2:36 по Аляске

– Ты сегодня поздно, – произнес Крис на подходе в сарай. – Я уж подумал, ты решил бросить нас и вернуться к холостяцкой жизни.

– Бросить своих детей на произвол судьбы? Я не до того жесток! – ухмыльнулся Себастьян иронично и заглушил Кошечку, накинув на нее пыльный брезент.

Стащив с багажника плотно набитый мешок, Себастьян развязал его. Крис шагнул ближе, чтобы рассмотреть в мерцании северной ночи, что ему удалось добыть на этот раз.

– Это все, что ты раздобыл?

– Да, – вздохнул Себ. Из-под его перчаток, уходя вверх, выглядывали татуировки. – Помнишь вчерашний дым с запада? Прайд поджег все склады в радиусе десяти миль. Пришлось забраться еще дальше, до прилавка Джонсонов. Я выгреб все, что там было. Больше ничего нет.

Крис угрюмо взвесил в руке банку с фасолью и кукурузой. Если это действительно все, то им придется несладко. Себастьян развязал другой мешок и вдруг улыбнулся.

– Но тебе я захватил кое-что особенное.

Крис нахмурился и опустил глаза на протянутую пластинку таблеток. Маленькие, круглые и оранжевые. Он узнал их по одному виду – нейролептики, которые Крис таскал с собой вместо молитвенника и которых почти не осталось. Это заставляло его плохо спать по ночам. Ни один сон не обходился без призраков прошлого или кошмаров. Роуз чувствовал себя бешеным псом, которого всем было просто жалко усыпить. Увидев лекарства, он испытал чувство, крайне похожее на желание пуститься в пляс.

– Ты волшебник, – прошептал Крис восхищенно.

Без промедлений он стянул резинку, скрепляющую несколько пачек, и завороженно перебрал все пластинки в руках, как игральные карты. Крис почти выудил из кармашка таблетку, чтобы принять ее, когда Себастьян зашелся приступом театрального кашля.

– P'tit canard!

Крис сунул нейролептики в нагрудный карман куртки и обернулся. Окно на втором этаже рассеивало свет, но Роуз разглядел очертания женского профиля, выглядывающего из-за розовой шторы, что почти сливалась с ее пижамой.

Джейми стояла и наблюдала за ним, будто немой укор – напоминание о том, что он никогда не сможет быть честным с ней до конца. Крис выпустил в морозную ночь облако пара, в которое превратилось его дыхание, и помахал ей рукой. Себастьян хмыкнул.

– Вот так и заводи девушку, – буркнул он. – Даже таблетками с приятелем не закинуться. Везде за тобой глаз да глаз!

– Если это главный показатель отношений, тогда ты уже давно моя девушка.

– Крис, ты меня пугаешь. Глотай уже свои пилюли!

Роуз глухо засмеялся и двинулся к крыльцу.

– Не задерживайся долго с Кошечкой, а то я начну ревновать, милый, – бросил он через плечо и, даже не оглядываясь, почувствовал, как Себ скривился и приставил два пальца к виску, изображая пистолет. – И, кстати, завтра мы идем на охоту.

– Если продолжишь в том же духе – никуда я с тобой не пойду!

Крис спрятал пластинку таблеток в карман куртки и забежал в дом, а затем так же стремительно очутился наверху.

– Себастьян в порядке? – спросила Джейми, сидя на кровати. Она поставила лампу на подоконник и сейчас сидела поодаль от света, отчего под ее скулами и ресницами проступили васильковые тени.

Крис кивнул и скинул куртку на стул, стараясь не забыть, что принять долгожданную дозу лекарств надо как можно быстрее.

– Да, привез для тебя антибиотики и новую микстуру от кашля. Еще много банок с фасолью в томате и мед.

– Фасоль, – скривилась Джейми, и Крис полностью разделял ее мнение. – А тебе он что привез?

Крис постарался ничем не выдать себя, но удивился наблюдательности Джейми. Зря все-таки Себ раздобыл ей контактные линзы: похоже, теперь она видела даже лучше его.

Стянув с ног зашнурованные ботинки, Крис взгромоздился на другую сторону пружинистого матраса.

– Ничего такого.

– Ты ведь тоже пьешь какие-то лекарства, да? – продолжила наступать она, и под тяжестью ее взгляда по спине Криса растекся назойливый зуд. – Ты простудился? Или это от твоего… недуга?

Недуг. Крис нервно ухмыльнулся. Более неуместно его биполярную психопатию (или чем бы то ни было) еще никто не называл.

– Да, – признался он, обреченный быть искренним из любви к ней и закостенелого чувства вины. – Они позволяют мне контролировать свое состояние и облегчают… эпизодические помутнения. Я не опасен, Джейми, клянусь. Больше нет. Я увеличил дозу после того случая…

– Я не это имела в виду.

Она пододвинулась к нему, и Крис безвольно закрыл глаза. Уж больно это приятно, когда Джейми, передвинувшись, жмется к его спине. В такие моменты сквозь их одежду он чувствовал ее острые ребра и грудь. Жаркое дыхание Джем контрастировало с его замерзшей щекой. Он снова забыл побриться, и Джейми будто в назидание царапнулась подбородком о его щетину, поставив подбородок ему на плечо.

– Есть что-нибудь еще, что ты не рассказал мне?

Крис был рад, что Джейми сидит позади и не видит, какими тонкими и мраморными сделались его губы, поджавшись. Идеал мужчин – казаться лучше в глазах женщин (особенно любимых женщин). Крис знал, что уже никогда не сможет быть для Джейми лучшим из тех, кого она могла встретить за свою жизнь, но и опускать себя еще ниже не было никакого желания. Никто не в состоянии принять его таким, какой он есть на самом деле, – даже он сам. Не сможет этого и она. Крис свято верил в эту истину и потому снова соврал:

– Нет. Ты знаешь все.

Джейми выдохнула, и он снова почувствовал ее ребра, прежде чем она отстранилась. Обернувшись на шелест, Крис разглядел в темноте, как она принялась развязывать бинт вокруг бедра.

– Что ты делаешь? Еще рано менять повязки.


– Я хочу принять душ. Рана уже поджила, так что, надеюсь, не страшно, если я разок намочу ее, как считаешь? Потом забинтую.

Джейми размотала бинт и, сложив пополам, отбросила на пуфик. Затем она дошла до шкафа, прихрамывая, и вытянула махровое полотенце. Крис наблюдал за ней растерянно, но не осмелился возразить. Страшно представить, каково ей было все это время: помыть волосы Джейми помогала Флейта, а с остальным приходилось повременить, обходясь ковшом с водой и тряпками.

На ее ноге виднелась багровая корка, которой заросло пулевое отверстие, и черная нейлоновая нить – еще один аргумент в пользу Джейми. После всего Крис не мог ей отказать в чем бы то ни было.

– Может, подождешь до утра? Флейта проснется и…

– Я справлюсь. Надоело чувствовать себя на чьем-то попечении.

И все-таки Крису не нравилась эта затея. Он двинулся следом за ней в конец коридора и прислонился лопатками к косяку одной из дверей.

– Не возражаешь, если я подожду тут?

– Боишься, что помощь потребуется? – вскинула брови Джейми.

– Ну да. Вдруг поскользнешься или еще что? Мне будет спокойнее, если я буду слышать, что ты все еще не убилась о полку с шампунями.

Джейми закатила глаза и включила свет в ванной. Питания генератора хватало лишь на одну люстру над раковиной и нагрев бака с водой. За шторкой кабины же было темно, как в чулане. Крис и сам запросто мог бы нечаянно навернуться там, уже не говоря о Джейми. Ему было тяжело смириться с необходимостью иногда выпускать ее из поля своего зрения.

– Не запирай, – все же попросил он. – Обещаю не врываться.

– Хорошо, – согласилась Джем. – А ты пока выпей те таблетки, что спрятал в куртке.

Джейми зашла, и Крис пораженно хмыкнул. Сходив в спальню, он положил несколько таблеток себе на язык и проглотил на сухую. Затем возвратился к ванной, сполз по дверной раме на пол и вытянул ноги, дожидаясь. Приглушенное журчание воды убаюкивало. Роуз успел задремать, когда в реальность его вернул звук бьющейся керамики.

– Джейми?

Он услышал ее сдавленный стон и тут же подскочил. Кровь отхлынула от лица. Повернув ручку, Крис рывком толкнул дверь.

От влажного пара запотело зеркало. Пахло стиральным порошком, в котором Флейта замачивала белье, и мятным гелем для душа.

Крис подошел к задернутой кабине и осторожно отодвинул штору, но лишь наполовину, пока не показались голые ноги Джейми, согнутые в коленях. Она сидела на дне кабины в окружении пузырьков с шампунями и осколков сорванной полки.

– Я жива. И да, я все-таки упала.

– Поранилась?

– Нет, но не могу подняться. Скользко.

Крис набрал в грудь побольше воздуха, который вдруг показался ему слишком плотным и начал застревать в горле.

– Крис…

– Я не смотрю.

Он действительно зажмурился, надеясь, что сможет справиться и так, а затем убрал штору до упора. Джейми замычала, и он наклонился на этот звук, цепляясь за ее протянутые руки.

– Не наступи на осколки.

Он хотел вытянуть ее из душа, но Джейми вдруг потянула его на себя. Пошатнувшись, Крис ввалился к ней в кабину. Теплая вода мгновенно пропитала свитер и, смочив волосы, затекла в рот. Крис не выдержал и открыл глаза.

В нескольких сантиметрах от него светлело лицо Джем. Румяная, мокрая и голая. Он с трудом не посмотрел ниже, но удержался – одного осознания этого все равно хватило, чтобы выжечь из его легких весь кислород. Охватившее тело пламя было таким же диким и неконтролируемым, как и тот порыв, что заставил Джейми так поступить. Возможно, она уже успела пожалеть об этом, – Крис понял это по чему-то такому, мелькнувшему в ее глазах, что очень походило на страх, – но было поздно.

Крис прильнул к ней и поцеловал, переломив все свои обещания. Джейми накренилась под его весом, и Крис прижал ее спиной к запотевшему кафелю стенки. Он не чувствовал, чтобы она пыталась отбиться, пока его руки держали ее за плечи, а потом сместились к лицу. Он целовал ее так рьяно, пылко и по-своему болезненно, что не сразу заметил, как она слабо отвечает ему. Это было и не важно – он давно решил, что одной его любви хватит на них обоих.

Джейми отлепила свитер от низа его живота и продела под него руки, гладя ладонями твердую грудь и спину, напряженную от желания. А еще спустя минуту он почувствовал, как она тянет этот свитер вверх, снимая.

В животе Криса затянулся тугой пульсирующий узел. Пальцы впились в ее округлые голые бедра, когда он все-таки осмелился спустить руки ниже. Джейми швырнула свитер и взялась за ремень его потертых джинсов. Шторка душа была распахнута, и текущая сверху вода забрызгала все вокруг, переливаясь через край кабины.

Металлическая пряжка ремня вызывающе звякнула, расстегнутая. Вода смыла с кожи Джем лекарственную горечь, оставив лишь шлейф травяного чая и чистоты. Крис вобрал ее запах в себя, обжигая губами подставленную шею, крепко жмурясь каждый раз, как пальцы Джейми касались его ниже торса. В такие моменты голова непроизвольно откидывалась назад, и он захлебывался, пока она ласкала его так же, как ее ласкал он; исследуя хрупкое тело, рисуя изгибы, о которых прежде запрещал себе думать. Роуз уже не помнил, когда был близок с женщиной в последний раз. А Джейми и вовсе была…

От этой мысли он протрезвел. Ее лицо – отражение его же недоумения, когда он остановился. Порыв благородства смешался с животным инстинктом – то и другое боролось между собой так долго, что Крис успел рассмотреть Джейми во всех деталях. Она раскраснелась, выглядела смущенной, но не старалась прикрыться. Наоборот… Она позволяла любоваться собой, и лишь дрожь в голосе выдавала ее:

– Я сделала что-то не так?

Улыбка, тронувшая его губы, вышла умиленной. Он снова поцеловал ее – это и стало обоюдным решением.

Прежде он поклялся себе, что больше никогда не причинит ей боль. Интересно, считается ли это нарушением клятвы?.. Благо Джейми желала этой боли не меньше, чем он – стать ее причиной. Одна рука под ее шеей за волосами, вторая – под ягодицами, удерживая на весу. Острые коленки, скрещенные за его поясницей. Ее укусы и его сильные пальцы, оставляющие синяки.

Как сохранить память об этом навечно?

Как сделать так, чтобы оно никогда не кончалось?

Почему нельзя остаться жить в этом дне навсегда?