Давай возьмем паузу (СИ)
Оказавшись внутри Альберт-Холла, Крис чуть расслабился. Теперь, когда назойливые репортеры остались снаружи, он мог позволить себе не выдавать секс-символа каждую секунду. Он даже мог понаблюдать за собравшимися на церемонии гостями. Хемсворт не был вхож в этот круг. Театральная публика — особый мир. Поэтому, взяв с подноса официанта бокал шампанского, он отошел в полумрак какой-то ниши.
- Вот ты где!
Крис поморщился. Зоуи! Вот неугомонная женщина!
- Ты чего спрятался? – И она оставила на его щеке легкий, совсем легкий поцелуй, однако прижалась всем телом крепко, чуть потерлась, позволяя Хемсворту почувствовать гибкое женское тело, едва прикрытое тонкой тканью платья.
Ох уж эти ее платья! Крис всегда диву давался, где, кто шьет такое? Невообразимых фасонов и расцветок — Зоуи в них всегда напоминала Крису какую-то экзотическую птицу. Но в сером Лондоне такая экзотика немножко… не пугала, нет. Настораживала.
- Да я не прячусь, – Крис переложил бокал из одной руки в другую, чуть отстранился от девушки, – просто я тут не знаю никого…
- Так надо было держаться меня! – уверенно кивнула головой мисс Эштон. – Пойдем, я познакомлю тебя…
- Нет! Зоуи, не надо! – никаких новых знакомств ему не хотелось.
- Крис, это же такая возможность. Сегодня, чтобы быть в трендах…
Она что-то щебетала, а Крис старался не слушать. Раз уж Зоуи оседлала своего любимого конька — как быть в трендах — то лучше дать ей выговориться, желательно не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. А то ведь, не приведи господь, тебя могут втянуть в эту «увлекательную» – именно так, в кавычках, беседу.
Рассуждая о том, как важно быть в трендах, чтобы на тебя обратили внимания продюсеры — можно подумать, что Крис этого и без неё не знал! – она все-таки вывела Хемсворта из его укрытия с явным намерением представить своего спутника кому-нибудь из важных гостей. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что девушка не столько хочет расширить круг общения Криса, сколько похвастаться своим спутником.
Повиснув не его локте, она тем самым как бы говорила: смотрите, мы вместе. Не то чтобы это было: смотрите, он мой! Но где-то рядом.
Хемсворт поморщился — в который раз уже за этот вечер. Хотя вовсе не Зоуи и ее трескотня были причиной его раздражения.
Это стало уже традицией, но все, что было связано с Хиддлстоном, одновременно и раздражало Криса донельзя, и возбуждало пожалуй что чересчур.
Вот и сегодня этот хлыщ выступал как раздражающий фактор, не позволяя Хемсворту наслаждаться вечером. Томас был номинирован на получение награды, как лучший режиссер, за спектакль, который он поставил несколькими месяцами ранее. Что-то про нетрадиционную любовь. Кажется. Крис не вникал особенно. Зоуи знала точно. Она всегда точно знала все то, что касалось новомодных трендов. Поэтому про нетрадиционную любовь гениального режиссера Хиддлстона уж точно должна была быть в курсе.
Этим вечером Томас почти не пересекался с актерами пьесы, которую ставил в данный момент. Он явно наслаждался общением с теми, кто был занят в самой пьесе, за которую сегодня у него есть все шансы получить высокую награду.
В первый раз Крис видел такого Тома — не сердитого и вечно всем недовольного, а действительно приятно проводящего время. Он что-то говорил, и актеры смеялись его шуткам. Они сами шутили, и Хиддлстон смеялся — легко и свободно. Он был в центре внимания и ему это доставляло удовольствие.
«Какой же ты на самом деле? – думал Хемсворт, не в силах отвести глаз от ладной фигуры, обтянутый синей тканью смокинга, как будто бы второй кожей. – Какой ты настоящий? Сколько же в тебе граней! И каждая из них острая.»
Что-то произошло. Что-то, что заставило Томаса подавиться смехом. Он напряженно смотрел в ту сторону, где стояли Крис и Зоуи, но не актеры сейчас были предметом внимания Хиддлстона. Он смотрел куда-то за их спины. И взгляд его внезапно сделался каким-то затравленным. С лица схлынула краска — как будто кто влажной губкой провел. Щеки сделались совсем бледными, как тогда, в больнице. Если бы Хемсворт стоял чуть ближе, он даже смог бы рассмотреть редкие капли пота на высоком лбу Хиддлстона.
Причиной такого резкого изменения был, по-видимому, высокий мужчина, который секундой позже подошел к той группе актеров, с которой до этого так беззаботно веселился Томас. Подошел и, коротко кивнув головой в знак приветствия — никому конкретно и в то же время всем собравшимся, он остановился в непосредственной близости от Тома.
Почему-то Криса эта близость нервировала. Но не так, как было с тем лысым парнем, с которым Томас уехал после вечера памяти Пинтера. Нет. В этом мужчине: высоком, статном, чувствовалась пока еще неясная Крису опасность. Хемсворт не видел лица незнакомца – только прямую спину, длинные крепкие ноги, широкие плечи, мощную шею, примерно до середины которой густым каскадом падали темно-каштановые, слегка вьющиеся волосы. От всей его фигуры веяло самоуверенностью и самолюбованием. Если Хиддлстон был снобом, тогда этот тип был сноб в квадрате. Так выглядят обычно представители власти. Более того, так выглядят те, кому эта власть досталось по наследству.
Том смотрел на мужчину, словно кролик на удава. И Хемсворт готов был сломать чужаку шею за то, что Том так на него смотрит.
- Кто это? – спросил Крис у Зоуи, почему-то вдруг перейдя на шепот.
Лицо девушки исказила злая гримаса, губы — полные, чувственные – сейчас вытянулись в тонкую струнку, презрительно изогнувшись.
- Долбанный ублюдок! – выплюнула она, даже не удосужившись понизить голос. Как будто хотела, чтобы тот, о ком она говорила, услышал её.
- Тише! – дернул он её за руку. – Так кто это?
- Этого сукиного сына зовут Джеймс Четвинд-Толбот. Граф Уотерфорд. – объяснила Эштон. – Сын наследного пэра палаты лордов. Будущий двадцать третий граф Шрусбери и какой-то там по счету виконт Ингестре. Бывший любовник Тома.
- Вот как… – напустил на себя безразличие Хемсворт. Подумаешь, какая цаца этот Хиддлстон — графья у него в любовниках!
Но безразличие тут же сменилось неподдельной злостью, когда Зоуи все тем же ледяным тоном, которым она представляла Крису этого человека, закончила представление:
- По вине этого подонка Том чуть было не стал законченным наркоманом!
====== Часть 10 ======
- Вот как, – повторил Крис, но теперь это прозвучало отнюдь не безразлично, скорее угрожающе.
Зоуи посмотрела на него настороженно: в эту минуту мужчина ничем не напоминал ей того добряка и немножко раздолбая Хемса, к которому она привыкла за чуть более чем три недели репетиций.
«А ведь и впрямь похож на бога грома, – подумала девушка, глядя на грозно сдвинутые к переносице пшеничные брови Криса, на полыхнувшие гневом ярко-голубые глаза, на твердую линию челюсти, – ему бы молоток в руку, и разразилась бы гроза!»
- А что произошло? Что он сделал? – почти не разжимая упрямо стиснутых губ, спросил Хемсворт.
- Вообще-то Том не любит, когда об этом говорят… – неуверенно произнесла Зоуи.
- О, женщина! – Крис выразительно закатил глаза. – Что за дурацкая манера ляпнуть и не договорить? Раз уж ты сказала А, так говори и Б!
- Нет, Крис, это не лучшая идея. И вообще твой тон, каким ты рассуждаешь о женщинах, я читаю недопустимым…
- И что? Подашь на меня в Гаагский трибунал? – Хемсворт еще больше распалялся. Не хватало еще выслушивать рассуждения Зоуи не о равноправии полов даже, а о превосходстве женского пола над мужским. Воистину — еще несколько десятков лет, и мужчины начнут пресмыкаться перед женщинами. Все к тому идет.
- Так ты скажешь, что сделал Тому этот граф Хретерфорд или как его там? Может быть мне спросить у него самого?
Крис сам не понимал, почему так злится. В конце концов, если кто и заслуживал хорошей трепки, так это Хиддлстон. За всё его высокомерие, за менторский тон, которым он, как правило, разговаривал с окружающими, за то, что смотрел на Криса, как на пустое место. Но когда Хемсворт думал о том, что не мешало бы устроить Хиддлстону взбучку, он имел в виду что-то вроде схватить за шкирку и хорошенько потрясти — не более того. И даже наедине с собой Крису было стыдно за тот эпизод с дверью. Но как можно было намеренно причинить серьезный вред такому, как Том? Тому, который, при всем своем занудстве и зазнайстве и мухи не обидит? Тому, с его обычно немного неуверенной походкой и взглядом трогательного совенка? Тому, который умудряется порезаться даже о пластиковую папку? Каким подонком нужно быть, чтобы обидеть такого?