Давай возьмем паузу (СИ)
Сегодня Александр, вернувшись с вечерней прогулки, налил себе крепчайший черный чай — плевать на то, что там говорит этот мальчишка-доктор из Шрусбери: чай ему, видите ли, нельзя пить, давление он повышает. В его-то годы не иметь повышенное давление — значит быть совершенным как есть покойником. Так вот заварив себе ароматный свежий чай, мистер Бродерик отрезал солидный кусок орехового кекса, что так искусно готовила миссис Фанни Элдридж из лавки «Пироги у Фанни», и, усевшись возле окна, поглядывал на дорогу.
Не то чтобы в этот час могло произойти что-то интересное — в их глуши вообще мало что интересного происходило, но вот на прошлой неделе, например, пес этой самой Фанни сбежал со двора, так ловить его вышел чуть не весь Бейстон Хилл. То-то умора была!
Прихлебывая чай, мистер Элдридж успел сжевать примерно треть того куска кекса, который отмерил себе на ужин, когда напротив дома покойного месье Буаселье остановился незнакомый, никогда ранее в их краях не замеченный автомобиль.
Новая машина, большая, солидная — Александр не был автолюбителем и в машинах разбирался плохо — она как будто кричала о том, что ее владелец человек, во-первых, далеко не бедный, а во-вторых, предпочитает удобство и комфорт. Сверкая лаковыми боками в последних лучах заходящего солнца, автомобиль привлек внимание скучающего мистера Бродерика. Он даже хотел отложить ужин и выйти на улицу, чтобы поближе разглядеть, кто это там приехал в их тихое британское захолустье, как дверцы машины открылись, и из автомобиля вышли двое.
Водитель — очень высокий блондин, широкоплечий, статный, одетый так, что хоть сейчас на обложку тех глянцевых журналов о знаменитостях, которыми любила зачитываться покойная миссис Бродерик. Второй был немногим пониже блондина, стройный, тонкокостный, длинноволосый. В отличие от своего спутника одет он был так, как будто вещи ему пожертвовали в Армии спасения. Следом за этим оборванцем из автомобиля выпрыгнул шоколадный спаниель — такой же тощий, как и длинноволосый тип, и весьма
беспокойный — едва выпрыгнул наружу, как давай скакать вокруг двоих незнакомцев да брехать на чем свет стоит. А набрехавшись вдоволь, побежал прямиком к розовым кустам, за которыми вот уже который год бережно ухаживал почтенный мистер Бродерик, и, беззастенчиво подняв лапу, сделал свои дела прямо на клумбу.
Тут уж Александр возмутился не на шутку — с какой это стати посторонние кобели будут орошать его розы? Пусть еще не пришел сезон цветения, но все равно — другого места себе не мог найти что ли?
И пока спаниель бегал по своим собачьим делам, его хозяин и водитель автомобиля, похоже, выясняли отношения. Они весьма активно жестикулировали и явно говорили на повышенных тонах. К сожалению, слов Александру не было слышно, но он очень хорошо видел, как длинноволосый верзила, крикнув в лицо водителю что-то наверняка очень гневное — блондин даже в лице изменился — отвернулся от собеседника и демонстративно сложил руки на груди. А после водитель сделал такое, что ни один порядочный мужчина себе в жизни не позволит — он обхватил своего обидевшегося спутника со спины и уткнулся носом в его медно-рыжие волнистые волосы, от чего тот явно разомлел и, сменив гнев на милость, развернулся лицом к блондину и очаровательно ему улыбнулся. Жест этот — настолько интимный — по мнению мистера Бродерика, был не то что неуместным, но и просто возмутительным. Это ж надо! Почти что посреди бела дня — ладно, ближе к вечеру, но сути это не меняет — двое мужиков обжимаются, как юные влюбленные! Какой позор!
Конечно, Александр знал, что сейчас эти, с позволения сказать, представители сексуальных меньшинств совсем стыд потеряли. Вернее, не считают нужным стыдиться своих порочных наклонностей. В его-то время разве можно было даже помыслить, чтобы мужик вот так, никого не стесняясь, обнимал другого мужика?! А сейчас что? Стыд и срам!
С минуту мистер Бродерик размышлял — стоит ли выйти на улицу и закатить приезжим скандал? Но едва он принял положительное решение, как замер, во все глаза уставившись в окно. А посмотреть было на что. Те двое, по всему видать, были самыми настоящими грабителями! Иначе как вы объясните тот факт, что один из них — здоровенный блондин — ловко подсадил своего тощего подельника под тощий же зад (тьфу, пакость!), а когда рыжий верзила перемахнул высокий забор — хотя ни у кого в округе не было таких высоких оград, месье Буаселье почему-то не доверял маленьким веселеньким деревянным заборчикам и отгрохал вокруг своего участка внушительный забор — а чего еще можно было ждать от французов? – так вот перемахнув через такой нетипичный для Бейстон Хилл забор, длинноволосый тут же открыл изнутри ворота и впустил внутрь блондинчика. Следом за ним в ворота прошмыгнул нахальный спаниель.
«Наверняка этот блондин и был в их дуэте первой скрипкой, — подумал Алекс — ишь какой важный!»
Не долго думая, мистер Бродерик подошел к стоящему на тумбочке в прихожей телефонному аппарату — всем этим новомодным маленьким карманным звонилкам он не доверял — и набрал номер полиции.
Дежурившего в тот вечер констебля Майкла Джейкобса Александр знал с тех пор, когда будущий страж порядка и Бродерик-младший вместе в первый класс пошли, поэтому иначе как «Майки» или «сынок» пожилой джентльмен к полицейскому не обращался.
- Как дела, мистер Бродерик? – услышал он в трубке бодрый голос Майки.
- Да скриплю помаленьку, – хрипло рассмеялся Алекс и тут же перешел к делу: – давай-ка, сынок, бери своих помощников и дуй быстрее сюда. В дом покойного Буаселье только что залезли воры!
Майкл Джейкобс, охранявший порядок в родном Бейстон Хилл более двадцати лет, за все это время поймал всего лишь троих воров. И то один из них на момент поимки был так пьян, что не мог связно ответить, на кой черт он полез в дом своей тещи. Это позже выяснилось, что сливовая наливка, хранившаяся в погребе пожилой леди, так прельстила местного пьяницу, а мадам теща славилась на всю округу тем, что у нее в зимний день снега было не допроситься, поэтому бедняга решил взять то, что ему не дают, ни у кого не спрашивая, и залез в окно бедной женщины, перепугав её чуть ли не до полусмерти.
Так что слова мистера Бродерика вызывали у констебля Джейкобса вполне оправданные сомнения.
- А с чего вы взяли, что это воры, мистер Бродерик? – выезжать на «место преступления» констебль не то чтобы не хотел. Он искренне полагал, что никаких воров не существует, кроме как в богатом воображении одинокого старика.
- Говорю тебе, негодный ты мальчишка! – повысил голос Алекс. — Я своими глазами видел, как через соседний забор только что перемахнули два весьма подозрительных типа. Один здоровый, как лось! Второй поменьше будет. Но рожи у обоих бандитские! А с ними кобель – наглая псина, скажу я тебе!
- Ну хорошо, мистер Бродерик, – после нескольких секунд раздумий констебль Джейкобс пришел к заключению, что лучше перебдеть, чем недобдеть, и решил скататься к дому Буаселье, проверить, все ли в порядке.
И через двадцать минут, довольно потирая руки — все-таки никто иной, как он указал стражам порядка на творившееся в их мирном городке беззаконие — Александр Бродерик, стоя возле своего крыльца, наблюдал, как в полицейский фургон усаживают двоих бандитов, решившихся покуситься на имущество его старинного друга.
Оттуда, откуда наблюдал за разворачивающимся действом почтенный пенсионер, ему было хорошо видно, как здоровяка-блондина и его рыжего тощего подельника ребята Джейкобса вывели из дома Буаселье, поддерживая под локти, прямо как в кино про головорезов.
«Наверняка на них надели наручники, — подумал Алекс, — конечно, иначе бы эти мордовороты оказали бы сопротивление при аресте!»
Хотя один из арестованных — конечно же главарь шайки! – белобрысый мордоворот имел наглость поспорить с представителями власти. Пытаясь вырваться из рук крепко держащих его полисменов, он во всю свою луженную глотку вопил: «Да вы знаете, кто я такой?! Если не отпустите нас, клянусь, уже к завтрашнему утру в вашем сраном городишке сменится весь состав вашей сраной полицейской команды! Да вы всем отделением до самой пенсии будете выплачивать мне моральный ущерб!» Второй грабитель вел себя тихо. Даже пытался что-то сказать главарю — видимо, хотел угомонить. Ну хоть один из них понимал, что за оскорбление полицейских при исполнении голубчикам еще по одной статье накинут!