Адрес ветра (СИ)

Смерть у всех троих была совершенно одинакова: их поразила внезапная остановка сердца, которую, казалось бы, ничто не предвещало; все трое были в это время дома одни, и, по всей видимости, никто их не навещал. По крайней мере, никаких подозрительных личностей замечено не было, да и вообще: признаков убийства не наблюдалось. И все же это было чертовски странно.
Первый случай изрядно удивил всех в офисе, второй показался тревожным, а после третьего, который произошел несколько дней назад, Норт стал замечать на себе робкие, какие-то даже запуганные взгляды подчиненных. По правде говоря, он сам начал чувствовать легкое недоумение. Одну смерть еще можно было списать на случайность, две выглядели уже подозрительнее, но все же с грехом пополам вписывались в естественный ход вещей, а три не оставляли места ни первому, ни второму.
Норт не желал смерти этим людям, он только хотел наказать их в соответствии с законом, и, хотя их смерть значительно подпортила замыслы Денка, он вовсе не испытывал восторга из-за их устранения. Кроме того, его очень смущали сроки, в которые они ушли; промежутки составляли ничтожные три-четыре дня, и все трое были людьми, собиравшимися в ближайшее время выступить против него с ложными обвинениями. Косые взгляды подчиненных его не сильно удивляли.
- Знаешь, это прям мистика какая-то, - заметил Билл во время обеденного перерыва, когда они пили чай в кабинете Норта. – Они так удачно выбыли, что это даже настораживает.
- Надеюсь, ты не думаешь, что я их заказал? – осведомился Норт, уверенный в том, что даже Биллу такая мысль уже приходила в голову. – Если да, то знай: я этого не делал.
- Да знаю я! – Билл чуть смутился, что подтвердило догадку Норта. – Ты взяток никогда в жизни не брал и не давал, об убийстве бы точно не подумал. Кроме того, это глупо и слишком накладно. Вместо того чтобы заказывать всю эту толпу, ты бы просто заказал одного Денка и автоматически разобрался бы с остальными. Свидетелей убирать вообще нет смысла. Они бы и так заткнулись.
- Рад, что ты мне веришь. А то на меня уже глаза многие боятся поднимать.
- Они не так хорошо тебя знают. В принципе, я даже доволен. Еще бы у Денка сердечко прихватило, и было бы вообще идеально…
- Билл!
- Да ладно тебе, шучу я! Хотя логика в этом есть, согласись. Тот, кто это делает, лучше бы сразу прикрыл Коннори, а не тратил время на купленных шестерок.
- Нет того, кто это делает. Это просто совпадение.
- Ты сам-то в это веришь?
Норт промолчал, потому что с верой у него как раз были некоторые трудности.
Вернувшись домой незадолго до полуночи (ему снова пришлось работать над скопившимися за время решения личных проблем документами), он не стал сразу подниматься в квартиру, так как спать ему все еще не хотелось, и множество мыслей в голове не давали покоя. Он зашел в круглосуточный супермаркет неподалеку от дома, купил обожаемый чуть ли не с детства ванильный коктейль, плитку белого шоколада и отправился в Дубовый парк напротив. Это было красивое место: спокойное, уютное, с множеством петлистых аллей и удобных скамеек. Он бывал здесь крайне редко, в последний раз, наверно, года два назад, хотя раньше частенько захаживал по вечерам. Сейчас в парке было темно и безлюдно, но это не лишало его приятной убаюкивающей атмосферы. Норт открыл шоколадку, распечатал коктейль и, потягивая из трубочки густую сладкую массу, двинулся вперед по узкой тропинке, подыскивая себе подходящую скамейку. Фонари давали достаточно освещения, и вскоре он нашел симпатичное пристанище под огромным дубом, где и сел, расслабленно вытянув ноги.
Сегодня он впервые за долгое время вспомнил о Кроули и думал о нем регулярно на протяжении всего дня. Тот неприятный звонок таки развел их по разные стороны; с тех пор они больше не связывались, и Норт в силу своей загруженности даже не вспоминал об этом особо. А сегодня вспомнил и никак не мог снова забыть.
Ему было неловко перед Кроули, стыдно за грубость, которой тот ничем не заслужил, и он даже на секунду подумал о том, чтобы позвонить ему, но тут же отмел эту мысль. Кроули обиделся, разочаровался в нем, решил, очевидно, что такая головная боль ему не нужна, и Норт не собирался переубеждать его. Он все еще не верил в возможность отношений между ними, тех отношений, которых хотел Кроули, и не имел ни малейшего желания играть на его чувствах. Хотя в этот самый момент откровенно скучал и даже боролся с желанием инициировать встречу.
 
Ему вспомнилось то необычное утро в особняке, объятия, которые, как ни крути, были до боли приятными, и величественное сияние Янтарного Полотна, которое с тех пор странным образом ассоциировалось у него в голове с Кроули. Во всяком случае, если он вспоминал Кроули, то вскоре обязательно вспоминал и Полотно, и также дело обстояло наоборот.
Его даже слегка раздражала собственная грусть, тихо подъедавшая сердце, но он не позволил себе даже достать из кармана телефон. Решил мужественно терпеть, пока сердечная тоска не притупится сама собой. Шоколадка все никак не заканчивалась, и он решил просто завернуть ее и отправиться домой, как вдруг на тропинке впереди, в ярком пятне фонарного света, возникла чья-то приближающаяся тень.
Норта это не слишком удивило: все-таки не он один жил в этом районе, и не ему одному было позволено шататься в такое время, однако он невольно стал вглядываться в эту тень, и что-то в ней показалось ему смутно знакомым. Наверно, небрежная уверенная походка, распахнутое пальто, длинный болтающийся пояс…
Норт резко встал, и в следующий момент Кроули оказался в его поле зрения. А это был действительно Кроули, который, не сказав ни слова, подошел к нему, отобрал шоколадку, откусил внушительный кусок и сел вместо него на скамейку – на то самое место, где только что сидел он сам.
Норт не знал причины, но от этой встречи его сердце зашлось как сумасшедшее. Он чувствовал странное волнение и едкий неопределимый страх, будто пытавшийся предупредить его о чем-то, за что он никак не мог уцепиться.
Кроули не смотрел на него, все еще молчал, и Норт первым нарушил тишину:
- Что ты здесь делаешь?
- Просто мимо проходил.
- Следил за мной, да?
И молчание в ответ. Холодное такое молчание, проникающее ледяной крошкой в самые кости.
- Ты злишься?
- Нет. На что мне злиться?
- Я не знаю. Ты какой-то не такой.
- Ну, пожалуй, ты прав. Злюсь.
- На меня?
- Нет, - Кроули впервые слегка улыбнулся. – На других.
- На работе неприятности?
- Не совсем.
Норт не стал допытываться: чувствовал, что Кроули все равно не раскроется. Он просто стоял и смотрел на него, чувствуя насыщенную радость от его присутствия и в то же время леденящую тревогу, вызванную непонятно чем. От этой интересной смеси у него почти кружилась голова.
- Ты сам как? – спросил Кроули, подняв на него почти неразличимый в тени взгляд. – Что нового?
- Все по-старому.
- Почему не звонил?
- А надо было? – Норт тут же пожалел об очередной грубости и добавил более мягко. – Я думал, ты обиделся. Я же почти послал тебя тогда. Думал, ты больше не захочешь меня видеть.
- Такой ерундой меня не испугать, - хмыкнул Кроули, вставая, подходя к Норту почти вплотную. – Меня вообще трудно сбить с намеченного курса.
Его лицо теперь находилось в пределах бледного освещения, и Норт отметил застывшее на нем выражение глубокого спокойствия и чего-то еще, чему трудно было сразу дать название. Кроули, в свою очередь, тоже сделал некоторые наблюдения, которые побудили его протянуть руку и зарыться пальцами в волосы Норта:
 
- У тебя замученный вид. Снова.
- Да ерунда, - отмахнулся Норт от слов, но не от руки, мягко треплющей его волосы. – Работы много навалилось, вот и всё.
- Не волнуйся ни о чем, - выдал странную просьбу Кроули и добавил гораздо тише, будто обращаясь к самому себе. – Я всё решу.
Смысл этих слов дошел до Норта не сразу, а когда он в полной мере осознал их, его будто ледяной водой окатило с ног до головы. Он вздрогнул, резко шагнул назад, избавляясь от ласкающей руки, пристально, с недоверчивым ужасом вгляделся в лицо Кроули. Спокойное лицо, которое на самом деле таковым вовсе не было. Норт только сейчас заметил жидкий огонь в его внимательных стальных глазах, плескавшийся тихо и жутко, и понял, почему ему было не по себе все это время. Потому что он чувствовал, каким-то невероятным образом он чувствовал с самого начала то, во что даже сейчас отказывался верить.