Алая шкатулка

Сержант резко вытолкнул пленника из купе. Джейк взвыл от боли.

– Вы не смеете меня задерживать! У меня есть права!

– О, да неужели? – прорычал сержант. – Ты еще успеешь о них рассказать. В участке.





4




Группа, совершившая последнее восхождение на Катра-Симбу, состояла из пяти мужчин.

О том, что случилось на тех жутких склонах, ходило множество слухов, но, так как вернулся только Венн, лишь он один и знал правду. Венн никогда не рассказывал о произошедшем, но встречался с семьями каждого погибшего альпиниста.

Если бы Моррис и Джеймс сорвались в расселину, Венн сделал бы все возможное ради их спасения.

Его смелость не ставилась под сомнение.

Джин Ламартин. Странная жизнь Оберона Венна



Всю долгую дорогу в Девон Сара смотрела в окно на зеленые леса и вересковые пустоши.

Скрываясь в Лондоне, она не заметила, что уже апрель и весна вступила в свои права. Теперь же с удовольствием наблюдала за тем, как овечки, заслышав рев мотора, резво убегают подальше от автострады, и любовалась белыми зонтиками борщевика вдоль изгородей. В каждой рощице цвели колокольчики, на деревьях распустились почки. Рядом с полями щипали траву маленькие черные лошади.

Сара хорошо знала эти места. С наступлением сумерек на горизонте появились очертания Дартмура – холмы на лиловых пустошах под темнеющим небом. В полудреме Сара подумала подняться туда и вдохнуть свежий воздух. Когда-то они с отцом и тремя собаками любили гулять по этим холмам. Это было до того, как пришел Янус и уничтожил мир.

Уортон не беспокоил спутницу, он аккуратно вел машину и лишь изредка поглядывал на задремавшую девушку. Ближе к Эксетеру окончательно стемнело, и, если бы Сара случайно не открыла глаза и не заметила указатель на Принстон, они бы наверняка потеряли направление. Джордж ударил по тормозам, сдал назад и пересек встречную полосу, благо на дороге никого не было.

– Молодец! Ты ж понимаешь, я просто хотел проверить – спишь ты или нет.

– Ага, – буркнула Сара и плотнее закуталась в пальто.

– Хочешь, остановимся? Сзади, кстати, есть вода и фрукты.

– Давайте не будем задерживаться. – Сара развернулась и потянулась к заднему сиденью. – Надо добраться туда, пока они не натворили каких-нибудь глупостей.

С наступлением темноты атмосфера в машине становилась все более напряженной.

Сара откусила яблоко и посмотрела в окно.

– Джордж, а как у вас дела? Вы хоть съездили домой? В Шептон-Маллет?

– Нет пока. Но поеду.

– А машина откуда?

– Ты же знаешь – аббатство в такой глуши, что без машины, если что-то потребуется, никак. – Уортон свернул на развилке и приготовился услышать очевидный вопрос.

– И каково вам там было? – тихо спросила Сара.

Джордж переключил скорость. Вдоль дороги мелькали освещенные прямоугольники окон коттеджей, изредка попадались вывески пабов.

– Каково? Пожалуй, это как жизнь в осажденном замке. Возьми хотя бы Ши. Ты их не видишь, не слышишь, но при этом знаешь, что они где-то рядом. Стоит оказаться вблизи Леса, сразу чувствуешь, что за тобой наблюдают. К тому же осажденные, с которыми ты живешь, зациклились на починке некоего диковинного механизма и все время что-то скрывают. Никогда не думал, что скажу такое, но у меня полное ощущение, что все вокруг – полоумные, а я единственный разумный человек. Прямо как будто вернулся в чертову школу.

Сара невольно улыбнулась:

– Пирс-то уж точно…

– Его сложно назвать нормальным. К тому же Венн эксплуатирует его как раба.

– А как там мой… Как Венн?

– Он одержимый. Кажется, не спит совсем. Признаюсь, он меня пугает. А после исчезновения Джейка все только усугубилось.

– Поподробнее, пожалуйста, – попросила Сара.

Они отъезжали все дальше от населенных мест, и Уортон обрадовался этой просьбе. Тому, что может наконец выговориться. Как будто, если рассказать обо всем кому-то, накопившийся страх постепенно ослабнет и исчезнет совсем.


– Три недели назад, кажется в среду, мы с Джейком работали в кухне. Ты ведь помнишь, что это единственное теплое помещение в аббатстве. И вот туда ворвался Пирс. Он был крайне возбужден и кричал: «Идите за мной! Скорее! Его сиятельство зовет!» Не понимаю, почему он использует этот идиотский титул… В общем, мы побежали. Джейк, естественно, первый. Оказалось, Венну с Пирсом удалось совершить своего рода прорыв. Зеркало вдруг каким-то непостижимым образом заработало. Они, надо отдать им должное, были готовы. Путешествие в шестидесятые двадцатого века планировалось не один месяц, и Пирс был уверен, что у них все получится. Джейк быстро переоделся в костюм, который не привлекал бы к нему внимания в любой обстановке. Вдобавок его снабдили всем необходимым в таком предприятии: выдали деньги, аптечку и усовершенствованный телефон, по которому, как надеялся Пирс, можно будет с ним связаться. И оружие.

– Ему дали пистолет?!

– По моей настоятельной просьбе. Я, понятное дело, вообще был против этой затеи, но ты же знаешь, какой Джейк. Этот высокомерный негодник высмеял меня… А потом еще и Венн ясно дал понять, что мое мнение ничего не значит. И Джейк надел браслет.

Машина подъезжала к аббатству, свет фар вырывал из темноты призрачные силуэты деревьев, ворота, погнутый указательный столб.

Уортон замолчал.

– И что было дальше? – тихо спросила Сара, потому что пауза слишком уж затянулась.

– Тебе ли не знать. Все сработало. Произошел мощнейший, направленный вовнутрь взрыв, казалось, зеркало способно вытянуть из тебя всю жизнь… всю душу. А когда я смог встать на ноги, Джейк уже исчез. – Уортон переключил скорость и продолжил хриплым голосом: – Мы ждали. Время – заклятый враг Венна – тянулось жутко медленно. Оно словно издевалось над ним, над всеми нами. Прошел час, потом два. Ночь. Затем – день. А Венн все сидел там, сгорбившись в кресле, и смотрел на свое отражение в зеркале, пока не начало казаться, что он сросся с этим черным камнем. Никогда в жизни не видел до такой степени отчаявшегося человека. Это было невыносимо. Я ушел в свою комнату, завалился на кровать и уснул, у меня просто больше не было сил. К тому же я осознал, что Джейк пропал так же, как пропал его отец. Ну и браслет вместе с ним.

Уортона переполняла злость и холодная ярость, Сара это чувствовала и не решалась заговорить.

Несколько секунд тишину нарушал лишь шорох колес по грязи. Девушка опустила стекло и вдохнула насыщенные запахи сырой земли и прелых листьев из Леса.

– На следующее утро, где-то около пяти, меня разбудили крики Венна, – продолжил рассказ Уортон. – Я подошел к окну и выглянул наружу. Венн стоял на парадном крыльце, не исключено, что немного пьяный. Дождь как из ведра, шквалистый ветер, а ему плевать. Он звал: «Приди ко мне, Саммер! Ты нужна мне! Слышишь меня, ведьма?»

Сара поежилась:

– Наверное, он был в отчаянии.

– Или обезумел.

– Она пришла?

– Никто не пришел. Но они его слышали. Птицы – скворцы, вороны, галки – взлетели над деревьями, кричали, каркали, громко хлопали крыльями, а затем устремились на запад. На крыльцо вышел Пирс с зонтом, и они с Венном страшно разругались. А я вывел машину и отправился искать тебя. Молюсь только, чтобы мы… – Уортон замолчал, как будто боялся закончить фразу, и остановил автомобиль, а потом все-таки добавил: – Чтобы мы не опоздали.

Ворота оказались распахнуты. Львов на колоннах увил плющ. Семена ужаса, дремавшие в душе Сары, дали ростки уверенности.

Уортон дважды просигналил:

– Держись!

Подъездная дорожка давно заросла сорняками, но теперь девушке казалось, что и деревья подступили ближе, будто собирались перекрыть им путь. А Лес при слабом свете звезд стал темнее и гуще, чем прежде, – гробовая тишина, черные тени и узловатые ветки.

Где-то рядом ухнула сова.

Сара поежилась, у нее было такое чувство, словно она возвращается в западню и это западня – одержимость Венна. Это пугало, потому что, если она попадется, если хотя бы на секунду пожалеет его, если ее решимость дрогнет, мир в далеком будущем будет уничтожен, а вместе с ним и вся ее жизнь.

Автомобиль продрался сквозь заросли сорняков на подъездной дороге, рывками объехал поваленное дерево, прошуршал по гравию и остановился. Сара посмотрела на серый фасад аббатства. В окнах было темно.

– Мы опоздали! – Уортон вылез из машины и бросился к дому.

Сара помчалась следом, обогнала его и взбежала на парадное крыльцо. Дверь была заперта.

Девушка позвонила и принялась яростно стучать по двери кулаками:

– Пирс! Венн!

В доме – темно и тихо, как будто там никто никогда и не жил.

Уортон нахмурился и сказал:

– Попробуем через кухню.

Они обогнули кусты и помчались в сторону конюшен. Сара вдруг остановилась, и Уортон чуть в нее не врезался.

– Слушайте!

Ветер принес из темноты тихое поскрипывание. Уортон никак не мог определить его источник. У него даже волосы на затылке зашевелились, настолько странным был этот звук. Висельник раскачивается на веревке? Или колеса проезжающей в ночи призрачной кареты?

– Озеро! – догадалась Сара и рванула с места.

Она бежала так быстро, что Уортон с трудом за ней поспевал.

– Сара! Подожди! – окликнул он. В Лесу было черно, вереск и ежевика цеплялись за ноги, один раз Уортон чудом не угодил в канаву, продрался через папоротник на заросшую вонючими грибами тропинку и снова закричал: – Сара!

Когда они наконец выбежали на берег озера, их ослепил свет фонариков.

Фонарики висели на ветках деревьев и скользили по водной глади, а некоторые парили в воздухе, будто маленькие звезды. И цвета их были просто восхитительные. Изумрудные, оранжевые, бирюзовые, они мерцали и переливались, словно драгоценные камни. К Саре подбежал Уортон, утопая по щиколотку в чем-то мягком. Оказалось, это лепестки. Лепестки миллионов роз, оставшиеся после церемонии. Из-за их насыщенного аромата было даже трудно дышать. Запах лета в самую холодную весеннюю ночь.