Агент из подземелья

За Рудольфом Кромбергом тоже осуществлялось наблюдение. Двое сыщиков сидели в невзрачном «Опеле» и усердно боролись со сном. Рабочее место капитан Кромберг пожелал покинуть только после обеда. Никакие заведения он днем не посещал, очевидно, отобедал в офицерской столовой.

«Фольксваген» выехал из ворот в половине третьего, свернул к собору Святого Павла. «Опель» последовал за ним и недолгое время держался за переполненным городским автобусом. Но тот плелся, как подстреленная черепаха. Водителю «Опеля» пришлось обогнать его и даже пару раз опередить «Фольксваген», чтобы не тащиться за ним столь вызывающе. За рулем этой машины был определенно Кромберг, человек крупный, плечистый.

Он держал путь на западную окраину, поплутал по переулкам и выбрался к обветшалому трехэтажному зданию, обнесенному забором. Решетчатые ворота были открыты. Въезжали и выезжали машины, сновали люди в штатском. Сюда, на окраину Майнсдорфа месяц назад переехала из Кракова разведшкола абвера.

За воротами прохаживался часовой. Он был одет в немецкую форму, но шинель висела на нем мешковато, каска была явно велика, и в физиономии явственно сквозило что-то неарийское. В подобные заведения в качестве курсантов традиционно набирали советских военнопленных, выходцев из союзных республик. Складывалось впечатление, что режим секретности здесь — не главное.

Кромберг терпеливо дождался, пока с территории удалится грузовик, въехал внутрь, показал пропуск часовому, после чего подвел машину к крыльцу и покинул салон. Он закурил, посмотрел на дорогу, тут же выбросил сигарету и взбежал на крыльцо.

Филеры поставили «Опель» на другой стороне дороги и снова погрузились в сонное созерцание.

Посещение абверштелле входило в служебные обязанности капитана. Он вышел оттуда через полтора часа, к началу сумерек. С ним были офицер и женщина в военном френче и галифе.

Она не была красавицей, но внимание привлекала. Острый нос, вытянутое лицо, сосредоточенная мина, с которой эта особа что-то внушала Кромбергу. Тот слушал ее с заметным недовольством, покачивал головой. Офицер козырнул и удалился, остались Кромберг с женщиной. Они продолжали общение. Вернее, дама говорила, а Кромберг слушал. Возможно, она занимала какую-то начальственную должность в разведшколе.

Задним ходом к крыльцу подъехал грузовик. Водитель отбросил борт. Из здания потянулись люди с тюками и ящиками, грузили свою ношу в кузов. Мужчина с женщиной хмуро смотрели них. Все это смахивало на эвакуацию.

Кромберг козырнул, сбежал с крыльца и направился к машине. Собеседница как женщина его не привлекала. Чего нельзя сказать о ней. Она пристально посмотрела ему вслед, потом вздохнула и скрылась в здании.

«Фольксваген», недовольно фырча, покинул территорию учебного заведения. «Опель» без задержки пристроился в хвост.

Рабочий день для Кромберга, похоже, закончился. Он медленно ехал по центральной части города, проследовал мимо оперы на Георгплац, детского приюта Святой Жозефины, офицерского госпиталя. Развлекательные заведения на этой улице работали через одно. «Фольксваген» притормозил было у ресторана «Феникс», однако Кромберг передумал и поддал газу.

В соседнем квартале работало заведение «Потсдам». Оно было скромнее «Феникса» и имело неважную репутацию. Подвыпившие офицеры вермахта периодически устраивали в нем потасовки. Здесь была недорогая еда, разнообразная выпивка. Кромберг поставил машину у обочины, вышел из салона в расстегнутой шинели и потащился в здание.

Соглядатаи прижали «Опель» к стене дома. Один из них остался в машине, другой отправился в ресторан. Там было шумно, стелился густой табачный дым. Сыщик не стал заходить в зал, показал швейцару служебный документ и устроился за вешалкой в тамбуре.

На эстраде с кислыми минами стояли скрипач и аккордеонист. Их репертуар оригинальностью не блистал — «В Мюнхене», «Пиво сюда!», «Ах, мой милый Августин». Клиенты не обращали внимания на музыкантов.

Зал был почти полон, подвыпившей публики хватало, но сегодня обходилось без драк. Народ общался, пронзительно смеялись женщины. Было много офицеров как с дамами, так и в собственном кругу.

Кромберг нашел свободное место посреди зала, бросил шинель на спинку стула, приветливо помахал рукой какому-то майору-танкисту. Он несколько раз раздраженно щелкал пальцами. Наконец-то к нему подбежал запаренный официант и согнулся в подобострастном поклоне. В первую очередь Кромберг получил графин со шнапсом и пустой бокал. Он выпил без закуски, расслабился, растекся по стулу. С человека сползало напряжение, накопившееся за день.

Филер наблюдал за ним, брезгливо оттопырив губу, глотал слюни. Чертова работа! За весь день два тощих бутерброда в машине, стакан воды, промерз, как собака! А эта сволочь тут жирует!

Кромберг с аппетитом уничтожал яства, доставленные ему, еще два раза приложился к шнапсу, после чего закурил и начал осматриваться.

За соседним столиком сидели две женщины. Ничего особенного, обеим за тридцать, и только одну из них, с рубиновым колечком на безымянном пальце, с некоторой натяжкой можно было назвать привлекательной. Проститутками они не были, никого не цепляли, увлеченно беседовали.

Та, что не имела шансов у мужчин, казалась расстроенной, несколько раз смахивала слезу. Потом она стала собираться, достала кошелек. Дама с колечком заставила его убрать. Мол, я сама заплачу. Вторая пожала плечами и ушла. Дама осталась в одиночестве, подняла фужер, забавно оттопырив палец с кольцом, пригубила вино.

Кромберг обратился к ней с каким-то вопросом. Дама вышла из оцепенения, задумчиво уставилась на него, чуть поколебалась и кивнула. Кромберг расплылся в улыбке, перенес за ее столик свои яства, щелкнул пальцами, подзывая официанта. Тот принес бутылку шампанского, наполнил опустевший фужер дамы.

Филер за вешалкой раздраженно крякнул.

Это мотание нервов продолжалось минут двадцать. Кромберг усердно заговаривал эту особу, делал комплименты и даже пару раз вызвал у нее улыбку. Она односложно отвечала ему, иногда смотрела на него с любопытством.

Услышав сокровенный вопрос, заданный офицером, дама опять слегка поколебалась, потом неуверенно кивнула. По физиономии Кромберга было видно, что день удался. Он рассчитался за себя и за даму, первым выскочил из-за стола. Парочка направилась к выходу, прошла мимо швейцара и сотрудника гестапо, зевающего за вешалкой. Гардеробщик вынес пальто. Кромберг перехватил его, помог, как истинный кавалер, даме, потом услужливо распахнул перед ней дверь.

Сыщик выждал полминуты, тоже вышел, стал закуривать, прикрывая зажигалку ладонями.

Пара направилась к машине Кромберга. Капитан распахнул пассажирскую дверь. Дама подалась вперед, но снова засомневалась, переминалась с ноги на ногу. Потом она стала что-то говорить, качала головой, сначала нерешительно, потом энергичнее. Кромберг забеспокоился, стал ее убеждать. Но женщина уже передумала, стала пятиться. Он схватил ее за рукав. Она вырвалась, засеменила в обратную сторону, поскользнулась на заледеневшей дорожке, однако не упала.

— Подождите, фройлен! — с обидой выкрикнул Кромберг, но женщина уходила, не оглядываясь.

Он кинулся за обманщицей, однако передумал, махнул рукой, сел в машину, с силой захлопнул дверцу, завел мотор.

Ухмыляясь под нос, филер заспешил к своему коллеге.

В девятом часу вечера Кромберг добрался до своей служебной квартиры на Анхенштрассе и хлопнул дверью с такой силой, что отвалился кусок штукатурки над косяком.

Сыщик подглядывал за ним через перила пролетом ниже. Он выждал несколько минут, сидя на подоконнике в пустом подъезде, стал спускаться. Дверь черного хода была заколочена. Сыщик вышел на улицу, пошатался по двору. Свет в квартире на втором этаже вскоре погас. Но сотрудник тайной полиции продолжал прозябать под дверью. А когда у него подмерзли ноги, он, проклиная свою работу, припустил в подворотню. В машине все же теплее.

Третий фигурант тоже не спешил демонстрировать свою преступную деятельность. В восемь утра Отто Беккер покинул многоквартирный дом на улице Нойхаузер и зашагал на работу. Он проживал в трехстах метрах от Карлштрассе, и транспорт для передвижения по городу ему не требовался. В пути он ни с кем не контактировал, никуда не заходил.

Капитан всегда был аккуратно одет, выбрит, следил за своей внешностью. Среднего роста, с тонкими чертами лица. Он не был аристократом по происхождению, но вполне мог за него сойти.

В отделе разведки Беккер пробыл до обеда. Потом он на скорую руку перекусил в кафе через дорогу, где тоже не общался ни с кем, кроме официантки.

Поев, гауптман опять исчез за воротами управления, но быстро вернулся, теперь уже в компании майора Этинберга из группы по работе с военнопленными. Оба сели в машину, при этом Беккер был за рулем. Прежде чем запустить двигатель, он настороженно посмотрел по сторонам, словно что-то почувствовал.

Слежка двигалась следом, через две машины. Трудно потерять из вида серый «Мерседес» с хромированным обводом кузова.


Через десять минут машина въехала на автостоянку перед городской тюрьмой. Офицеры пересекли пустое пространство, исчезли в кирпичной пристройке, вскоре появились в компании работника этого учреждения, перешли в основное здание.

Ждать пришлось довольно долго. Советские военнопленные в тюрьме не содержались, их сюда не довозили. Здесь сидели немцы, не особо лояльные режиму, коммунисты и социал-демократы, уголовники в ожидании суда, военнослужащие, обвиненные в совершении преступлений.

Репутация у заведения была не из лучших. Каждую ночь в глубоких подвалах расстреливали людей, признанных врагами великой Германии. Тела, извлекаемые оттуда специальными подъемниками, грузили в закрытые фургоны и увозили в заброшенный карьер у деревни Норсдау. Но население тюрьмы от этого не уменьшалось. Сюда каждый день подвозили новых узников.

В пять вечера Беккер покинул здание и сел в машину. Майора Этинберга с ним не было. Капитан вернулся в управление и пробыл там еще два часа. По имеющейся информации, почти все свое время он посвящал работе. Ни женщины, ни выпивка этого субъекта не интересовали.

В восьмом часу, когда уже стемнело, он покинул управление, но вместо того, чтобы отправиться домой, свернул к автобусной остановке. Сыщикам на машине пришлось сдать к обочине, а потом терпеливо ждать, когда подойдет автобус. Общественный транспорт в Майнсдорфе пока ходил и пользовался спросом. Даже в восьмом часу вечера автобус был полон.

Беккер сошел через пять остановок, на северной окраине города, натянул фуражку, поднял воротник шинели. Дул ветер, стелились завихрения поземки. Он смешался с людьми, сошедшими на этой остановке, а когда остался один, резко обернулся.

Филеры не лезли на открытое пространство, люди были опытные. Они сидели в машине за остановкой и терпеливо ждали. Одинокий фонарь освещал закрытый газетный киоск.

Осмотревшись, Беккер свернул за угол. Один из сыщиков покинул машину и припустил к дому, но к другому краю. Он понимал, что Беккер будет проверять, прятался за кирпичной будкой, когда капитан проследовал мимо по заметенной дорожке.

Здесь, на улице Городских Старейшин, проживала его сестра Тельма. Но Беккеру не хотелось, чтобы его визит к ней стал кому-то известен. По улице еще ходили люди, скрипели лопатами дворники.

Район был небогатый, дома обветшали. Электричество было отключено. Дверь в подъезд перекосилась и не закрывалась.

Сыщика это вполне устраивало. Он дождался, пока Беккер скроется в подъезде, быстрым шагом пересек дверь и окунулся в темноту. Нога его соскользнула со ступени, ему пришлось нащупывать перила. Он стоял и слушал. Поскрипывали подошвы. Потом со второго этажа донесся скрежет ключа в замочной скважине, отворилась и закрылась дверь.

Сыщик на цыпочках устремился вверх, припал к щели. Дверь была закрыта на замок, но косяк рассохся, створка не прилегала к нему. Сотрудник тайной полиции затаил дыхание.

Квартира была небольшая. Бубнили люди — женский голос, мужской. Сначала они говорили тихо, он ничего не слышал. Мужчина на чем-то настаивал, женщина сопротивлялась.

Потом они вышли из комнаты, направились на кухню. Женщина тяжело дышала, постукивала палочкой. Даже в подъезде ощущался запах лекарств. Слышимость улучшилась. Загремели кастрюли, полилась вода.

— Отто, отстань от меня! Что ты хочешь? — недовольно пробубнила женщина. — Я никуда не поеду, здесь мой дом, дай мне, в конце концов, умереть спокойно. Мы с тобой не общались много лет, и вдруг ты вспомнил, что у тебя есть сестра. Я уже забыла про тебя, ты даже внешне изменился. На улице бы встретила, не узнала.

— Тельма, не говори ерунды, — проворчал Беккер. — Я военный человек, у меня несколько лет не было отпуска. Ты хоть знаешь, что в последние годы происходило в стране и в мире? Сидишь в своей скорлупе после смерти матери, только новыми болезнями обрастаешь. Неудивительно, что тебя Генрих бросил.

— Ты пришел оскорблять меня? — выкрикнула женщина, и что-то со звоном покатилось по полу.

— Все, сестра, успокойся, прошу прощения, — пробубнил Беккер. — Какая же ты непонятливая! Это крах, пойми, все кончено, мы проигрываем войну. Это стало понятно еще летом сорок третьего, только никто не хотел признать. Русские банды могут нагрянуть сюда уже через неделю, и тогда тебе не поздоровится. Во-первых, ты — инвалид, у тебя уже и зрение ни к черту. Во-вторых, в нашей семье все военные, пусть уже и погибли. Кроме меня. Русские быстро об этом узнают. Ты как собираешься при них жить? Собирай вещи. Пока есть возможность, я помогу тебе уехать. Поселишься в Берлине, в Шпандау. Там ты будешь в безопасности.

— А в Берлин русские банды не придут? — Женщина хрипло усмехнулась.

— Какая ты глупая, Тельма! — горячился Беккер. — Это западный округ, туда придут войска союзников, а не русские. А это, знаешь ли, совсем другое. Там ты точно будешь в безопасности. Пойми, Тельма, тебе лечиться надо. Как ты представляешь это при русских? Неизвестно, выживешь ли. Город подвергнется сплошным бомбардировкам, а после этого придут русские. Тельма, неужели какие-то старые обиды для тебя важнее собственной жизни?

— А я уже прожила свою жизнь, дорогой брат. — В смехе женщины было что-то утробное. — Уйди, прошу тебя. Я сама разберусь со своей жизнью.

Переругиваясь, они опять перетекли в комнату, закрылась дверь. Глухие голоса сливались в рваный фон. Филер оторвался от косяка, нащупал ступени, стал спускаться.

Беккер возник минут через пять. Бормоча ругательства, он зашагал на остановку. Минуть пять капитан ждал автобуса, вышагивая взад-вперед. Городской транспорт уже не ходил. Терпение офицера лопнуло, он вышел на дорогу, поднял руку. Завизжали тормоза, резко встала легковушка.

— Управление полиции и службы безопасности, — проворчал Беккер, суя водителю под нос удостоверение. — Отвезешь меня в центр. Это служебная необходимость.

Он обошел вокруг капота, сел на пустующее место пассажира, и машина покатила прочь.

Первые двести метров филеры фар не зажигали. Только у моста через речушку Шнельзе водитель включил ближний свет.

Беккер вышел на Карлштрассе, спустился в первый попавшийся подвал и минут сорок сидел с единственной кружкой пива, тараща глаза в стойку. Потом его стал донимать разговорами капитан с петлицами артиллериста. Беккер односложно отвечал, потом ему это надоело, он бросил недопитое пиво, расплатился и был таков.





Глава 4




— Просто потрясающие результаты, Георг, — сказал фон Райхенбах, иронично поглядывая на смущенного подчиненного. — Хоть сейчас бери русского шпиона и докладывай в Берлин о великой победе.

— Но это только первый день, штандартенфюрер.

— И сколько у вас в запасе таких дней? — Райхенбах пронзительно уставился на Охмана. — Ладно, давайте разбираться.

На фронте за сутки ничего трагичного не произошло. Оборона в целом держалась. На некоторых участках русские продвинулись на 7–8 километров, дожидались обозов. Коммуникации растягивались, подвозить боеприпасы и горючее становилось труднее. Пока выручал энтузиазм — ведь Германия рядом! Но далеко ли уедешь на голом энтузиазме?

Неприятная история случилась под Роцманом. Там танковый полк русских сделал обходной маневр и буквально снес оборону, казавшуюся монолитной. В прорыв устремились части Первой танковой армии. Немецкому командованию пришлось подтягивать танковый резерв. В данный момент под Роцманом шел отчаянный бой. Информация о положении дел отсутствовала, что вызывало беспокойство. Верить в бравурную ложь пропагандистов уже не хотелось.

Хорошая же новость заключалась в том, что с Эльбы снимались несколько артиллерийских полков. Через день-другой они должны были прибыть к «Лагерю дождевого червя».