Грань / The Brink (СИ)

— Еще не время.
— Она знает, — подтвердил адвокат. — Позже она вас навестит.
— Ладно, — Кевин немного успокоился. Он стал больше походить на себя прежнего.
— Мистер Квинси, — все так же вкрадчиво, как и прежде, обратился Чарльз. — Вы помните мистера Кирка? Я разыскиваю его. Вы знаете, где он может быть?
При упоминании о сожителе матери выражение лица Квинси стало в точности таким, как когда Стенхоуп спрашивал о нем впервые, точно парень страдал от судорог лицевых мышц.
— Мое место, — прошептал он. Его глаза заблестели. — Он хотел забрать мое место.
Кевин схватился за голову и застонал. Психиатр выглянул в коридор, чтоб позвать санитара. Чарльз с досадой поджал губы, разочарованный тем, что состояние Квинси не изменилось с их последней встречи.
— Пожалуй, стоит остановиться на этом, — сказал врач адвокату.
— Еще минуту, пожалуйста, — возразил тот.
Он подошел к Кевину и присел перед ним на корточки.
— Кевин, слушай меня, — он взял его за руку. — Вслушайся в каждое мое слово. Я в курсе, что с тобой произошло. Я знаю, что они сделали. А еще я знаю, что, несмотря на то, что они сделали, ты не хотел убивать. И ты очень сожалеешь об этом…
— Мистер Стэнхоуп, остановитесь! — воскликнул врач.
Но адвокат, казалось, не слышал его. Он сжимал руку Кевина, глядя в его заплаканные глаза.
— Ты сожалеешь настолько сильно, что не можешь выносить мысли об этом. Поэтому ты выдумал себе эту фантазию, в которой твой поступок был бы оправдан.
— Мистер Стэнхоуп, если вы сейчас не уйдете, будем вынуждены применить силу! — пригрозил психиатр. Он кивнул санитару, высокому, широкоплечему парню с солдатской выправкой.
Кевин скорчил недовольную гримасу и замотал головой. У него текло из глаз и носа, губы скривились.
— Ты не можешь прятаться в этой фантазии! Если продолжишь, реальность перемелет тебя. Просто отбрось это, слышишь?
Сильные руки подхватили адвоката и потащили прочь из комнаты.
— Я защищу тебя, Кевин! Защищу, потому что я пообещал.
Юноша в растерянности следил за тем, как Чарльза уводят. И у Стэнхоупа сложилось впечатление, будто его слова сильно удивили его.
Позже Чарльз сожалел, что вел себя так несдержанно. Он звонил в клинику несколько раз, чтобы справиться о состоянии Квинси, и всякий раз приносил извинения психиатру за свою выходку.
— Мы не меньше вас желаем его выздоровления, — укоризненно ответил врач. — Но вы должны понимать, что стрессовые ситуации могут лишь усугубить его состояние.
Психиатр сказал, Кевину нужно было время. И Чарльз решил сосредоточиться на других своих делах, которые требовали столь же пристального внимания.
Стэнхоуп вышел из здания Олд Бейли и взглянул на часы. Заседание, на котором он представлял сторону истца, продлилось дольше, чем он полагал. Адвокат планировал сегодня навестить Маргарет Одли. Подготовка к следующему слушанию по делу об убийстве Элеоноры Квинси шла с переменным успехом. Ему удалось разыскать социального работника, занимавшегося вопросом восстановления опеки над Кевином после освобождения Элеоноры из тюрьмы. С другой стороны, они все еще разыскивали Кирка. И чем больше времени проходило, тем меньше надежд оставалось, что это случится.
Чарльз собирался еще раз обстоятельно расспросить Маргарет о Кевине. Возможно, воспоминания о событиях из того времени, что он прожил с ней, смогли бы помочь ему прийти в себя. Также это была отличная возможность понять причину одержимости юноши «троном». Чарльз сомневался, успеет ли вернуться обратно в Лондон, если поедет сейчас. Он решил рискнуть, в конце концов отсутствие новой информации выводило его из себя больше, чем ночевки вне дома. Стэнхоуп позвонил миссис Одли и предупредил о визите. Маргарет жила в пригороде Честерфилда в небольшой деревушке на шесть сотен жителей. По телефону она объяснила, как найти ее дом. Чарльз добрался до Честерфилда на поезде, а после проехал остаток пути на автобусе.
Стэнхоуп шел по разбитой дороге вдоль скромных жилищ старой кирпичной кладки. В воздухе пахло сыростью и прелой листвой. По другую сторону дороги, вдаль на несколько миль, тянулись голые поля, на которых кое-где одинокими островками произрастал репейник и чертополох. Чарльз будто провалился на несколько эпох в прошлое. Это место хранило в себе дух старой Англии и было готово поглотить его целиком, не оставив и следа.
Маргарет встретила его у калитки, по случайности она оказалась снаружи.
— Простите, что так завалился к вам, когда вы заняты, — сказал он, глядя на ее плотный клеенчатый фартук. На нем отчетливо виднелись следы глины и краски.
— Что вы, — покачала головой Маргарет. — Это весьма кстати. Я работаю сейчас над крупным заказом для сувенирного магазина в Виндзоре. Времени в обрез, так что я вряд ли смогла бы позволить себе поездку в Честерфилд или Лондон.
Она махнула рукой, приглашая его войти. Стэнхоуп последовал за ней по гравию дорожки вдоль разросшихся кустов сирени и боярышника. Миссис Одли держалась одной рукой за поясницу. Под широкими завязками фартука он различил ортопедический корсет.
Переступив порог дома, Чарльз ощутил странное чувство дежавю. Он будто вернулся в дом своего детства. Внутри царила атмосфера уюта, созданного руками женщины, немного неаккуратная и хаотичная, но оттого такая естественная и живая. Маргарет проводила его на кухню и предложила чаю. Он скромно присел за стол, покрытый кружевной скатертью. Она поставила перед ним чашку и села напротив.
— Я навещал Кевина в клинике пару дней назад, — сказал Стэнхоуп, разглядывая необычную чашку.
— Как он? — обеспокоенно спросила Маргарет. Она нервничала, отчего принялась оттирать полотенцем намертво въевшуюся в кожу краску.
— Врачи говорят, ему лучше, но я не заметил изменений, — ответил Чарльз. Он поднес чашку ко рту и ощутил аромат мяты и трав.
— Он выглядел таким замученным в суде, — вздохнула Маргарет. — Как вы думаете, мистер Стэнхоуп, он действительно мог это сделать?
— Есть вероятность, что это был любовник Элеоноры, — неуверенно сказал Чарльз. — Полиция сейчас ищет его. Но даже если это был Кевин, вы ведь понимаете, почему это могло случиться?
Миссис Одли отвела взгляд.
— Я уже говорила вам, мы с кузиной мало общались, — произнесла она как-то отстраненно. — Когда она попала в тюрьму, я подумала, может, ее обманули или оговорили. Наверное, когда такое происходит с кем-то из родни, это первое, что приходит в голову.
К тому же Кевин был таким замечательным ребенком, пусть и немного нелюдимым, но добрым и заботливым. Я не знала, что он вырос таким не благодаря ей, а вопреки. Когда она освободилась и сказала, что хочет забрать его, я не стала возражать. Я и представить не могла, что она заставит его страдать.
Все эти люди на суде говорили о ней ужасные вещи. И я начала думать, что, если бы я тогда настояла и не отдала бы ей мальчика? Как бы все сложилось?
— Вы не смогли бы воспрепятствовать ей, — мягко возразил адвокат. — В службе опеки утверждают, что она не производила впечатления ненадежного человека. Да и остальные, включая ее агента пробации, говорили, что она исправилась. Кроме того, Кевин сам хотел вернуться к ней.