Агентство «Острый нюх». По следам преступлений

Глава 6




Картина в самом деле разительно отличалась от всех, висевших в галерее. Среди той мазни попадались и вполне обычные, с природой, натюрмортами, видами городов и побережий и прочим, но вот эта — она словно живая была. Не знаю, почему до сих пор ее никто не купил, или не доходили сюда, или у посетителей галереи совсем не было вкуса. Последнее мне казалось наиболее вероятным объяснением.

— Сколько? — в той же ленивой манере спросил Рэм, посмотрев на барышню в платье.

— А… Может, вы что-нибудь еще посмотрите? — неуверенно улыбнулась она. — Это не самая лучшая картина…

— Эту хочу! — перебила я девицу и для пущей убедительности дернула Рэма за руку.

— Ее берем, — кивнул мой барс, и девица спорить больше не стала.

На удивление, стоила картина не баснословных денег, вполне в пределах разумного. А еще я заметила, что она была единственной в своем роде. Больше в таком стиле здесь ничего не висело, и пока нам заворачивали картину, я рискнула поинтересоваться:

— А что это за художник? Больше у вас ничего его нет? А то бы я для дачки присмотрела еще. — Я мило улыбнулась и хлопнула ресницами барышне.

— Так это Вересников Кирилл рисует, — охотно сдала нам явки и пароли администраторша. — Недавно у нас выставляться начал, и его картины нарасхват, — с явным удовольствием добавила она, перевязывая покупку. — Пока нет ничего, но я поинтересуюсь у него, может, он привезет нам что-нибудь в ближайшее время. Если оставите, как с вами связаться, я дам знать…

— Не, я сама через недельку загляну, — снова перебила я словоохотливую девицу. — Спасибочки! — пропела я, Рэм молча подхватил наше приобретение, и мы покинули галерею.

— Значит, Вересников, — протянул мой барс, укладывая картину на заднее сиденье машины. — Думаешь, он?

— Почти уверена, — кивнула я, сев на свое место и с облегчением избавившись от ужасных шпилек. — Заметил, как картина отличалась от остальных?

— Странно, что ее не купили до сих пор, ведь действительно красивая очень. — Рэм завел машину. — И если в самом деле он занимается темной магией, жаль. — Он вздохнул. — Такой талант загубить…

Я пожала плечами, забравшись с ногами на сиденье.

— А такое часто бывает, — философски заметила. — У одаренных людей странные понятия о жизни вообще и о морали, знаешь ли.

— Да уж, — задумчиво отозвался Рэм. — Жизнь в принципе весьма странная штука…

Мы помолчали, размышляя каждый о своем, а потом я вспомнила, что хотела пообедать, о чем и сказала Рэму. До офиса мы заехали в ресторанчик неподалеку, вкусно поели и наконец приехали на работу. С каким облегчением, чуть ли не застонав, я стянула сапоги! Не знаю, как в них ходят, это же пытка натуральная, а не обувка.

— А у нас новости! — весело известила я с порога, увидев, что в гостиной сидят Василиса и Рада и пьют чай. — Мы на художника вышли!

Они обернулись, и брови обеих синхронно поползли вверх. Я же запоздало вспомнила, в каком виде приехала — сменить наряд гламурной кисы на привычную одежду забыла, естественно.

— Маскировка, — с усмешкой пояснила я свой, мягко говоря, необычный вид.

— А-а-а, — протянула Василиса и поставила чашку с чаем на стол. — А я уж подумала, что что-то пропустила в этой жизни, что ты решила имидж сменить.

— Не, — помотала головой и вернулась к первоначальной теме разговора: — Рэм, покажи картину.

Барс внес покупку, снял обертку, и наша штатная гадалка, внимательно посмотрев на нее, медленно кивнула.

— Да, что-то есть в ней, — произнесла она, осторожно коснувшись пальцем изображения. — Магии напрямую не чувствую, но… — Рада замялась, подбирая слова. — Завораживает, да.

Не откладывая, я удалилась в кабинет Василисы и цыганки, быстро разделась и вышла уже песцом, торопясь проверить наши подозрения. Рэм стоял у окна и разговаривал по телефону со следователем, просил по базе данных найти все сведения про этого Вересникова. А я, едва переступив порог гостиной, уже уловила знакомый запах, только на этот раз без гнилостного душка, как в квартире у Симонова. Наоборот, к масляным краскам примешивались свежие ароматы зелени, воды, лесных цветов… В самом деле, жалко, что такой талант пущен на черное дело. Зачем ему эти ритуалы с картинами, ведь мог бы и так рисовать и зарабатывать прилично! Я отбросила ненужные мысли, подошла к картине и осторожно обнюхала, утвердившись в правильности выводов: у Симонова в квартире была картина работы этого же художника, Вересникова. Надо его искать. И думать, как вывести бизнесмена на чистую воду.

Когда я чуть позже вернулась снова в гостиную, уже в нормальном виде — дежурные свитер и джинсы всегда лежали у девчонок в шкафу, на всякий случай для меня, — там собрались и остальные.

— Художник тот, — озвучила я выводы, присев на ручку кресла, где сидел Рэм. — Он имеет прямое отношение к следам темного ритуала в квартире Симонова.

— Серега обещал скинуть все по нему через часик, — кивнул барс и посмотрел на Женьку. — Жень, как у нас будет адрес, сгоняй туда, осмотрись, как там, вдруг что интересное найдешь.

— Не вопрос, — кивнул Лис.

— Андрюх, что там с поисками? — Рэм перевел взгляд на некроманта.

— Ищут, — коротко ответил Князев. — Осокин защиту усилил, наши не зверствуют, опасаясь спугнуть. Но по поводу района очень помогло, сейчас там в первую очередь проверяют, на Лиговке. Думаю, к вечеру уже что-то будет известно.

— Хорошо. — Рэм помолчал, соединив кончики пальцев и сосредоточенно хмурясь. — Надо подумать еще, как же Симонова вывести на чистую воду, — произнес он. — Я уверен, свои темные делишки Вересников обделывает крайне аккуратно и прямых доказательств мы не найдем, разве только в его мастерской.

— Вряд ли в основной. — Я покачала головой. — Он бы не стал рисковать, мешая в одну кучу обычную деятельность и криминальную.

— Тоже верно, поэтому Евгений последит за этим товарищем и, возможно, расскажет нам что-нибудь интересное про него, — усмехнулся Рэм, покосившись на Лиса.

— Надеюсь, я это интересное обнаружу, — невозмутимо отозвался Женька. — Так что с Симоновым делать будем?

— Есть у меня одна настоечка, — вдруг ехидно усмехнулась Василиса. — Безобидная, безвредная, следов после себя не оставляет, но отлично язык развязывает, особенно если смешать ее с алкоголем. — Она выразительно посмотрела на Рэма.


Он щелкнул пальцами и выпрямился.

— Отличная идея, — оживился мой барс. — Андрюх, тогда пока твои ищут Осокина, займись Симоновым. Записывающий арт дам. Хорошо бы, сегодня после работы он куда-нибудь пошел расслабиться, — протянул Рэм, прищурившись. — Ну или хотя бы поужинал не дома…

— Ладно, что-нибудь придумаю. — Андрей поднялся и посмотрел на жену. — Пойдем, где твое убойное зелье, — хмыкнул он, подав Василисе руку.

Пока в офисе царила легкая суматоха перед тем, как все отправились на задания, я тихонько пересела на любимый подоконник, поставив ноут на колени, и не мешалась под ногами. Рэм вручил Женьке адрес художника, и Лис отправился на разведку и наблюдение. Василиса отдала Андрею отвар, некромант получил от шефа артефакт для записи, и Князев поехал караулить Симонова. Чуть позже к Раде и Васе пришла клиентка, и они втроем закрылись в своей комнатке, Рэм тоже засел в кабинете — я слышала, как он разговаривал по телефону. Совершенно неожиданно я оказалась предоставлена сама себе и некоторое время предавалась приятному ничегонеделанью, болтовне со всякими знакомыми в контакте и скайпе, да читала форумы. Время потихоньку шло, за окном опускались ранние осенние сумерки, и в какой-то момент я начала клевать носом, каюсь. Хорошо, подоконник оборудован мягкими подушками, и в окна не задувает, не холодно. А потом… Что-то случилось. Что, я поняла уже гораздо позже, с чужих слов.

Я продолжала дремать, и словно сквозь вату до меня вдруг донесся чей-то тихий, смутно знакомый голос. Внутри все встрепенулось, потянулось к нему, какие-то полузабытые детские воспоминания закружились перед глазами разноцветными картинками.

— Ален… Аленушка…

Кажется, это была мама, и она меня звала. Внутри росло, крепло ощущение, что я ей нужна, надо поспешить, и я даже знаю, куда надо идти — в сознании как компас появился. По-прежнему находясь в непонятном состоянии то ли транса, то ли полусна, я сползла с подоконника, отстраненно отметила, что запястье как крапива жжет, и с легким раздражением тряхнула рукой, избавляясь от неприятных ощущений. Голос не пропадал, звуча на границе сознания, и ноги сами понесли в коридор, к выходу. Как оделась, не помню, все мои мысли сосредоточились на внутреннем зове, сопротивляться которому сил не нашлось. Да что там, я даже не совсем понимала, что вообще со мной происходит, почему слышу этот голос и куда он меня зовет. Мне даже в голову не пришло кого-то предупредить о своем уходе, того же Рэма, например. А самое страшное, что я рюкзак с собой не взяла, в котором остался телефон. Это я тоже потом узнала.

На улице меня неудержимо потянуло в сторону Литейного, и я чуть ли не бегом, не застегнув куртки, направилась в ту сторону, слушая голос внутри, с каждым шагом становившийся все отчетливее. Туман в голове не проходил, мне казалось, что если хоть минуту помедлю — случится страшное. Кажется, я ухитрилась поймать машину и уговорить подвезти меня до Московского вокзала — название всплыло само или его голос нашептал, не знаю. Компас внутри уверенно показывал в ту сторону. Дорога тоже мимо меня прошла, помню только, что, кажется, подгоняла водителя, косившегося в мою сторону с отчетливым беспокойством. Наверное, он уже успел сто раз пожалеть, что подобрал странную пассажирку, поддавшись на уговоры о помощи. Мне было все равно…

Каким образом я оказалась в промзоне за вокзалом, из моей памяти вычеркнулось напрочь. Как меня туда вообще пропустили, тоже понятия не имею. Голос в голове уже не шептал, звучал громко, отчетливо, и я почти бежала, спотыкаясь, по территории каких-то складов, заброшенных корпусов, шиномонтажей, невероятным образом оказавшихся в этом районе. Уже почти стемнело, и редкие фонари только сгущали сумерки, а шум города сюда практически не долетал. Только звук отходящих электричек время от времени вспарывал сонную тишину этого района. В висках стучало, ноги подкашивались, но я упрямо брела куда-то, ведомая странным зовом, практически парализовавшим волю и управлявшим моим телом без участия сознания. Последнее впало в непонятный анабиоз, практически не реагируя на внешние раздражители, и когда я остановилась перед большими деревянными воротами в очередной заброшенный цех или корпус, лишь на мгновение мелькнула паническая мысль, что я тут делаю и почему не предупредила никого о своем уходе.

В следующий момент дверь в воротах распахнулась, на пороге стоял незнакомый мужчина, но мне показалось, я когда-то где-то его видела. Глаза на его лице горели нездоровым азартом, и опять в душе шевельнулось смутное чувство, тут же раздавленное Зовом, тянувшим внутрь помещения. Губы мужчины раздвинулись в предвкушающей улыбке, и он негромко произнес:

— Ну наконец-то, счастье мое.



Где-то недалеко от Лиговского проспекта

Как бы ему ни хотелось немедленно приступить к ритуалу, следовало подготовиться, причем так, чтобы не оставить ненужных следов. А значит, придется поездить по городу, покупая необходимое, ну и подходящее место найти тоже надо. Причем такое, чтобы Алена сама смогла добраться без проблем. Почти полдня некромант посещал бесчисленные лавки, покупая нужные составляющие, потом изучал карту в Интернете, подыскивая помещение, и весьма обрадовался, обнаружив, что недалеко от его нынешнего места жительства имеется отличная промзона. И там полно никому не нужных зданий, прекрасно подходящих для его задумки, и где его сложно будет найти. Судя по карте, в этом лабиринте заброшенных и не очень корпусов и складов затеряться можно без проблем.

Ему предстояли два сложных ритуала, и хорошо, что составляющих в них было не так много. Редкие минералы, свечи с особыми добавками, кое-какие порошки и цветные мелки, и еще несколько ингредиентов, которые пришлось поискать. Когда некромант вернулся обратно домой, время уже перевалило за три дня, и следовало поторопиться. Он разложил все нужное по кармашкам в своей рабочей сумке, прихватил ритуальный кинжал, потом — бережно завернутый в мягкий черный бархат самый главный и самый важный предмет первого из предстоящих ритуалов и, подумав, прихватил еще и светлый локон. Не помешает, мало ли, насколько серьезная защита стоит у Алены. Пригодятся любые средства для усиления.

Покинув квартиру где-то через час, некромант уверенным шагом направился в промзону. Сумерки потихоньку сгущались, он без труда проник на полузаброшенную территорию, и его никто не остановил — еще и благодаря простенькому отводу глаз, сторожа тут все-таки имелись около некоторых строений, занятых в основном автосервисами да складами. Некромант потихоньку уходил от обжитых мест, углубляясь в лабиринт, и постепенно звуки города отдалились, стали приглушенными, только грохот поездов и электричек пару раз нарушил сонную тишину. Нужное здание он вскоре нашел, идеально подходившее ему: вдалеке от вокзала и проспекта, а также здесь поблизости не рискнули обосноваться никакие конторы, даже совсем неприхотливые шиномонтажки, которых обычно на каждом углу и в каждом гараже по две штуки.

Легко справившись с ржавым навесным замком, не выдержавшим отмычки, приправленной магией, некромант открыл дверь в больших деревянных, потемневших от времени и осадков воротах и зашел внутрь гулкого темного помещения. Что здесь было раньше, уже понять нельзя было, но относительно чистый бетонный пол очень обрадовал некроманта. Как и отсутствие окон — только высоко под потолком шел узкий ряд с выбитыми стеклами. Глубоко вздохнув, Осокин прикрыл глаза, прогоняя все лишние мысли, и начал готовиться. Для начала зажег свечи, потом достал нужный мел и принялся вычерчивать сложную фигуру на полу, беззвучно шепча про себя нужные слова. Воздух сгустился, стал плотным, пламя свечей горело на удивление ровно, а по помещению даже сквозняки перестали гулять. Закончив с рисунком, Осокин аккуратно разложил в ключевых точках нужные дополнения, потом достал бархатный сверток и развернул его. Внутри оказался небольшой клочок льняной ткани, заляпанный чем-то бурым, и некромант бережно положил его в центр фигуры, его лицо озарила довольная улыбка.

Как же все-таки повезло, что на зачистку разоренного вампирами дома главы клана песцов вызвали в том числе и его. Иначе у него бы не оказалось этого поистине бесценного трофея, окровавленного куска ночной рубашки ее матери, по которому Алена сейчас сама к нему придет. Зову крови сложно противостоять, даже песцы с их иммунитетом к поисковой магии крови не могут сопротивляться. А значит, никакой амулет больше ее не спасет и очень скоро она будет здесь. Расставив свечи, Осокин занял место в рисунке, широко раскинул руки и низким горловым голосом начал читать слова, активируя ритуал. Воздух, казалось, задрожал от напряжения, и через несколько мгновений по окровавленному куску ткани начали бегать голубоватые искорки, а в тишине ангара, на самой границе слуха, послышался тихий шепот, от которого у неподготовленного человека волосы встали бы дыбом.

Искорок становилось все больше, скоро они закрыли кусок материи сплошным светящимся покровом, и для некроманта время застыло, замерло, как и он сам — теперь оставалось только ждать… И она пришла, подчинившись зову крови матери.



Дом художника Вересникова, недалеко от «Нарвской»

Женька сверился с адресом в телефоне, вышел из машины и направился к подъезду, надеясь, что художник все-таки дома и получится побывать у него в квартире. Конечно, унюхать темную магию, как Аленка, он не сможет, но Андрюха перед уходом поделился полезным артефактом, реагирующим на следы нехорошего колдовства, и если они есть в жилище Вересникова, то браслет на руке нагреется. Поправив рукав свитера, чтобы лучше прикрывал артефакт — на всякий случай, — Женька подошел к подъезду и набрал на домофоне номер квартиры. Несколько томительных мгновений никто не отвечал, а потом, к радости Лиса, раздался слегка искаженный мужской голос:

— Да, слушаю?

— Простите, я к Кириллу Вересникову, художнику, он здесь живет? — вежливо спросил Женька, уже придумав легенду своего появления у квартиры подозреваемого.

— Да, конечно, проходите, пятый этаж, — сразу откликнулся хозяин дома, и домофон пискнул, пропуская в подъезд.

Обиталище Вересникова находилось на последнем этаже, и, судя по добротной железной двери, прикрытой имитацией под дерево с позолотой, зарабатывал художник прилично. За дверью оказалась просторная квартира-студия, классическое жилье свободного художника. Минимум мебели: диван у одного из больших окон с поднятыми жалюзи, кресло-мешок ярко-красного цвета, кофейный столик у дивана и широкий книжный шкаф со стеклянными раздвижными дверьми. В другом углу — кухня с барной стойкой, несколько высоких стульев. Рядом с дверью на стене — вешалка, и в одной из стен едва заметная на общем светлом фоне еще одна дверь, видимо, в санузел. Остальное свободное пространство занимали несколько мольбертов, стояли картины разных размеров, без рамок и в рамках, какие-то развернуты лицом, какие-то — изнанкой. На диване валялся альбом, открытый на карандашном эскизе. В воздухе витал острый запах масляной краски, и Женька едва не поморщился — для его носа слишком резкий аромат.

Сам художник на вид совсем не производил впечатления злостного колдуна. Невысокий, светловолосый, с немного смущенной улыбкой, руки перепачканы в краске, и видавшая виды футболка с линялыми джинсами — тоже в разноцветных пятнах. Но Женька уже достаточно долго работал в агентстве и повидал всяких преступников, чтобы с ходу довериться такой добродушной и невинной внешности. Алена еще ни разу не ошиблась, и если ее нос сказал, что картины этого Вересникова плохо пахнут в прямом смысле слова, значит, что-то тут нечисто.

— Простите, я не поздно? — Женька улыбнулся немного виновато и развел руками. — Жена увидела у знакомых вашу картину, загорелась прямо вся, узнала, в какой галерее ее купили, но там ваших работ больше нет. Вот я и решил лично, так сказать, зайти. — Лис вздохнул. — Первенца ждем, четвертый месяц, сами понимаете, лишние волнения ни к чему. — Он постарался вложить в голос побольше радостного волнения молодого отца. — Можно посмотреть ваши работы? У вас есть что-нибудь готовое, что можно купить?

Вересников от пламенной речи Женьки даже, кажется, смутился. Хмыкнул, оглянулся, обведя свою берлогу взглядом, почесал кончиком кисточки затылок.

— Совсем законченных нет, к сожалению, как-то вдруг резко разобрали, не ожидал даже, — признался он, и, не знай Лис, что на самом деле кроется за всей этой доброжелательностью и открытостью, поверил бы.

Но его звериное чутье дергалось и дыбило шерсть рядом с этим человеком, требуя оскалиться, зарычать и напасть, на всякий случай. Художник был опасен, и хищник внутри Женьки это чувствовал.

— Но если вам что-то понравится из недописанного, можем договориться, — закончил мысль Вересников.

— Это было бы здорово! — с воодушевлением согласился Женька.

Следующие минут сорок он ходил по студии, рассматривал картины, про себя невольно восхищаясь увиденным. Они, даже на стадии недоделки, были в самом деле живыми, дышали запахами, поражали яркими красками, и казалось, персонажи вот-вот сойдут с полотна. До цветов хотелось дотронуться, погладить тонкие лепестки, а из натюрмортов — взять яблоко и съесть. Уж на что Женька был далек от искусства, даже он понимал, что у Вересникова — талант, который художник предпочел тратить на темное ремесло, а не зарабатывать честно. И ведь мог, мог жить на доходы со своих картин. Может, и не миллионы бы, но на хлеб с маслом, и даже чуть больше, хватало. Впрочем, это не его дело, его дело — найти, где Вересников занимается своими черными делишками. Явно не здесь, значит, где-то в другом месте, есть еще одна мастерская, настоящая, как и предполагала Алена. И артефакт Андрюхи молчал, что говорило о том, что черной магией здесь не балуются.

Отрабатывая легенду до конца, Женька выбрал пару картин, договорился с Вересниковым об оплате даже и о сроках окончания работы, после чего распрощался с художником и вышел из квартиры. Лис довольно улыбался: ему удалось незаметно от хозяина вытащить из кармана куртки на вешалке перчатку Кирилла. Этого его зверю хватит, чтобы найти владельца по запаху. Женька только надеялся, Вересников именно сегодня соберется в свою мастерскую и получится выследить его. Если нет… Что ж, придется и завтра заступать на дежурство около подъезда. Но Соколинскому почему-то казалось, что сегодня ему повезет. Сразу поставив машину так, что от подъезда она не очень бросалась в глаза, Лис тем не менее отлично видел двор и подъезд. Первый оставался пустым, опять же, что только порадовало Женьку — меньше лишних свидетелей. Он уже настроился на долгое ожидание, рассеянно отметив, что потихоньку начинает темнеть, однако где-то через полчаса после ухода Жени из квартиры дверь подъезда открылась, и вышел Вересников.

В надвинутой на лоб шапке, сосредоточенный, без тени улыбки, художник совсем не напоминал того открытого, немного мечтательного молодого человека, который встретил Женьку в квартире. Засунув руки в карманы куртки, подозреваемый быстрым шагом направился прочь со двора, к дороге, и Лис порадовался, что двор не закрытый. А когда Вересников остановился у края тротуара, явно собираясь ловить машину, Женька завел мотор, но тронулся не сразу, вроде как прогревая. И только когда рядом с художником остановился частник, вырулил со двора, поехав впереди. Опыт по части ведения клиента так, чтобы он не заметил, у Женьки за время работы в агентстве накопился приличный, и проколы случались крайне редко. На одном из светофоров он дал машине с Вересниковым уехать вперед, и Лис порадовался, что сейчас на дорогах довольно плотное движение, как всегда в часы пик, а особенно здесь, в районе «Балтийской» и «Нарвской», где много офисов и промышленных зданий.

Вскоре Женька понял, куда направляется художник: в общем, несложно догадаться, что если ему требуется тихое спокойное место, где без помех можно заниматься темными делишками, лучше территории завода «Красный треугольник» не сыскать. Множество корпусов, половина из которых заброшена, вторая занята разнокалиберными предприятиями, офисами и странными магазинчиками, а еще какие-то здания даже функционировали и выпускали разные резиновые изделия. Отличная маскировка, и затеряться легко. Можно даже не снимать официально, а просто выбрать один из оставленных корпусов, найти подходящую комнату, отремонтировать и оборудовать — и готова мастерская.

Проезжая в общем потоке машин мимо главного входа со шлагбаумом, Женька убедился в правоте своих догадок: фигура в куртке и шапке быстро удалялась по территории завода. В крови Лиса взбурлил азарт, он широко ухмыльнулся и резко свернул на ближайшей улице, шедшей вокруг «Красного треугольника». Не зря прихватил перчатку, ой, не зря. Заглушив двигатель, Женька набрал Сергея — перед уходом из офиса на всякий случай взял номер следователя у Рэма, мало ли что. Конечно, взять предполагаемого убийцу всего лишь силами двух оборотней — это круто, но Соколинский предпочитал перестраховаться и доверить дело профессионалам. Тем более изначально это дело им принес ведьмак, и арестовать подозреваемого должен он, у него прав больше.