Балтийский рейд

Поутру комбригу пришлось-таки сыграть свою роль прославленного военачальника-освободителя. Как напутствовал Путята Селянович: «Сиди себе, важничай, надувай щёки, хмурь брови да бубни себе под нос перед представителями местной общественности, что ты, дескать, тоже за дружбу и воинское братство, и также искренне разделяешь с ними всю радость от освобождения этого уютного городка. А особенно, ты рад от того понимания местными вождями, что бригаде нужна вся их посильная поддержка и самая их широкая да бескорыстная помощь. Особенно если она, эта самая помощь, будет всё дальше расти со временем, и только лишь ещё более крепчать и увеличиваться». На что смутившиеся представители славного Любека начали ёрзать, мямлить и слезливо оправдываться, что, их и так уже хорошо датчане заставили поделиться, и они бы, конечно, с чистым сердцем всё непременно бы отдали.…Только серебра да злата у них осталось всего ничего, а так они, конечно, какой-никакой, но выкуп русским наберут. Тут уже пришло время гневаться Сотнику, до которого наконец-то дошло, что его воспринимают тут, как и положено в этом времени, за военачальника, взявшего город «на копьё» и по традиции требовавшего выкуп за милосердие сильного к местным жителям.

– Alliierte! Alliierte! Hansa und Russland sind Verbündete! Nur Proviant, Obdach und gute Einstellung! Brauchekein Goldund Silber! (Союзники! Союзники! Ганза и Русь союзники! Только провиант, кров и доброе отношение! Золото и серебро не надо! -Нем.)–перевёл Путята.

Наконец-то до представителей городской власти дошёл весь смысл сказанного, и они, весело лопоча, чуть было не пустились в пляс от радости. Грабить и насиловать не будут! А служить и помогать войскам союзников Ганзы, да они с превеликой радостью, господин!

Все дипломатические вопросы были решены полюбовно, и предстояло теперь решить военные. Что дальше делать с датчанами и главное как?

Все, разумеется, единадушно, сходились во мнении, что их надо убить. А вот как это сделать, тут были, конечно, варианты.

– Ну да, ну да, –хмыкнул Сотник, –Две сотни отличных бойцов, которые знают, что им терять уже нечего, и их всё равно теперь ждёт смерть. Так они вам тут и дались! Это вам не сонную отупевшую стражу перебить. Они в обороне, считай, столько же жизней возьмут, сколько и их там самих. Вы готовы кровью умыться да оставить там, на площади и в осаждённых казармах, хотя бы сто своих воинов?–и он с насмешкой обвёл взглядом «раздухарившихся» командиров.

– Я не готов, –сам же на свой вопрос и ответил командир.

– Но что-то же делать надо? –развёл руками Тимофей, –Не оставлять же их и половину своей бригады здесь, в осаде, чтоб им не скучно тут было, «за компанию».

– Да и пусть катятся на все четыре стороны…

– Полторы-две сотни не такие уж великие силы, к тому же половина из них с ранениями. До Гамбурга они уж точно все не доберутся. А те девять-десять десятков, если даже и придут, то всё равно ведь никакой роли в общей военной компании не сыграют. Нам же, напротив, полезно будет, чтобы до Вальдемара весть именно из их же уст дошла. Что, дескать, русские большими силами с моря высадились, взяли легко и играючи Любек, и отпустили просто так спокойненько целых полторы сотни датских воинов. Хотя могли бы их раздавить, как клопёнка, в городе. А сейчас они готовятся ударить уже и самому королю в спину! Каково? –и оглядел господ офицеров.

– Во! Учитесь! Стратегия называется! – глубокомысленно поднял палец вверх начальник штаба Филат.

– Больше масла в горшок лей, не жалей! –командовал старший звена розмыслов Илья.

– Лавр Буриславович, больше масла нужно и скипидара, смолы, серы и селитры, ежели, конечно, она тут есть, даже жира любого, какой только найдёте тут, несите. Всё нам сгодится.

– Да где ж я тебе серу-то с селитрой найду! Чать, не в поместье свовом стоим, а в самих херманских землях! –причитал, качая головой, тыловик.

– Не знаю, господин подпоручик, моё дело, как сержанта розмыслов, маленькое, я должен пару-тройку добрых кадок этого зелья, по приказу уже через час намешать. Вон, можно к Путяте Селяновичу, что ли обратиться, он с местным бургомистром и торгашами «вась вась» как бы уже давно.

Через час со сходящих к центральной городской площади улочек растащили перекрывающие их повозки, и по баррикадам, выстроенным датчанами из всякого хлама, по настильной траектории ударили пять онагров снятых ночью со стен.





Для онагра метательной машины торсионного типа закинуть добрую каменюку или горшок со смесью на 150 шагов не представляло никакой сложности, и уже через полчаса содержимым первой кадки была пропитана рухлядь и хлам баррикад. Затем в них ударили зажигательные стрелы, и в небо с рёвом взмыло жаркое и чадящее пламя. Две фигурки защитников, объятые пламенем с жутким криком, метались по площади, пока не рухнули, пробитые стрелами.

– Чтоб не мучились, бедолаги. Страшная смерть сгореть заживо! –покачал головой пластун Лютень.

Следующие полчаса онагры били по казармам, куда перебрались все остатки датского войска, щедро заливая их горючей смесью.

Вдруг в городе раздался рёв труб, и на центральной улице, ведущей к воротам, показался отряд пеших латников в начищенных до блеска доспехах, со щитами и с поднятыми вверх пиками. Впереди, в островерхом шлеме выступал крепкий, с резкими чертами на скуластом, покрытыми шрамами лице, русоволосый командир. За ним шли два знаменосца, толмач, горнист и барабанщик.

Колонна остановилась у входа на площадь, и ровными рядами с поднятыми вверх пиками расположилась по её краю. Командир под барабанный бой и призыв горна спокойно и торжественно вышел на середину площади. Над ним развивался синий на белом фоне гвардейский Андреевский флаг, ставший в этом времени боевым символом бригады, и Боевая Хоругвь с образом спасителя на красном фоне. Сотник поднял руку, и всё стихло на площади.

– Переводи! –и в сторону осаждённых казарм понеслись слова командира бригады, усиленные берестяным рупором, –Я командир новгородской бригады Андрей Сотник, являясь союзником Ганзы, предлагаю жизнь и честь славным воинам короля Вальдемара Датского! Для обсуждения условий предлагаю выйти ко мне вашего старшего. Жду пять минут. Время пошло!

И снова всё стихло.

Был, конечно, риск. Озлобленные потерями и запертые в ловушку датчане могли ударить по переговорщикам из арбалетов, какие бы они не были у них отсталые, но уж за сто то шагов командира со знаменосцами они бы положили уверенно.

Но в ходу было понятие о рыцарской чести. И не одна стрела или арбалетный болт не вылетел в сторону русских.

По прошествии пяти минут Андрей махнул рукой и забил тревожную дробь барабанщик, курсант III курса воинской школы, Алёшка.

Русские переговорщики уже были готовы развернуться и уйти, и тут от одного из занимаемых осаждёнными здания, отделилась процессия из трёх датчан.

Впереди шёл высокий, с рублеными чертами лица и большим горбатым носом командир в хороших доспехах и с поднятым на шлеме забралом. Сзади него следовали двое в закопчённых латах с королевскими флагами на древках. Не доходя трёх шагов, датчане остановились, и горбоносый, ударив себя в грудь правой рукой, что-то хрипло прокричал.

– Переводи, – кивнул Сотник.

– Я барон, Карл Петерсен, комендант этого города. Что Вы хотите нам предложить?

– Переводи.

– Первое. Вы, барон, бывший комендант этого города. У него и так есть свой бургомистр и военный комендант всего этого полиса и городских предместий из местных немцев. У вас же только два здания на этой площади и всё! Город взят передовыми русскими войсками союзников Ганзы. Второе. Предлагаю Вам со всеми своими людьми, при знамёнах и личном оружии, выход за пределы Любека. Гарантирую вам, всем при этом, жизнь и свободу, а чтобы вас не растерзало местное население, мы обеспечим вас своей надёжной защитой. Третье, если вы через полчаса не уйдёте из города, я вас всех тут сожгу, уж поверьте!–и Сотник прямо взглянул в глаза барону, –Вы видели, как горели ваши баррикады и их защитники? Ваши казармы уже облиты горючей смесью. Через полчаса мы их подожжём, и они превратятся для вас в духовку. И последнее, для вас и ваших знаменосцев будут выделены три лошади. Вы, благородный человек, барон, и я не хочу, чтобы вы теряли своё достоинство и лицо. Скачите со своими знаменосцами к королю и доложите, что тут произошло, и как вы героически, с честью, вывели свои войска из уже захваченного огромной русской армией города. При этом, ещё и не потеряв королевских знамён с личным оружияем. Это всё! Больше я ничего обсуждать с вами не намерен. Да, и у вас, барон, только тридцать минут на всё!

Чётко развернувшись, под барабанную дробь русские переговорщики вышли за стену щитов, окружающую площадь.

Через двадцать минут по главной улице города, в сторону ворот, в окружении русского конвоя вышло чуть меньше сотни датчан. Вид их был понурый, шли они замотанные в рванину кровавых бинтов, закопчённые и с сажей на лицах и одежде. Но все были при личном оружии и распущенных знамёнах, а впереди, на трёх выделенных им лошадях гордо ехал сам барон со своими знаменосцами. С крыш домов, заборов и из-за стены русского конвоя летели в бывших ненавистных властителей гнилые овощи и тухлая рыба, но ничего более. Дисциплинированные немцы были предупреждены, что русский конвой бьёт стрелами без промаха.

Датчан вывели за стены, барон обернулся и, что-то резко выкрикнув, ускакал со своими знаменосцами по дороге на юг.

– Vimøder russiske svinienr igtig kamp! (Мы ещё встретимся в настоящем бою, русские свиньи! -Дат.)


– Что он вякнул-то? –усмехаясь, спросил Климент у Путяты.

– Да грозился ещё в бою с нами встретиться, в настоящем как бы бою, а типа не в этом. Ну и, гадёныш, напоследок как у них водится, нас свиньями русскими обозвал.

– Ах ты ж, благородное…!–последовали непереводимые эпитеты, –Он, значит, весь чистый и «гхероический» такой, а город-крепость свой прос..л, отряд свой тоже бросил и от него прочь ускакал. Ещё и пять десятков раненных да обожженных на центральной площади города бросил. Лечи их теперь да от местных мстителей охраняй!

– Хм…ничего, Петрович…Сам же знаешь, что это самое (…) всегда всплывает когда-нибудь. Глядишь, и в битве встретитесь с ним ещё. Так что, ты не кипятись. И друзья пошли заниматься своим делом.

А впереди был ещё бросок к союзникам.





Глава 9. В стане короля.




Король Дании Вальдемар II Победоносный был хорошим воином и мудрым предводителем. Он, реформировав державу и укрепив свою внутреннюю власть, проводил очень активную и удачную внешнюю экспансию на всех своих соперников и конкурентов в бассейне Балтийского моря.

Ему только оставалось сломить сопротивление объединенных сил немецких графов, князьков да свободных ганзейских городов, и всё! Всё Балтийское море тогда станет датским! Впрочем, так же, как и все окружающие его земли.

Но эти шустрые немцы тоже не зевали и, сколотив приличный союз, смогли всё-таки набрать приличную армию, числом не уступающую его главным силам. Правда, много – это не всегда значит лучше. В том, что его испытанные в боях ветераны разобьют немчуру, Вальдемар даже не сомневался.

Осталось только выбрать удачное для этого место. Терять же своих воинов королю не хотелось, ведь впереди были ещё походы в северную и восточную Балтику, а для этого ему было нужно много хороших и преданных бойцов.

И время этой развязки было уже совсем-совсем близко. Армия союзников, вытесняемая с северных германских земель, допятилась до самого Гамбурга, большого и богатого города северной Германии. За спинами у немцев теперь был только он и широкая река Эльба.

И теперь, как только разгромленные в генеральной битве союзники ринутся в город, тут же воины короля на их плечах ворвутся в него, грабя и сея всюду смерть.

Всё складывалось как нельзя лучше!

Но два дня назад с севера на быстрых ногах гонца пришла первая плохая весть. Из столицы королевства Роскилле канцлер Кристиан сообщал, что русский флот, неизвестно как оказавшийся у берегов метрополии, высадил свой огромный десант в бухте у города Кёге, захватив при этом сам город и его мощную крепость. А теперь он уже угрожает и самой столице королевства. Канцлер смог собрать под свою руку около семи тысяч ополченцев и профессиональных воинов и поставил заслон сухопутному врагу, готовый драться, как он сообщал, до последней капли крови. Первый морской министр Герхард так же вышел со всем флотом в море, чтобы заслонить подход врага к столице от Роскилле-фьёрда, и тоже был готов биться до последнего матроса!

После прочтения этой строчки король впал в неистовство и долго слал проклятия с обещаниями самых удивительных видов пытки, какими он непременно подвергнет первого морского министра при их личной встрече.

– Если бы эта светская, морская…почесалась бы и лично бы проконтролировала блокаду Руси на востоке, то теперь бы им всем не пришлось стоять на исконно датской земле и сражаться до последней капли крови или матроса! – ревел в своём шатре взбешенный монарх.

Ещё несколько опасных минут доставило окружающей свите настроение крайне горячей ярости самодержца, снизошедшее на него после прочтения грамоты какого-то русского Сотника, доставленное ему тем же столичным гонцом.

– Ты посмотри только, Оттон, что пишет этот наглец, которого, по словам министра Герхарда, его славный капитан Гарольд гонял по всей новгородской речке около пары лет назад, – шипящим от злобы голосом просвещал племянника Вальдемар, –А ведь тот капитан ещё был обласкан мною за всё это. На-ка вот, полюбуйся сам!

И племянник углубился в дебри датского правописания:



«Его Величеству, королю Дании Вальдемару II от командира новгородской бригады Андрея Ивановича, коего кличут Сотником.

Вы, Ваше Величество, мудрый и храбрый король, за что Вам от меня личное уважение и почёт. Но, увы, с некоторыми Вашими деяниями я крайне не согласен!»



–Каков нахал! –взревел король и воткнул кинжал в стол! –Не согласен он с деяниями моими! Да кто он такой! Да что он о себе возомнил, червь земная!?

Побледневшая свита быстро-быстро закивала в поддержку мнения своего монарха.



«…Мало того, что Вы притесняете наших людей на море, так ещё со стороны Нарвы нашему Копорью и нашим же исконным Ижорским землям угрожаете! Нехорошо это!

Да, и смею Вам напомнить про хирды Ингвара Кнута из Зеланда, что в Новгороде гостили этим летом. Земля им пухом. А два года назад посланный Вами и Вашим морским министром грязный пират Гарольд Волосатый, воровской татью, прикрываясь чужим флагом, в наши внутренние речные воды пролез, и разбой под этим же флагом там учинил, пролив при этом кровь невинных русских людей. Очень некрасиво, Ваше Величество! Посмотрите только, в какую грязную, гнусную историю втянули Вас и замарали Ваше светлое имя эти бесчестные люди…»



В стол воткнулся второй кинжал короля.

– Я продолжу, Ваше Величество? – спросил робко племянник и забубнил после ответного злого кивка дядюшки.



«…Мы, конечно, разбили отряд Гарольда на реке Полометь. Три четверти убили или пленили, отбили у него всех наших пленных. Но этот нехороший человек весьма прытко удирал от нас, и мы, к сожалению, так и не смогли его поймать. Недавно, кстати, после нашего прорыва на Балтику он опять же, бросив свои корабли, команды, и все Ваши флаги, вновь умудрился от нас сбежать, опять, буквально без боя. Видно, талант у него, Ваше Величество, так хорошо и быстро скрываться от любой опасности. Но и это не главное, а главное–это то, что мы нанесли Вам ответный визит на Вашей, же исконной Датской земле. И поверьте, нанесём его ещё и ещё раз, сколько только будет нужно и, если на то будут серьёзные основания или какой приказ.

Очень всё же рассчитываю на нашу дружескую и добрую встречу!