Бесконечная шутка
Часть 97 из 123 Информация о книге
– Вопрос. – Нет, и не принижай мои умственные способности, я не собираюсь говорить, почему не хочу об этом говорить. Если все это попадет в статью «Момента», Хэлли ее прочтет, а значит, прочтет вслух Бубу, и я не буду говорить про смерть Аиста или стабильность Маман для статьи, в которой они прочтут про мой взгляд, а вдобавок какое-то авторитетное мнение о моем взгляде, вместо того чтобы самим принять выводы. То есть сделать. Сделать, принять. Нет, сделать выводы. – Им обоим лучше подождать, пока они оба не уберутся оттуда подальше, прежде чем смогут хотя бы осознать, что происходит, что Маман – бесповоротная психопатка, блин. Все эти термины, уже ставшие клише, – отрицание, шизогенная, патогенная семейная, как ее, система, и так далее и тому подобное. Один бывший знакомый говорил, что Чокнутый Аист говаривал, что клише заработали свой статус клише потому, что такие очевидно правильные. – Я ни разу не видел, чтобы они ссорились, ни разу за все восемнадцать лет дома и в академии, – это все, что я скажу. – Вопрос. – На мой взгляд, покойный Аист стал жертвой самого чудовищного розыгрыша в истории, – это все, что я скажу. – Ладно, приведу еще один антидот11 из жизни, который скажет об эмоциональном климате Маман больше, чем любое прилагательное. Господи, ну видишь, я уже начал употреблять в речи части речи, стоило мне только вспомнить об этом всем. Вот что главное в людях, которые по-настоящему и опасно безумны: они поистине гениально заставляют людей вокруг считать, что это они сами безумны. В военном деле это зовется психологическая война, к твоему сведению. – Вопрос. – Прошу прощения? Ну да, еще одна иллюстративная штука. Что бы выбрать. Раздолье позоров. Выберу наугад. Кажется, мне было, наверное, двенадцать. Точно знаю, что был в 12-летних, в туре того лета. Хотя я играл в 12-летних, уже когда мне было десять. С десяти до тринадцати меня считали одаренным, с большим будущим в теннисе. Угасать я начал где-то во время пубертатного периода. Считай, мне было, скажем, двенадцать. Тогда у всех на уме была НАФТА, какие-то так называемые «платные магистрали информации», и все еще было эфирное телевещание, хотя у нас стояла спутниковая тарелка. Академии и в мыслях ни у кого не было. Аист периодически пропадал, когда появлялись деньги. Думаю, он все возвращался к Лайлу в Онтарио. Считай, мне было десять. Мы еще жили в Уэстоне, также известном как Вольволенд. Маман тогда почти не вылезала из огорода. Еще одно занятие, которым она не могла не заниматься. Пунктик. На домашние растения еще не перешла. Называла посадки своими «Зелеными детками». Не разрешала нам есть цукини. Никогда не срывала, они вырастали до чудовищных размеров, высыхали, отваливались и гнили. Веселуха. Но главным ее увлечением было каждый раз готовить огород к лету. Еще в январе начинала заполнять списки, прицениваться к удобрениям, рисовать схемы грядок. А я говорил, что ее отец сажал картофель, когда-то был миллионером – картофельным магнатом, в Квебеке? Но, в общем, начало марта. Эти сережки электрические или это само по себе? Как это я раньше их не замечал? Мне казалось, женщины, которые переносят медь, не носят больше ничего, кроме меди. Видела бы ты сама себя в этом освещении. Флуоресцентный свет обычно женщин не красит. Нужно быть исключительной… – Вопрос. – На семейном участке Маман. Квебек, St.-Quelquechose 1, что-то в этом духе. В жизни там не был. В его завещании только было сказано – подальше от могилы его папы. Прямо у Мэна. В сердце Впадины. Родной город Маман целиком стерли с карты. Жуткие экоциклы, без мачете шагу не ступить. Надо будет попробовать вспомнить название города. Но, в общем, но да, в общем, Маман в огороде, на холоде. Стоит март и очень брр-холодно. Помню как сейчас. Приводил этот инцидент нескольким профессионалам семейного профиля, и ни одна бровь не оставалась неподвижной. От таких антидотов у всех профи по патогенным системам брови взметаются ввысь, выше лба, и исчезают только где-то под затылком. – В общем, ну мне, скажем там, тринадцать, а значит, Хэлли – четыре. Маман – в огороде на заднем дворе, возделывает славную каменистостью новоанглийскую почву прокатным мотоблоком. Тут неясно, то ли Маман управляет мотоблоком, то ли наоборот. Машина старая, полный бак бензина, который я заливал через воронку, – Маман втайне верит, что от нефтепродуктов бывает лейкемия, и ее выход – делать вид, что она не понимает, что случилось, если штуковина не работает, и стоять, заламывая руки, и позволить тринадцатилетнему мамину помощнику сделать грудь колесом и угодливо диагностировать проблему, а потом я заливаю бензин. Мотоблок громкий и неуправляемый. Ревет, пыхтит, лягается, и мать за ним ходит с видом человека, который выгуливает недрессированного сенбернара, оставляет пьяные спотыкающиеся следы в вывороченных грядках, за штуковиной. Что-то есть такое в очень-очень высокой женщине, которая управляет «Рототиллером». Маман невероятно высокая, выше всех, кроме Аиста, который нависал даже над Маман. Естественно, она пришла бы в ужас, если бы сама задумалась, что вытворяет – подстраивает так, чтобы с бензином, который, по ее мнению, раковый, обращался маленький ребенок; она даже сама не знает, что у нее фобия на бензин. На ней две пары рабочих перчаток и целлофановые бахилы больничного вида на эспадрильях – огородом она занималась только в эспадрильях. И маска для микрофильтрации «Фукоама» от загрязнения, ты должна их помнить с тех времен. В грязных бахилах ее пальцы кажутся голубыми. Я в паре метров впереди, обеспечиваю предварительную камнеи комьеуборку. Это ее выражение. Предварительная камнеи комьеуборка. Теперь подключай воображение, представь картину со мной. Посреди вспашки выходит мой младший брат Хэлли, наверное, года четыре на тот момент, в какой-то пушистой красной пижаме и пуховичке, и в тапочках, на носках которых нарисованы такие мерзкие желтые смайлики, с пожеланием Доброго Дня. Мы в огороде, наверное, часа полтора и почти закончили пахать, как к нам с веранды из красного дерева глубокой пропитки выходит Хэл, и идет, такой подтянутый и серьезный, к границе огорода, которую Маман разметила палочками и бечевкой. Он протягивает руку, в ней что-то маленькое и темное, и он идет к огороду, пока позади пыхтит и дребезжит «Рототиллер», волоча за собой Маман. Чем ближе он подходит, тем очевиднее, что у него в руках нечто крайне неприятное. Мы с Хэлом переглядываемся. У него очень серьезное выражение лица, несмотря на то что у нижней губы какой-то эпилептический припадок – это значит, готов расхныкаться. Пишется через «с». Помню, воздух был серым от пыли, Маман пришлось одеть очки. Надеть. Он протягивает руку Маман. Я щурюсь. Штука, которая занимает всю его ладонь и свисает по краям, – ромбоидический кусок плесени. Здоровый старый пышный кусок домашней плесени. Подчеркни «здоровый» и «старый». Должно быть, плесень из какого-то угла за горячей печью в подвале, угла, до которого она не добралась с огнеметом после наводнения, – нас заливало каждую январскую оттепель. Я взвешиваю в руке ком или камень, весь внимание, каждая волосинка встает дыбом. Напряжение в воздухе было такое, как если пойти на Санстренд-плазу, когда запускают трансформаторы, – каждый фолликул встает дыбом. Она была какого-то сопливо-зеленого цвета с черными пятнышками, пушистая, как персик. Еще оранжевые пятнышки. Кусок плесени, не предвещающей ничего хорошего. Хэл смотрит на меня в тарахтении, нижняя губа так и пляшет. Смотрит на Маман, Маман объезжает «Рототиллер», виляет. Главная piece 1 в том, что плесень, типа, странным образом неполная. Как будто, тут осеняет меня, пожеванная, Елена. И да, я щурюсь и вижу, что мерзкая волосатая хреновина до сих пор, типа, наложена на передние зубы малого и волосато размазана по губам. Окажись там со мной, Елен. Почувствуй, как сбираются вагнеровские тучи. Хэлли всегда говорил, что в детстве с Маман нельзя было избавиться от ощущения, что весь космос – на волосок от низвержения в кипучие тучи элементарных газов, и сдерживается он только героическими волей и гениальностью Маман. Теперь все замедля-я-яется. Она поворачивает в конце грядки и видит, что Хэлли на холоде в своих веселых тапочках, что само по себе для нее уже почти удар космосу под дых, обычно. Вот мы видим, как глохнет мотоблок, когда она наклоняется до самой заглушки, которую я ей показал. Машина еще немного дизелирует и пердит синим дымком. Всасывает в себя кончик веревочного стартера. Я чувствую напряжение, как будто сам там сейчас стою. После рокота опускается звенящая тишина. Робкий чирик птички. Маман идет к Хэлу, который так и стоит в красном пуховичке. Заправляет выбившуюся прядь под резинку особой огородной полиэтиленовой шапочки. Тогда ее волосы еще были темно-каштановые, она обращается к нему, у нее невероятно унизительное прозвище для малого, которое я из милосердия даже никому не скажу. Но вот она подходит. Хэл стоит столбом. Протягивает кошмарный кусок плесени. Маман сперва видит только, что у ее дитяти что-то в руках, и, как все мамы с сильным инстинктом материнства, сама протягивает руку, чтобы это взять. Единственный случай, когда она не присмотрится прежде, чем чтонибудь взять. – Вопрос. – Теперь Маман останавливается прямо у границы огорода и щурится, на ее очках пыль, она только начинает видеть и обрабатывать, что ей протягивает малой. Ее рука тянется над садовой бечевкой и замирает. Хэлли делает шаг вперед, поднимает руку в каком-то почти нацистском салюте. Он говорит: «Я это съел». Маман говорит, что просит прощения. Елена, принимай выводы сама. Но учти хрупкость контроля над обсессо-компульсивностью. Жуткие фобии держат за горло. Ее четыре всадника: закрытые пространства, коммуникационная неточность и нечистота, а что может быть нечище, чем подвальная плесень. – Вопрос. – Четвертый всадник появится в самый последний момент, конечно же, как во всех качественных эсхатологиях, – не вскрытая карта, рубашкой вверх, пока не начнется настоящая игра. «Я это съел», – говорит Хэл, все еще протягивая гадость, без слез – с какойто клинической угрюмостью, будто плесень – аудит, который ему нужно представить на рассмотрение. И – тебе интересно, взяла она это в руки или нет? – Вопрос. – Я вдруг подумал, что если тебе нужен материал по Маман и Чокнутому Аисту, то можно связаться с Бэйном. В Уэстоне он с нами практически жил. Как вторичный источник, что ли. Уверен, он будет обсуждать с тобой причуды Маман сколько влезет. Он до сих пор едва ли не на колени падает при любом ее упоминании. Его маленькую компанию по выпуску визиток только что выкупил огромный концерн розыгрышей, так что, уверен, он сейчас развалился где-нибудь в мраморной зале, под пальмовыми опахалами и с тряпочкой для лба, довольный жизнью и готовый разглагольствовать. Наверное, лучше не спрашивай его о моих причудах, но на тему Маман и ОКР он может сутками чесать языком. Он не выходит из дома, а дом его – одна большая комната, переделанная детская читальня в бывшей Общественной библиотеке Уолтема, которая занимает весь третий этаж. Он у Маман научился, как минимизировать количество дверных проемов. Боюсь, он не подинтернечен и страдает от ОКР-фобии по поводу имейлов. Адрес его слоупочты – «Марлон К. Бэйн, Saprogenic Greetings Inc., Уолтем-билдинг ОБУ, 1214 Тоттен-понд-роуд, Уолтем, Массачусетс, 021549872/4». Еще не помешает, если не будешь в разговоре с ним упоминать «по-большому». У него проблемы с туалетом по-большому. Не знаю, похожа ли его боязнь не выходить из дома на боязнь не выходить из дома Маман. И без того уже много зим не погружался в воспоминания о Маман, если честно. Умеешь ты из меня вытягивать. Ты как будто ничего не делаешь, всего лишь сидишь со своей сигаретой, но я вижу только тебя и хочу радовать только тебя. Как будто ничего поделать не могу. Как думаешь, дело только в правильном журналистском подходе, Елена? – Или есть нечто большее, какая-то странная связь между нами, которая стирает все мои обычные границы личной жизни, и я полностью открываюсь тебе? Наверное, остается только надеяться, что ты этим не воспользуешься. Это не звучит как типичный подкат? Может, будь это подкат, звучало бы не так тупо. Наверное, я бы даже хотел, чтобы получилось погалантнее. Я не знаю, что еще делать, кроме как просто рассказать, что творится у меня в душе, даже если это прозвучит тупо. Ведь я вообще не представляю, о чем ты думаешь. – «Помогите! Мой сын это съел!» – кричала она одно и то же снова и снова, подняв ромб плесени в вытянутой руке как факел, бегая ровно вдоль границы бечевки, пока мы с Хэлли отшатнулись – буквально как бы отшатнулись, наблюдая с отпавшей челюстью за первым в нашей жизни признаком апокалипсиса, за тем, как уголок Вселенной вдруг отошел и обнажил кипящие бездны просто за пределами чистоты. По ту сторону порядка. – «Помогите! Мой сын съел этого! Мой сын съел это! Помогите!» – все кричала она, описывая идеальный прямоугольник вдоль бечевы, и я вижу лицо Чокнутого Аиста за стеклянной дверью на веранде, который выставил руки и сложил из пальцев кадр, и Марио, моего второго брата, как обычно, у его коленки, лицо Марио размазано о стекло, на которое он опирался, по стеклу расползается их дыхание, Хэл уже внутри бечевки и пытается угнаться за ней, в слезах, и вполне возможно, что и я в слезах, чуть-чуть, просто из-за заразительного стресса, а эти двое просто смотрят из-за стекла задней двери – и гребаный Бубу тоже пытается сложить пальцы в кадр, так что в итоге это мистеру Рейхагену, ее так называемому другу, пришлось прийти и в итоге подключить шланг. a. Это может быть и ложью – больше никто во всей ЭТА не слышал про камеры в кухне, ванной ДР и т. д. b. sic. 235. Она сама расставила фото на столике, из сумочки; ему не пришлось просить; это только укрепило ощущение гармоничного милосердия, космического тепла, уравновесившее дохлую птицу в джакузи и фригидную агрессивную репортершу. 236. Сокращение ЭТА: Вектор/Угол/Вращение/Сила. 237. Сев. – зап./сев. – вост. угол в бывшем Монпелье, Вермонт, не совсем 90°, но близко. Кстати, треугольник Сиракузы-Тикондерога-Салем – один из тех расплывшихся треугольников 25-130-25, которые гадко выглядят в проекции на искажающие сферы в тривиумной кубической тригонометрии Корбетта Торпа. 238. Тут см. Гл. 7, «Все началось с колоректальной неопластики, неоспоримых проявлений божественной благодати и подозрительного типа, который на глазах у толпы поднял стул, на котором стоял, – явного примера подобных проявлений» в «Холодке вдохновения: спонтанные реминисценции семнадцати первопроходцев дейтерий-тритиевого цикла литиезированного кольцевого синтеза», ред. проф. д-р Гюнтер Спербер, Institut fur Neutronenphysik und Reaktortechnik, Kernforschungszentrum Karlsruhe, на английском в наличии только в дико дорогой твердой обложке, ©ГГСТ, издательство Springer-Verlag, Вена, ННЙ. (NB: что хотя кольцевое лечение метаболезней показало себя крайне эффективным на метастатическом раке, на вирусах ВИЧ-спектра оно оказалось сплошным разочарованием, т. к. СПИД сам по себе метаболезнь.) 239. Из-за клятвы хранить тайну Грин не рассказывает Ленцу, что Шарлотта Трит поделилась с Грином, что ее приемный отец некогда был председателем Северо-Восточной региональной комиссии стоматологов-анестезиологов и потому, по личным и крайне неаппетитным причинам весьма вольно обращался с N2O и тиопенталом натрия в домохозяйстве Тритов в Ревире, Массачусетс. 240. ®The Mauna Loa Macadamia Nut Corp., Хайло, Гавайи – «Еда с низким содержанием натрия». 241. Популярные группы в стиле традиционного хард-рока, хотя по тому, что, не считая «БД5», все эти группы были хитовыми уже два-три года назад и теперь слегка вышли из моды, – причем «Заботливые мамочки» распались, чтобы исследовать новые творческие направления по отдельности, – видно, в какой момент начала по-настоящему сдавать психика Брюса Грина. 242. Это одна из причин, почему он соглашается висеть над пропастью с насеста Штитта для съемки игры на всем корте, со страховкой в виде только мертвой хватки за жилет с замком одного из проректоров, – игроки считают позу прыгуна Марио с вороньего гнезда невероятно пугающей, дерзкой и антиссыкливой, а Аврил во время съемок корта даже не покидает ДР. 243. Невзирая на то что Аврил ни разу не проговаривала свою тревогу о вечерней безопасности Марио в открытую, не желая, чтобы показалось, будто она раздувает его дефициты или беззащитность, или что она непоследовательна, т. к. Хэла она отпускает каждый вечер, когда он захочет и куда захочет, или чтобы тревоги Марио из-за ее тревог не подавляли его самостоятельность и свободу – что, собственно, и происходит, он тревожится, и часто, из-за тревог Аврил по его поводу. Если все это понятно. 244. Марио, как и его дядя по материнской линии Чарльз Тэвис, недолюбливает флуоресцентное освещение. 245. А именно: – Тебе лучше? – Скоро будет. – Это что значит? Что это еще значит? – Ничего. Буквально ничего. 246. Новый депрессивный Клуб трезвости на площади Дэвиса в Сомервилле, где АА и АН – в основном новенькие и молодые – разряжаются в душераздирающие наряды и неловко танцуют, и дрожат от сексуальных волнений трезвой жизни, и стоят с «Колами» и MF, и рассказывают друг другу, как здорово находиться в таком людном месте, когда все твои социологические барьеры не заглушены Веществами и так и кричат у тебя в голове. Там на одни улыбки без слез не взглянешь. 247. Арест означает остаться на неделю без Ночевок и дополнительное Дежурство; Домашний арест означает, что нужно возвращаться не позже чем через час после работы и вечерних собраний; Полный домашний – вообще не покидать Хаус, кроме работы и собраний и 15 минут на дорогу назад, и даже не выбегать за сигаретами или газетой, и даже не выходить подышать свежим воздухом на лужайку, и всего одно его нарушение означает Выселение: ПДА – эннетовская версия карцера, и весьма устрашающая. 248. Эннет-Хаус передает мочу в метадоновую клинику, у которой и так имеются клиенты всех сортов, которым надо еженедельно сдавать мочу для различных судов и программ, и потому клиника бескорыстно разрешает Эннету подбрасывать образцы в недельную партию, которую высылает в EMIT-клинику в самом Натике, а в обмен Пэт принимает звонки от тролля-коротышки – социального работника, который заведует № 2, насчет разных клиентов, которым теперь хочется слезть и с метадона, и ставит такого клиента на первое место в списке на собеседование, проводит собеседование и, как правило, клиента принимает – Кельвин В. и Даниэлла С. изначально попали в Эннет-Хаус именно таким путем, т. е. через № 2. 249. В этом контексте может быть важно, что Дон Гейтли ни разу не поленился вытереть рвоту или последствия недержания матери, которые она оставила или в которых осталась сама по пьяному делу, как бы он ни злился, ни брезговал и как бы ни был пьян сам: ни разу. 250. (которой принадлежит «Линкольн» – Хендерсон – неизвестного и подозрительного происхождения) 251. Все это из-за Страховки, правила которой в памятке для сотрудников написаны на таком языке, который Гейтли не понимает, и потому ее боится. 252. Курить на втором этаже Хауса запрещено – опять же по причинам страховки – и формально наказуемо обязательной неделей Ареста, и лично Пэт блюдет это правило фанатично, но Гейтли, как бы ни страшился канцелярщины в Правилах страховки, если замечает, как кто-нибудь курит, всегда притворяется, что ничего не замечает, ведь когда он был жильцом, сам иногда курил во сне от нервов и до сих пор в кровати в подвальной темнице сотрудников время от времени просыпается и ловит себя на том, что вот опять – т. е. зажег во сне сигу и, оказывается, выкурил, и затушил. 253. (редкие вещи из корзин с пожертвованной Хаусу одеждой налезают на Гейтли) 254. Гейтли как только начал трезвую жизнь, принял железное решение никогда больше не бегать. 255. (Новоновоанглийское арго для любого вида оружия) 256. (рука Эрдеди – с ключами – все еще в воздухе) 257. (Регион Новой Новой Англии, изо всех сил стараясь не мельтешить и не бесить Тана-старшего) 258. (Регион ЮЗ-Пустыня, в оставленных без внимания широком сарафане и практичных балетках) 259. Это – ® нескольких хороших компаний – что-то вроде гигантских вариаций на тему принадлежностей для мойки стекол на автосервисах: промышленного вида рукоятки швабры со скошенным резиновым лезвием на конце, которым развозят пенистую воду, чтобы она быстрее высыхала; в некоторых академиях такие заменяются на быстро высыхающий ролик из плотной губки, что в ЭТА не принято из-за того, как быстро плесневеет и начинает пахнуть губка. 260. Миссис Инканденца всегда проверяет работы синей ручкой. 261. Вполне известный феномен, т. е. раскопки чернорабочими и поденщиками общего мусора ЭТА в поисках выброшенных ценностей, разрешенный администрацией и мистером Палом – или, вернее, не строго запрещенный, ведь что одному мусор – ну и т. д., – с единственным требованием: некоторая визуальная незаметность при выносе отбросов ЭТА, просто потому что эта ситуация как-то всех смущает. 262. Т. е. Женская теннисная ассоциация, эквивалент ATP. 263. Sic, предположительно, имеется в виду «Бетамакс» (®Sony). 264. Sic, но тут вполне понятно, что Марат имеет в виду. 265. Сооружение для просмотра из усиленного алюминия. 266. Время от времени на выходе с Админки, за южным забором Западных кортов по дороге к асфальтовой стоянке и явно родительским авто, которые выдают надутые по всем правилам шины, колосья антенн и отсутствие смайликов на пыли на задних или боковых окнах, виднеется обеспеченный родитель. Чарльз Тэвис все утро общался с родителями учеников ЭТА, которым перепало в кучемале Эсхатона на День В. Латеральная Алиса Мур во время печати ради прикола слушала в наушниках не свою коллекцию лучших треков для аэробики, а Тэвиса и родителя. Это Сбит и Пемулис заходили перед обедом и умаслили ее на пару минут включить интерком. Вам бы стоило послушать Ч. Т. наедине с родителями. Родители пришли не все – папа Тодда Потлергетса проводил медовый месяц на Азорских островах, а у матери Отиса П. Господа были какие-то проблемы со средним ухом, так что Господы не смогли летать. Но Пемулис и Сбит сошлись во мнении, что любому с управленческой жилкой стоит послушать ректора ЭТА на миссии по умиротворению родителей – виртуоз очарования вне всех социальных калибров, Гудини в оковах факта, беседы – как идеальные соблазнения, – Пемулис сказал, в нем умирает продавец: практически всем после встреч хотелось откинуться и закурить, родители уходили в слезах, с силой пожимая руки Тэвиса – по родителю на руку, – практически умоляя, чтобы он принял и их благодарности, и их извинения за то, что они осмелились хотя бы усомниться, хотя бы на миг. Затем, поддерживая друг друга, шли через третий рельс Латеральной Алисы и мимо лучащихся улыбками чрезвычайно культурных юношей за ее столом, и через стеклянные двери в вестибюле, и через неогеоргианское крыльцо с белыми колоннами, и мимо кортов и трибун прямиком в свои отлаженные авто, и далее под опускной решеткой, и очень медленно по мощеной дорожке с холма, прежде чем хотя бы вспомнить, что они забыли навестить своих травмированных детей – подписать гипс, потрогать лоб, поздороваться. 267. Т. е. эйс / двойная ошибка, примерно как соотношение страйк-аутов к уокам у питчера. 268. Стипли как будто за всю жизнь не встречал столько левшей: левшами были и Хэл Инканденца, и мальчик в черном, одна из двух девочек в четырех кортах ниже была левшой, Делинт писал в характеристиках левой рукой. Леворукими были и перебежчик из AFR Реми Марат, и квебечка-тройник Лу- рия П, но Стипли понял, что этому совпадению вряд ли стоит придавать