Давай возьмем паузу (СИ)

- Я?! – совершенно искренне возмутился Томас. – Я не следил за тобой, идиот!
- Тогда что ты делал в Сохо?
- А что ты там делал? – вопросом на вопрос ответил Том.
Он действительно не следил за Хемсвортом. Еще чего! Много чести! Хиддлстон сам себе не мог внятно объяснить, за каким его понесло в Сохо. Он тысячу лет не был по своему старому адресу. Даже случайно никогда не проезжал мимо. И сейчас не стоило бы ехать, глядишь, и подфарник остался бы цел. Надо же было этому кретину Хемсворту оказаться именно рядом с тем домом!
Когда Зоуи произнесла эту реплику… О квартире, которую герои пьесы сняли для того, чтобы заниматься любовью тайком от их благоверных, тогда случайный взгляд, брошенный им на Криса, разбудил воспоминания о той одной-единственной ночи, проведенной с ним вместе. А следом досада за то, что Крис не помнит, что не узнал, как будто кислотой выжгла нутро. Как это может быть? Неужели тот эпизод был настолько для Хемсворта незначительным, что он даже в памяти не остался? Ведь он, Том, помнит.
Неожиданно стало интересно — а что там сейчас? Кто живет теперь в маленькой студии под самой крышей? В квартире, где они… нет, не любили. Они просто занимались любовью.
И каково же было удивление Тома когда, паркуя Ягуар на противоположной стороне дороги, он увидел, как из синего Ауди, остановившегося прямо возле подъезда, вышел треклятый Хемсворт. Вышел и направился прямиком к входной двери. Какое-то время он потоптался под дверью, изучая фамилии рядом с кнопками звонков, а затем отошел к краю тротуара и, задрав голову, долго смотрел в окна. В окна той самой квартиры, в которой они с Томом целую вечность назад… Не любили. Всего лишь занимались любовью.
Так все это время Крис… знал? Помнил? Эта высокомерная сволочь, этот напыщенный голливудский павлин все это время делал вид, что никогда ранее не был знаком с Томом? Притворялся, что не узнал? И как натурально притворялся! Кто знает, может ты не такой уж никчемный актеришка, Крис Хемсворт!
Или все же действительно не узнал? Мало ли, за каким чертом Хемсворта понесло в Сохо. Каких только совпадений не бывает!
И как теперь вести себя с ним? Самое лучшее будет — им обоим продолжать притворяться, решил Хиддлстон. Так и вправду лучше. Так легче. Так проще не обращать внимания на заинтересованные — ох какие заинтересованные! – взгляды Хемсворта.
Ему нужно потерпеть. Всего лишь потерпеть несколько месяцев, и Крис навсегда уберется из его жизни. Том всегда был терпелив.
Он посчитал за лучшее как можно быстрее убраться подальше. Пока Хемсворт не увидел его автомобиль. Но, похоже, ублюдок все-таки заметил его. И мало того, что заметил, еще решил преследовать. Матерясь, как сапожник, Хиддлстон лавировал в плотном потоке машин, опасаясь задеть кого-нибудь, и понимал, что от чертового Хемсворта ему не уйти.
Он никогда не был хорошим водителем. Когда его Ягуар «поцеловал» бампер Ауди, Том не удивился даже. Расстроился, но не удивился. Сам виноват. Что за ребячество, в самом деле! Устроили гонки. Два идиота!
- Так что ты делал в Сохо, Крис? – повторил свой вопрос Томас. – И зачем погнался за мной? Ты хотя бы представляешь, сколько стоит разбитый подфарник? Думаешь, мне больше заняться нечем, чем разбираться со страховой компанией?
«Воистину лучшая защита — нападение», подумал Хиддлстон, наблюдая за тем, как взгляд Хемсворта, еще парой секунд назад взбешенный, теперь становится расстроенным. Как будто ему и правда жаль.
- Послушай, может мы как-нибудь обойдемся без страховой компании? – виноватым голосом спросил Крис. – Подумаешь, подфарник! У меня тоже между прочим бампер поцарапан. Все потому, что некоторым лучше ездить на метро!
- Тебе так уж точно! – огрызнулся Томас. – Не устрой ты эти гонки, не пришлось бы обращаться в автосервис.
- Да какой к черту автосервис! – раздосадовано махнул рукой актер. – Делов-то — подфарник поменять.
- И как ты его собираешься менять?
- Руками, как еже еще? – Хемсворт смотрел на Томаса так, как строгий учитель на оболтуса-ученика. – У меня есть руки, и я умею ими пользоваться, поверь. Заменить подфарник для меня — пара пустяков. Я куплю и…
 
Крис осекся, глядя, как Том вдруг покраснел. Этот заносчивый сноб покраснел, как пацан, которого застали подглядывающим в раздевалке за девочками. На словах Криса о том, как хорошо он умеет пользоваться руками Томас буквально вспыхнул, губы его издали едва заметный — но Крис услышал — вздох, юркий язык облизнул ярко-красный рот.
Черт бы его подрал! Черт бы подрал все на свете! Том что, не понимает, что когда он так делает, единственное, о чем Крис может думать, так это о том, чтобы разложить его прямо на капоте его же блядского Ягуара.
Вдох. Выдох. Руки в карманы. Чтобы не дай бог не схватить эту заносчивую задницу и не нагнуть на виду у почтенной публики. Вот это был бы спектакль!
И Том, кажется, понял. Понял, как подставился. Как выдал себя, свое возбуждение. Понял, нахмурился, вошел в свой любимый модус занудного засранца.
- Ты поменяешь мне подфарник. Как можно быстрее. И впредь держись подальше от моей машины!
С видом оскорбленной невинности Хиддлстон отвернулся от Криса и важно опустил свой зад на водительское сиденье. Тронул машину с места и совсем как парой недель ранее, около колледжа, где учились их дети, высунул в окно руку и показал Крису средний палец.
Том так и не ответил на вопрос — что же он делал на том перекрестке, где Хемсворт заметил его. Вот же мудак!
- Крииииис!!!! Криииис!!!
Фотовспышки ослепляли. Казалось бы, давно пора привыкнуть, но каждый раз, стоя под прицелами фотокамер, Хемсворт чувствовал себя неуютно. Хотелось зажмуриться. Но нельзя было. Неудачный кадр на красной дорожке может дорогого стоить. Поэтому единственное, что он мог себе позволить — слегка прищуриться. Так он выглядел сексуальнее. По крайней мере об этом говорила ему Эльза, а она знала в этом толк.
- Крииис! Крис, повернись вправо!
Он послушно поворачивался, давая рассмотреть себя со всех сторон. Позволяя фотокамерам запечатлеть каждое его движение. Каждую улыбку. Каждый взгляд чуть прищуренных глаз.
- Эй, Крис, как насчет свидания?! – этот симпатичный парень, кажется, он из Гардиан? Или из Таймс?
- Ты должен флиртовать со мной лучше, детка! – очаровательно улыбнулся Хемсворт. Он знал, что завтра это будет во всех газетах. В интернете. Везде. Это то, что нравится публике. То, что он как будто становится чуть доступнее. И в то же время не дается в руки. Это возбуждает.
Еще пару минут под нестерпимо яркими вспышками, и он сможет пройти внутрь.
Сегодня он замыкал шествие знаменитостей по красной ковровой дорожке. И пусть он даже не сыграл свою первую роль в театре, но сейчас, на ежегодном вручении премии имени Лоуренса Оливье он, Крис Хемсворт, был главной звездой. Поэтому он шел последним. На десерт. На сладкое.
Чуть ранее впереди него прошел Хиддлстон. Одетый в безупречный темно-синий смокинг, с волосами, явно уложенными хорошим стилистом, благоухающий дорогущим парфюмом — этот Хиддлстон отличался от себя всегдашнего, такого, каким Крис привык видеть его каждый день: как будто перед тем, как выйти на улицу, того долго и тщательно били пыльным мешком из-под муки — как небо и земля. Пластырь, который Том вынужден был носить после злополучного происшествия в туалете, уже две недели как был снят, и только тоненький шрамик напоминал о том, что произошло. И черт возьми, Хемсворт действительно считал, что с этим шрамом на лбу Хиддлстон выглядит безумно сексуально.
 
Крис невольно залюбовался мужчиной: его плавными, уверенными движениями — надо же, оказывается он умеет красиво двигаться, и совсем даже не напоминает кузнечика-переростка, каким он иногда казался Хемсворту.
Этот Томас притягивал взгляды. Завораживал. Его хотелось потрогать — и в то же время к нему боязно было прикоснуться. Как редкий музейный экспонат — руками не хватать, смотреть из-за канатов!