Вознесенная грехом

 
— Красивые татуировки, — сухо сказал я.
 
Он кивнул, но не удостоил меня ответом. Не говоря ни слова, он закрыл дверь. Я опустился на холодный каменный пол, внезапно ощутив каждый порез, синяк и сломанную кость в теле. В ожидании смерти, ничто не имело значения. Теперь я задавался вопросом, оставят ли меня гнить в этом месте. Возможно, смерть была бы добрее, чем быть запертым в подвале с одной лишь памятью о Марселле, пока она не нашла нового парня, возможно, какого-нибудь придурка из Фамильи, чтобы выйти замуж. В конце концов я закрыл глаза, ожидая смерти или чего-то еще, что Витиелло приготовил для меня.
 
 
 
Марселла
 
 
 
Когда стальная дверь захлопнулась за моей спиной с леденящим душу грохотом, я прислонилась к ней и судорожно вздохнула.
 
— Марселла? — спросил Маттео.
 
Он должен был отвезти меня домой.
 
— Дай мне минутку.
 
Я закрыла глаза. Мэддокс действительно убил своего дядю. Я надеялась, что он не испытает вину за это. Он должен понять, что его дядя был мертв в ту секунду, когда моя семья схватила его. Папа сделал бы его конец гораздо более мучительным.
 
— К такому зрелищу нужно привыкнуть, — мягко сказал Маттео.
 
Я открыла глаза.
 
— Не думаю, что хочу привыкать к чему-то подобному.
 
Маттео улыбнулся.
 
— Тебе и не нужно. После сегодняшнего ты можешь оставить все это позади.
 
— Ты действительно думаешь, что я смогу?
 
Маттео пожал плечами.
 
— Нет, если не попытаешься. Некоторые вещи всегда остаются с тобой. Ты просто учишься игнорировать их. Давай сейчас отвезем тебя домой. Ария, наверное, уже очень волнуется. Не хочу, чтобы она надрала мне задницу.
 
Я не засмеялась, несмотря на юмор в его голосе.
 
— Я останусь. Подожду, пока папа и Амо не закончат. Я хочу быть здесь, когда они выйдут. Они делают это ради меня. Я в долгу перед ними, — твердо сказала я.
 
— Пытать байкеров не такая уж большая жертва для них, поверь мне. Поехали домой и подумай о чем-нибудь другом. Пусть сегодняшний день станет для тебя новым началом, — умоляюще сказал Маттео.
 
Это новое начало, но не в том смысле, который имел в виду Маттео.
 
— Я остаюсь.
 
Маттео вздохнул.
 
— Ты предупредишь свою мать.
 
Я достала новый телефон и отправила ей короткое сообщение, прежде чем последовала за Маттео к столу и стульям рядом с захудалой мини-кухней. Он сел, но я была слишком взволнована.
 
 
Я расхаживала по складу, мои шпильки громко стучали в огромном здании. Я посмотрела на Маттео.
 
— Почему ты не там, не помогаешь папе и Амо пытать и убивать двух байкеров?
 
— Двух байкеров недостаточно для всех нас, особенно с тех пор, как ты позаботилась о двух Уайтах, которых мы действительно хотели заполучить в свои руки.
 
— Ты хочешь смерти Мэддокса.
 
— Все мы хотим его смерти, а он хочет нашей.
 
— Мэддокс убил своего дядю ради меня, и папа пообещал сохранить Мэддоксу жизнь.
 
Маттео усмехнулся, качая головой.
 
— Не этого результата я ожидал.
 
На самом деле он имел в виду не тот результат, которого хотел. Я не ожидала, что их ненависть испарится, но хотела, чтобы у нее был шанс в конце концов угаснуть.
 
— Куда Гроул увёл Мэддокса?
 
— Даже не думай идти туда сейчас. Поговори со своим отцом и матерью и переспи с тем, что, как тебе кажется, ты хочешь прямо сейчас. Хорошо?
 
Я кивнула. Маттео прав. Я села рядом с ним. Пара охранников пересекла склад и бросила на меня любопытные взгляды. Я кивнула им в знак приветствия.
 
Прошло два часа, прежде чем папа и Амо наконец появились. Они переоделись, но темнота все еще цеплялась за них, особенно за папу, он выглядел измученным. Он невероятно силен, но чувство вины разъедало его изнутри. Я видела это каждую секунду, когда находилась с ним.
 
Он взглянул на Маттео.
 
— Что она все еще здесь делает?
 
— Я отказалась уезжать, — ответила я, прежде чем он успел сделать выговор Маттео.
 
— Ты должна забыть все это, Марси. Живи той жизнью, которая у тебя была раньше. Я позабочусь о том, чтобы с тобой больше никогда ничего не случилось. Я усилю твою охрану и убью каждого, кто будет представлять для тебя опасность.
 
Я грустно улыбнулась.
 
— Этот мир означает опасность. Ты не можешь оградить меня от этого.
 
Мне нравилось, что он все еще думал, что может.
 
Он покачал головой.
 
— Этого никогда не должно было случиться.