереса посмотреть гей-порно — увиденное на экране ни разу не доставляло, скорее наоборот. Но стоило ему закрыть глаза и представить на месте героев порнушки себя и Тома, как Крис-младший весьма активно напоминал о себе.
Хемсворт хотел Томаса, хотел так, как ни одну женщину ранее. Хотел — и не знал, что с этим своим желанием делать. Мысли о том, чтобы завалить Хиддлстона прямо на больничной койке, даже не возникало — Крис не животное какое-нибудь, чтобы набрасываться на еще не до конца окрепшего пациента, тем более в стенах больницы. Но каких же сил ему стоило удержать себя от того, чтобы этого не сделать, когда Том, всегда совершенно неожиданно для Криса, вдруг набрасывался на него с поцелуями.
О! По поцелуям они оба были мастера! Что касается поцелуев, то тут им не было равных. Они целовались, как казалось доктору Хемсворту, все то время, когда оставались наедине. А в последние дни Крис практически поселился в Центре доктора Браны — для того только, чтобы как можно чаще бывать наедине со своим любимым пациентом. И только необходимость позаботиться о собаках гнала его домой. Все свободное время Крис проводил рядом с Томом. Что бы они ни делали вместе — просто разговаривали или же играли с четвероногими питомцами, которых австралиец, как и обещал, привозил так часто, как только мог — Хемсворт наслаждался каждой минутой, проведенной вместе с Хиддлстоном. Даже если он просто сидел рядом и смотрел, как Томас, сосредоточенно слушая через наушники результаты апробации ноолексина, которые ранее надиктовал ему Крис, чертит какие-то непонятные стрелочки и галочки в блокноте — непонятные, да и невидимые самому Тому к тому же — даже тогда Хемсворт был счастлив.
С каждым днем Томас все лучше и лучше ходил. Он даже мог самостоятельно, опираясь лишь на трость, которую Крис ему купил, обойти свою палату по периметру. Доктор Хемсворт долго и придирчиво разглядывал ассортимент интернет-магазина, учитывая тот факт, что трость должна быть не только удобной, но еще и красивой, даже несмотря на то, что Хиддлстон все равно не сможет разглядеть её, и наконец выбрал одну — из породистой древесины, покрытой лаком, с рукоятью в виде головы ягуара — достаточно простая и вместе с тем достаточно щегольская, трость как будто была создана специально для того, чтобы на нее мог опираться Том. И Хиддлстон не оставил подарок неоцененным. Он долго гладил указательным пальцем рукоять, прослеживая каждую линию сложного рисунка, и в какой-то момент Крису показалось, что Томас довольно заурчал — и впрямь как большая опасная кошка. Так Хемсворт и понял, что подарок пришелся по душе.
И если Крис не решался выйти с Томом в коридор, то лишь потому, что физиотерапевт, наблюдавшая Тома, доктор Хендриксон, пока не разрешала своему пациенту перетруждать ноги. Но что-то Крису подсказывало, что этот беспокойный пациент не будет четко следовать рекомендациям врача.
- Пойдем в парк! – попросил Томас сегодня, когда Хемсворт, сдав к вечеру отчет профессору Бране, заглянул в палату Тома, чтобы попрощаться до завтрашнего утра. Хиддлстон встал с кровати, и, опираясь на трость, довольно резво преодолел расстояние до двери.
 
- Том! – покачал головой Крис. – Еще слишком рано.
- А по-моему уже слишком поздно. И если у тебя есть планы на этот вечер, что ж…
- Нет у меня планов на вечер! Но Том, ты знаешь, что тебе пока рано столько гулять.
- Ничего, ты возьмешь с собой это дурацкое кресло, чтобы я смог с комфортом устроить в нем свой зад, если вдруг утомлюсь.
«Вот же язва!» – подумал про себя доктор Хемсворт, однако идти на поводу у Томаса не собирался.
- Мы никуда не пойдем, – решительно заявил он, – сегодня ты достаточно времени провел на ногах.
- Зануда! – обиделся Томас и, показательно громко вздохнув, специально, чтобы доктор Хемсворт прочувствовал, сколь велико сейчас разочарование в нем его пациента, развернулся, чтобы вернуться в кровать.
- Подожди! – Крис схватил Хиддлстона, дернул на себя. От неожиданности тот выронил трость.
- Подожди, не обижайся! Я правда не хочу, чтобы ты чрезмерной нагрузкой сделал себе хуже.
- Я же говорю — зануда! – буркнул Том, однако же из рук Криса не вырывался. Но и в ответ не обнимал. Просто стоял в кольце рук, смотрел исподлобья — то есть смотрел бы, если бы мог видеть.
- Не обижайся! – еще раз повторил Хемсворт и прижался губами к виску, еще сильнее притянул к себе Томаса.
И тот обнял в ответ. Провел ладонью вдоль позвоночника вниз, затем вверх, вдоль плеч, скидывая на пол пиджак.
- Том… – Крис подавился воздухом. – Ты что творишь?
Тот не ответил. Только шустрые пальчики ловко расстегивали пуговицы крисовой рубашки.
- Тоооом! – простонал Хемсворт, когда Хиддлстон, царапнув короткими ногтями живот, провел ладонью вверх, и, найдя на ощупь сосок, слегка сжал его между пальцами.
Крис, дурея от того, что сейчас вытворяют с его сосками пальцы Тома — а тот уже вовсю гладил обеими руками оба соска — мог только тяжело хватать воздух. Почему-то воздуха вдруг стало мало — Хемсворт задыхался от этой сладкой и немного болезненной ласки.
- Поцелуй! – приказал Томас, и Крис жадно припал к тонким губам, терзая и посасывая, прикусывая и зализывая собственные укусы, пропуская внутрь язык — по поцелуям они оба были чемпионы.
Осмелев — Том сам предлагает, сам просит — Хемсворт приподнял край пижамы и погладил впалый живот. Томас охнул и резко поднял руки вверх, позволяя Крису снять с себя рубаху. Тот, скользя губами вдоль шеи, спустился к ключицам, провел языком до той самой ямочки между ними, которая так волновала и манила припасть к ней, вылизать, выцеловать каждый сантиметр горячей гожи. И Крис ласкал и нежил, слушая, как тяжело и заполошно дышит Томас. Прихватив кожу губами, всосал внутрь, подержал немного и отпустил — пусть завтра останется засос, пусть его даже увидит кто-то из медсестер, которые будут выполнять назначения — сейчас ни один из них об этом не думал. Вообще ни о чем не думал, кроме жаркого удовольствия, которое кипело в венах, выворачивало кости, требовало выхода.
- Крис! Пожалуйста! – простонал Том.
- Что, мой хороший? – спросил Хемсворт, покусывая мочку нежного ушка.
- Пожалуйста, сделай!
Крис на секунду подумал о том, что это неправильно, неэтично, что это вообще ни в какие ворота — обжиматься с едва пошедшим на поправку пациентом прямо в его палате. И тут же запретил себе думать. Только делать. Только касаться, трогать, гладить, ласкать. Только дышать этим мужчиной, что так сладко просит и так тесно прижимается.
 
Накрыть ладонью пах, погладить крепко стоящий член сквозь ткань пижамы, услышать сдавленный стон. Приспустить штаны, огладить упругие ягодицы, одновременно целуя припухшие губы. Дотронуться до ствола, захватить в крепкий кулак, провести вверх-вниз, задеть большим пальцем головку, размазывая по ней предэякулят. Смотреть, как лицо Тома искажает то ли мука, то ли удовольствие.
- Вот так! – стонет Томас, толкаясь вперед. – Так! Еще!