Алая шкатулка

Этого больше не повторится.

Лучше умереть, но только не это.

Аббатство пропиталось влагой. В коридорах никого. Девушка крадучись шла по Большой галерее. Со стороны Тропы монахов доносились приглушенные голоса. Под ногами скрипели половицы. Сара быстро прошла мимо комнаты Джейка, мимо спальни Уортона, мимо запертой двери в комнату Венна, где тот предавался мрачным мыслям под смеющимся портретом на стене.

Спустилась по лестнице.

Внизу, как сторожа, сидели две кошки и с недовольным видом следили за ней раскосыми зелеными глазами.

У Сары екнуло сердце – они ее видели.

У парадной двери она проверила рюкзак. Вода, еда, маленький стальной нож.

Отодвинула засовы, открыла покореженную от сырости дверь и выглянула наружу.

А потом – ушла. Тихо, как шепот.

Как призрак.



– Смотрите, – едва слышно сказала я.

Вокруг стола зашелестели удивленные голоса. Руки крепче сцепились в кольцо.

Все вглядывались в загадочную черную поверхность зеркала в серебряной раме. В зеркале мелькали смутные силуэты, чей-то голос произносил одну лишь фразу и тут же стихал, появлялись и исчезали какие-то комнаты.

– Есть там кто-нибудь? – дрожащим от страха голосом спросила я. – Есть ли там дух, желающий заговорить?

В зеркале появилось множество теней.

Я содрогнулась и забилась в конвульсиях. Это у меня хорошо получалось – я много тренировалась. Потом распахнула глаза и увидела, с каким восторгом смотрят на меня сидящие вокруг стола дамы и пара джентльменов в черных сюртуках.

– Я здесь. – Мой голос совершенно изменился, стал тонким и писклявым, как у ребенка: – Мама?

По крайней мере половина женщин за столом вскрикнула. Естественно, я знала, что каждая из них кого-то потеряла. Да, вы вправе подумать, с моей стороны было жестоко эксплуатировать их горе. Но в свое оправдание скажу: я совершенно искренне считала, что мои сеансы им помогают. Что в них они находят утешение.

– Мама, – пришепетывая, пробубнила я, – это твое дорогое дитя. Я счастлива. Я вижу тебя.

Слезы. Рыдания.

Я продолжала всматриваться в черноту зеркала. Все сеансы я заранее планировала и отрабатывала до мельчайших деталей. Мне уже приходилось бывать пропавшим в Крыму супругом, прапрабабушкой, чья наследница – известная мотовка – хотела разузнать, куда подевалось колье с бриллиантами. Моим следующим духом должна была стать новопреставленная тетушка одного нервного молодого человека, который, как успела разузнать моя горничная, был по уши в долгах. А завещание тетушки еще не нашли.

Я открыла рот и приготовилась заговорить старушечьим голосом.

Зеркало рассмеялось.

Признаюсь, меня бросило в дрожь.

Смех был настолько зловещим и настолько нездешним, что на его фоне все мои имитации имели бледный вид.

Мои клиенты оцепенели. Казалось даже, что пламя свечей в полумраке комнаты стало меньше.

В черном зеркале появился чей-то силуэт.

– Кто это? – спросила я. – Дэвид? Это вы?

Сердце громко забилось у меня в груди. В камине затрещали дрова.

– Моя дорогая мадам, – совершенно спокойно сказал он, – кажется, мы незнакомы. Меня зовут Янус.



Джейк стоял в небольшой гардеробной, которая располагалась между комнатой его отца и спальней Венна. Дверь в комнату Оберона была заперта. В коридоре послышались чьи-то шаги. Джейк замер, взявшись за холодную мраморную ручку, постоял так немного и решил, что это ему показалось. Скорее всего, это вода капала с крыши.

Юноша выбрал на связке очередной ключ. Связку он украл из кухни полчаса назад, пока Пирс увлеченно работал над своими бумагами. Ключ подошел.

Джейк удовлетворенно улыбнулся, повернул ручку и очень медленно приоткрыл дверь.

Обстановка в комнате, как и всегда, была спартанской.

Венн, полностью одетый, лежал на кровати, укрывшись черным пальто. На черно-белом лоскутном одеяле присохла грязь от ботинок. Оберон спал крепко, как до предела уставший человек, дыхание его было ровным и неглубоким.


Какое-то время Джейк просто смотрел на него. Он почти не знал крестного, не знал, каким он был на самом деле. Все эти истории о его исследованиях, легендарные серии передач на телевидении, восхождение в одиночку на Катра-Симбу… все это – публичный образ известной личности.

Но кто сейчас лежал перед ним на кровати? Кто этот измученный, вспыльчивый, виновный во всем человек. Смертный? Или Ши? Или чудовищная смесь того и другого? Ши определенно не могли испытывать печаль. И Джейк не был уверен в том, что они вообще когда-нибудь спят.

Венн пробормотал что-то во сне и повернулся на другой бок.

Рукав на правой руке задрался и на запястье вспыхнул янтарь. Браслет. Все мысли моментально вылетели из головы.

Джейк крайне осторожно прошел вперед. Толстый ковер поглощал звук его шагов. Уайльд наклонился над Венном.

Браслет был на удивление легким, Джейк успел убедиться в этом на собственном опыте. Он прикоснулся кончиками пальцев к холодной серебряной змее, потом к изящной застежке. Присел у кровати на корточки и затаив дыхание, с легкостью, которую сам от себя не ожидал, одним движением расстегнул застежку.

Браслет открылся, Джейк стянул его с худого запястья Венна.

Тихо и очень осторожно.

Громкий отрывистый стук в дверь заставил его отскочить.

– Венн! Вы там? Венн?

Оберон проснулся и встал.

Но Джейк уже успел нырнуть под кровать и теперь лежал там весь в пыли.

Сердце колотилось, как молот. Он видел ноги Венна. Тот прошел по ковру к двери.

– Что? Что случилось?

– Сара ушла!

Голос Уортона. Джейк улыбнулся, увидев его дурацкие тапочки.

– Ушла? Куда?!

Уортон, судя по голосу, запыхался и был крайне взволнован.

– Ребекка говорит, что Сара узнала о монете. Я думаю, она могла пойти за ней. В Саммерленд.

Джейк крепко сжал в руке браслет.

Венн издал вопль ярости. И ярость его была сродни звериной.

Звериная ярость и боль.



– Ты уверена?

Гидеон стоял на краю леса. За поясом кремневый нож; зеленый, как лишайник, изодранный плащ, лицо в грязных разводах, в светлых волосах застряли листья.

– Да, я уверена. – Сара с тревогой поглядывала на залитый дождем Лес. На секунду она подумала, что Гидеон мог ее предать, но все равно сказала: – Идем, надо спешить.

Земля залита водой. Мелкие лесные ручьи вышли из берегов. Сара шла за Гидеоном к Лесу, ныряла под низкие голые ветки и уклонялась от гибких стеблей ежевики.

Потом остановилась, откинула капюшон и оглянулась.

В аббатстве в комнате Венна горел свет. Кто-то открыл окно настежь и кричал что-то, приказывал искаженным от злости и страха голосом.

Но ветер уносил его слова.

– Это Венн, – проговорил Гидеон, – думаю, он зовет тебя.

Сара быстро, чтобы не слушать, повернулась спиной к дому:

– Знаю.





Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»

Крадутся мелким шагом, день за днем,

К последней букве вписанного срока…[6]