Бесконечная шутка
Часть 59 из 123 Информация о книге
МК Бэйн. «Сапрогенные открытки» / АКМЭ Со стола Елены Стипли Пишущий редактор Журнал «Момент» 13473 Бульвар Выжженной воронки Тусон, Аризона, 857048787/2 Мистеру МК Бэйну «Сапрогенные открытки, Inc.» БОБ-Уолтем 1214 Тоттен-Понд-Роуд Уолтем, Массачусетс, 021549872/4. Ноябрь ГВБВД Дорогой мистер Бэйн: Вопрос, Вопрос, Вопрос (Вопрос, Вопрос [Вопрос], Вопрос, Вопрос, Вопрос), Вопрос, Вопрос (Вопрос), Вопрос, Вопрос.269 Вырубленные в осадочном сланце, черном граните и прочем морфическом шлаке – более-менее одновременно с тем, как сбрили, разровняли для тенниса и закатали верхушку холма – катакомбы ЭТА. Здесь туннели доступа и туннели для проходов, с комнатами, и лабораториями, и насосными для Легкого по обеим сторонам, коммуникационные туннели, и складские туннели, и короткие туннели-переулки, соединяющие одни туннели с другими. Наверное, всего где-то шестнадцать туннелей, в форме, скорее, яйцевидной. 11.11, 16:25, Ламонт Чу, Джош Гопник, Одерн Таллат-Кялпша, Филип Трауб, Тим («Сонный ТиПи») Питерсон, Карл Кит, Киран Маккенна – большая часть ходячих мальчиков-эсхатонитов до-14 – плюс десятилетний Кент Блотт – сидят с мусорными мешками «„Радость" с ручками» 270 и компактными ртутными фонариками с низкой диффузией на батарейках в 26 метрах под Шоу-кортом с матчем Хэла/Тьмы. Плюс у Чу планшет с ручкой, привязанной шнурком к прищепке. Звуки соревновательного движения кроссовок и зрительского поскрипывания трибун на поверхности через многие метры уплотненного шлака и полимезированный цемент оштукатуренного потолка туннеля кажутся, скорее, скрытным сухим шорохом грызунов, паразитов. И это подпитывает возбуждение, ради которого они сюда спустились на самом деле. Отчасти они здесь еще и потому, что у маленьких американских мальчиков как будто есть фетиш на спуск в закрытые фундаменты под чемнибудь – туннели, пещеры, вентиляционные шахты, страшные пространства под деревянными верандами, – примерно как американские мальчики постарше любят перспективную высоту и зрелищные виды, охватывающие большие пространства, и этот последний фетиш, в свою очередь, – один из козырей на войне по рекрутингу с Порт-Вашингтоном и прочими приморскими академиями. Другая причина – полунаказательный наряд, в рамках которого некоторых игроков – тех, кого сочли виновными в недавнем нестратегическом эсхатоновом побоище, но кто при этом остался без травм 271 и на максимум слегка тлеющей под ногами земле, в отличие от присутствовавших Старших товарищей, – в наказание ссылали под землю в дневную смену для, предположительно, неприятного занятия – проложить туннельный маршрут, по которому профессионалы из корпорации «Всепогодные Воздухоопорные Сооружения „ТесТар"» потащат стеклопластиковые распорки, поперечины и дендриуретановые полотна для возведения Легкого, когда администрация ЭТА наконец решит, что погода в конце осени уже не столько закаляет характер, сколько подрывает развитие и мораль. Это уже скоро. Поскольку в комнатах в туннелях побольше живут проректоры и здесь же находятся кабинеты и подсобки работников матчасти К. Н. Пала и поскольку здесь же в одном из главных туннелей помещения доктора Джеймса Инканденцы для занятий оптикой и монтажом, которыми пользуются для уроков Лита/Огилви по производству развлечений, введению в оптические науки и проч., и поскольку пара вторичных и тупиковых туннелей используется как временная кладовка съезжающими старшеклассниками, у которых восемь или больше лет нажитого скарба не умещаются в один поствыпускной багаж, – особенно если они летят на лето в какую-нибудь сателлитную сетку начинающих профессионалов, потому что это перелет – две сумки плюс экипировка максимум, – некоторые туннели в теплый сезон серьезно закупориваются хламом мусорного типа. А иногда за край загнутых туннелей-кладовок в коридоре проректоров переливаются и личные вещи крупного типа. Младшие ученики идеально подходят для рекогносцировок узких туннелей, частично забитых отбросами, и хотя в ЭТА ни для кого не секрет, что младшие ученики и так немало времени проводят в туннелях, карательный аспект этому разведывательному наряду придается тем, что мальчишкам всучили мусорные мешки для уборки контрольных работ и раздаточных материалов с лаб, батареек от калькуляторов и банановых кожур, банок из-под жевательного табака «Кадьяк» и спиралей синтетических струн ракеток, и мерзких окурков от сигар уборщиков, – сразу у туннеля проректоров Сонный ТиПи находит две блестящие обертки от «Трояна», а в паре метров дальше попадается червеобразный блеск собственно презерватива, после чего следуют дебаты на повышенных тонах, использованный это презерватив или нет, и наконец убирать его в мешок отряжают старого бедного Кента Блотта, на случай, если все-таки использованный, – и пустых коробок из-под подарочных спонсорских форм, и полных коробок гейских или невпитывающих форм, которые никому не нужны, и этикеток с банок «Хэбитант», и чемоданов старшеклассников, и комнатных минихолодильников, и проч.; а также поручили сдвигать все коробки, на которые хватит сил, чтобы расчистить путь для ребят из «ТесТар» до склада Легкого и насосных; а местоположение любых коробок или предметов, слишком крупных, чтобы сдвинуть, Ламонт Чу должен отмечать в планшете, и потом разбираться с ними на свое усмотрение отправят крепких уборщиков. Вот почему многие мальчики ЭТА не видят, как Стайс отыгрывает у Хэла сет и едва его не побеждает, – потому что Нил Хартиган сослал их вниз сразу после зарядки и душа. Как отмечено выше, они и не против, прогуляться здесь, в данный момент – в одном из поперечных туннелей диаметром в детский рост между коридором проректоров и складом Легкого. Эсхатониты и так здесь частые гости. Более того – у эташников до-14 давно сложился целый Туннельный клуб. Как и у многих мальчишеских клубов, объединяющий raison d'etre [177] Туннельного клуба довольно туманный. Все занятия Туннельного клуба – неформально собираться в получше освещенных главных туннелях и болтаться, и ловить друг друга на лжи о жизни и карьере до ЭТА, и резюмировать предыдущий Эсхатон (обычно их не больше пяти за семестр); а единственное формальное занятие клуба – сидеть с пожелтевшими «Правилами регламента Роберта» и бесконечно полировать и вносить поправки в правила, кому можно и кому нельзя вступать в Туннельный клуб. Как у истинно мальчишеского клуба, наименее туманный raison d'etre Туннельного клуба связан с эксклюзивностью. Единственный железный пункт хартии Туннельного клуба – беспрекословный запрет на допуск девчонок 272. За исключением Кента Блотта, все мальчики в наряде – эсхатониты и члены Туннельного клуба. Кент Блотт, неспособный к Эсхатону, потому что он гуманитарий в душе и у него еще даже не началась квадривиумная алгебра, и пока что не отвечающий ни одной инкарнации критериев клубного отбора, присутствует исключительно по той причине, что на обеде слышали, как он утверждал, будто этим утром был в северной части главного туннеля между раздевалкой Админки и подземной прачечной, чтобы срезать путь до своей комнаты в Западном корпусе после тренировок и сауны, и якобы заприметил – сбежавшим из ртутного света фонарика в один из вторичных туннелей к общежитиям В и Г, Восточным кортам и в целом этот район туннелей, где они сейчас находятся, – заметил что-то вроде то ли крысы, то ли, сказал он, скорее даже дикого хомяка из Впадины. Так что эсхатониты были только рады спуститься ради потенциальной крысиной рекогносцировки, для экспертизы слов Блотта, и прихватили с собой то ли очень нервного, то ли очень возбужденного Блотта, чтобы прошерстить возможные маршруты, которые, как говорит Блотт, кажется, мог выбрать зверек, по пути заполняя мешки «Радость» с ручками и помечая тяжелые предметы, а также чтобы немедленно окружить и проучить Кента Блотта, если окажется, что он их тут за нос водит. Плюс как раз на Блотта повесили брать полные мешки, связывать целлофановые ручки и тащить туда, откуда началась экспедиция, – ко входу в огромный гладкий главный туннель у сауны мальчиков, – потому что никому не нравится таскать полные мешки мусора в одиночку по темным туннелям с крысиным писком матча и очевидения над толщей земли. Чу держит в зубах фонарик и записывает тяжелый хлам. Они уже заполнили несколько мешков и оттащили достаточно легкой фигни, чтобы проложить узкую тропинку почти до самой насосной, где висит какойто странный сладкий спертый горелый запашок, который никто из них не узнает. Аплодисменты, когда Хэл Инканденца с трудом отвоевывает первый сет, здесь отдаются как далекий дождь. В боковом туннеле не видно не зги, зато тепло и сухо, и на удивление мало пыли. Из-за вентиляции и кабелей вдоль низкого потолка Киту и Таллат-Кялпше приходится идти в авангарде гусиным шагом, убирая коробки и безуспешно пытаясь отодвигать минихолодильники с дороги. Здесь немало скоплений маленьких, но тяжелых комнатных минихолодильников «Мэйтэг» – таких, которые ни один выпускник с собой не возьмет, с отделкой темным пластиком под дерево, некоторые – старых моделей с трехконтактными штепселями, а не аккумуляторами. Некоторые пустые минихолодильники вычищали спустя рукава, они стоят с полуоткрытыми дверцами и испускают тяжелый дух. Большая часть описи Чу для уборки крепкими взрослыми – либо минихолодильники, либо запертые чемоданы, судя по звуку, как будто полные журналов и восьмилетних накоплений мелочи. Приглушенный крысиный писк кроссовок над головами будоражит мальчиков из Туннельного клуба и зовет к приключениям. Филипу Траубу не надоедает пищать и незаметно щекотать остальным сзади шеи, отчего все будоражатся, и часто останавливаются, и подпрыгивают, и резко озираются вокруг, пока Киран Маккенна не ловит Трауба с поличным за щекоткой Джоша Гопника в ярком луче батарейного света, и Гопник не бьет Трауба в лучевой нерв, и тогда Трауб хватается за руку, хнычет и говорит, что ему надоело и он пойдет на выход, – Трауб здесь самый юный, не считая Блотта, и ракетоносец-дублер на испытательном сроке в большинстве Эсхатонов, – и им приходится встать и дать Чу отметить два брошенных минихолодильника, пока Питерсон и Гопник отвлекают и развлекают Трауба, чтобы он остался, а не смылся наверх к Нванги и не поднял слезливую вонь. Брошенные минихолодильники, пустые коробки, несдвигаемые чемоданы со сложными адресами на этикетках, использованные спортивные тейпы и пластыри «Эйс», случайные пустые пузырьки из-под Визина (которые Блотт нычет в карман толстовки для следующего соревнования Майка Пемулиса), доклады по курсам оптики I и II, сломанные теннисные пушки и шальные мячи, слишком тухлые даже для камер восстановления давления, сломанные или выброшенные ТП-картриджи со съемками корта для разборов полетов или засмотренных развлечений, аномальный сервиз морожениц для парфе, шкурки фруктов и обертки энергетических батончиков «АминоПэл», которые оставляет после собраний сам клуб, брошенные завитки обмотки и рваных струн, несколько необъяснимых заколок, несколько старых эфирных телевизоров, на которых кое-кто из студентов постарше любят посмотреть мороз, и вдоль плинтуса – хрупкая шелуха сброшенной полироли в форме конечностей, рук и ног, полусгнившая в ароматную пыль, – вот что составляет большую часть здешнего мусора, и дети не против его высматривать, инвентаризировать и упаковывать, потому что настроены на нечто весьма возбуждающее, что-то вроде даже возможного raison d'etre самого клуба, если только Блотт им Блоки не выкручивает, а в этом случае, – горе Блотту, таков консенсус. Гопник – сопящему Траубу, пока Питерсон светит фонариком на планшет для Чу: – У Мэри был барашек, Наэлектризован мех / Идет куда-то Мэри – везде мигает свет. Карл Кит делает вид, что он невероятно толстый, и двигается вдоль стены в неуклюжую перевалку. Питерсон – Траубу, пока свет держит Гопник: – Старшеклассник Джон Уэйн давно / С герр Штиттом долбился в очко, / Они долбились еще, / И еще, и еще, / И еще, и еще, и еще, – что дети постарше находят куда более забавным, чем Трауб. Кент Блотт спрашивает, почему сопливых рев вроде Фила берут в Туннельный клуб, тогда как его прошения отвергают, и Таллат-Кялпша быстро его обрывает, сделав с ним в темноте что-то такое, отчего Блотт взвизгивает. Чрезвычайно темно, не считая пятачков от их фонариков низкой диффузии, потому что они выключили голые туннельные лампочки, так как Гопник, который родом из Бруклина и в грызунах собаку съел, говорит, что только дурень без мозгов и без головы будет проводить рекогносцировку крыс при свете, и кажется логичным предположить, что дикие хомяки также проявляют к свету вполне крысиное отношение. Чу просит Блотта попробовать поднять бандуристую старую микроволновку без дверцы, лежащую на боку у стены, и Блотт старается и едва двигает ее с места, и скулит, и Чу помечает печь, чтобы ее убирали взрослые, и велит Блотту ее бросить, что Блотт понимает буквально, и грохот и звон приводят в ярость Гопника и Маккенну, они говорят, что искать грызунов с Блоттом – как рыбачить с эпилептиком, и это наконец весьма поднимает настроение Траубу. Дикие хомяки – в одном ряду с километровыми младенцами, призраками без черепов, плотоядной флорой и болотным газом, от которого плавится лицо и остается одна только обнаженная серо-красная лицевая мускулатура на всю твою жизнь уродливого парии, в плане леденящих кровь ночных нарративов о Впадине, – редко встречаются к югу от люцитовых стен и АТИБСМЕ'нных КПП, которые очерчивают Великую Впадину, и то только раз в тысячу лет где-нибудь в районе новопограничного городка Метуэна, Массачусетс, его еще городская Торговая палата прозвала «Городом, который перестроила Взаимозависимость», и в любом случае, вопреки заверениям Блотта, редко попадаются по одному, будучи хищным стадно-кочевым животным вроде саранчи, прозванным канадскими агрономами «пираньей равнин». Большое поголовье диких хомяков в богатой на отходы метрополии Бостона, не говоря уже о прокопанных территориях ЭТА, стало бы почти грандиозным бедствием для общественного здравоохранения, вызвало бы попросту бесконечное бегание кругами и сгрызание ногтей со стороны взрослых и выжгло бы мегакалории предподросткового стресса у игроков ЭТА. Этим днем в боковом туннеле каждый мальчик, с ушками на макушке, глазками нараспашку и мешком наизготовку, всем сердцем надеется на хомяка – за исключением Кента Блотта, который просто и горячо надеется хотя бы на зрительный контакт, или образец помета, которые спасут его от дисциплинарного подвешивания вверх тормашками в кабинке уборной, пока какой-нибудь сотрудник не найдет его по воплям. Он напоминает Туннельному клубу, что не то чтобы утверждал, будто заприметил, как зверь направлялся именно сюда, – он только мельком видел, как зверь выбегал в сторону, предполагавшую интерес или, как бы, вероятность движения сюда. Из коробки с разорванным скотчем на крышке, лежащей на боку, вывалилась куча старых ТП-картриджей – старых и по большей части без ярлычков, на полу туннеля в веерообразной форме, и Гопник с Питерсоном жалуются, что картриджи острыми краями дырявят их мешки «Радость», и Блотта отряжают до освещенного предбанника у начала туннеля в Админке, где начинает собираться уже серьезная пахучая гора пакетов, с тремя мешками картриджей и фруктовых корочек, только наполовину полными. Плюс подтверждение наличия дикого хомяка, сходятся во мнении Чу, Гопник и «ЭсТиПи» Питерсон, наверняка отвлечет администрацию ректора от послеэсхатонской расправы над Старшими товарищами Пемулисом, Инканденцей и Аксфордом, которую эсхатонская фракция клуба видеть не хотела бы, не особенно, – хотя и существует консенсус, что никто не против посмотреть, как по первое число и пятой точке всыплют злобной Энн Киттенплан. Плюс набегами хомяков можно как-то объяснить оккультные появления огромных и необъяснимых предметов ЭТА в неподходящих местах, которые начались с августа, когда на голубом ковре вестибюля нашли тысячи рассыпанных тренировочных мячей, а потом в середине сентября на корте 6 во время утренней тренировки обнаружилась аккуратная пирамидка из энергетических батончиков «АминоПэл», и с тех пор участились в арифметической прогрессии, что ни у кого не вызывает бурной радости, – дикие хомяки известные таскальщики и переставляльщики, и если не могут что сожрать, то обязательно учинят какую-нибудь херню, – и тем облегчить настроение почти-истерики, которое вызвали таинственные перемещения как в рядах аборигенских синих воротничков, так и эташников до-16. Благодаря чему, предсказуемо, ребята из Туннельного клуба станут какими-то даже героями, что ли. Они двигаются по туннелю, их ртутные лучи слабо-розового цвета скрещиваются, и разбегаются, и режут под острыми углами. Но даже подтвержденная крыса – уже успех. У заведующей учебной частью миссис Инк дичайшая фобия на паразитов, мусор, насекомых и общую угрозу гигиене, и мужики из «Оркина» с пивными брюшками и игральными картами с голыми девушками в шпильках на рубашках (по утверждению Маккенны) дважды в семестр по самое не балуй заливают территорию ЭТА ядами. Никто из мальчиков в ЭТА – у которых тот же постлатентный фетиш на паразитов, что и к подземным путешествиям и эксклюзивным клубам, – никто ни разу не видел и тем более не ловил где-нибудь в окрестностях крысу, таракана или хотя бы там завалящую чешуйницу. Так что молчаливый консенсус клуба – хомяк оптимален, но сойдет и крыса. Всего одна жалкая крыса подарит всему клубу достойный смысл, объяснимую причину для сборов под землей – всем немного неловко любить собираться под землей без какой-либо внятной или убедительной причины. – Соня, как думаешь, сможешь поднять и оттащить? – Блин, Чу, я даже близко подходить к этой штуке не собираюсь. Слышатся далекие звук шагов и какофонический свист возвращающегося Блотта, а также тихий писк кроссовок над головами. Гопник останавливается, обводит светом фонарика собравшихся, играя на лицах. – Так. Кто-то взбзднул. – А что это тут рядом, Сонь? – Чу пятится, чтобы охватить лучом фонарика что-то широкое, приземистое и темное. – Не посветите, ребзя? – Потому что кто сейчас взял и испортил воздух в этом тесном невентилируемом пространстве? – Чу, это комнатный холодильник, успокойся. – Но он больше комнатного холодильника. – Но и не такой большой, как настоящий холодильник. – Что-то между. – А я что-то чую, Гоп, факт. – Запашок есть. Если кто-то перднул – признавайтесь. – Так или иначе, запашок. – Только не пытайся описать его словами. – Сонь, это и близко не похоже на человеческий пердеж. – Слишком мощно для пердежа. – Может, Тедди Шахту приперло, вот и он спустился сюда, чтобы бзднуть. Питерсон наводит фонарик на коричневый холодильник среднего размера. – А вы же не думаете… – Не может быть. Не может быть, – говорит Чу. – Чего? – спрашивает Блотт. – Даже не думай, – говорит Чу. – Лично я даже не думаю, что какое-либо млекопитающее может так пердеть, Чу. Питерсон смотрит на Чу, их лица в ртутном свете бледны. – Не может быть, чтобы кто-то выпустился и оставил здесь холодильник, не достав еду. – От этого и запах? – спрашивает Блотт. – А это не холодильник Пирсона с прошлого года? Сонный ТиПи оборачивается. – Кто чувствует, э-э, типа, элемент разложения? Свет на потолке туннеля от поднятых рук. – Кворум по вони разложенческого типа. – Проверим? – говорит Чу. – Вдруг там сидит блоттовский хомяк. – Жрет что-нибудь невыразимое, например. – Хочешь открыть, что ли? – У Пирсона как раз был холодильник больше обычного. – Открыть? Чу чешет за ухом. – Мы с Гопом посветим, Питерсон откроет. – А что я-то? – Ты ближе всех, Соня. Задержи дыхание. – Господи. Ну ладно, тогда отвалите, чтобы было куда убегать, если кто-нибудь, типа, выскочит. – Кем для такого надо быть? Как так просто уйти и бросить полный холодильник?