Бессмертный

Мир Пейтона совершенно вышел из равновесия, так неожиданно подорванного Натайрой. Ее ужасные откровения шокировали не только его, но и братьев. Уже тогда проклятие почти полностью утратило свое воздействие. Боль от вероломного убийства Кайла и вина Натайры во всех ужасных событиях лишили всех дыхания. Пейтон чувствовал себя слабым, как ребенок, и едва мог контролировать свое тело. Каталь чувствовал то же самое. Закаленный воин опустился на землю и заплакал, закрыв лицо руками. Несколько слов любимой сестры сломали его. Для Каталя было слишком сложно столкнуться с такими сильными чувствами после всех этих лет.

Но внимание Пейтона было устремлено к Натайре, когда она подняла кинжал и направилась к Сэм. Он дал себе священную клятву. Он должен был защитить эту особенную девушку, даже ценой своей жизни. И вот он был беспомощен, когда на нее напали. Со всей своей силой он схватил Натайру за волосы и оттащил от женщины, которую любил.

Он не мог предвидеть того, что произойдет дальше – Сэм упала через парапет. В последний момент он успел схватить ее. Цепляясь за нее, как за саму жизнь, он поклялся себе, что больше не позволит женщине упасть в бездну. Снова те же события, снова тот же отчаянный взгляд в тех же глазах, что и тогда, в прекрасных глазах Кэмерон – было ли это предназначением?

Он был так поглощен этим кошмаром, так сосредоточен на том, чтобы удержать Сэм, что почти забыл о Натайре. Лишь краем глаза он увидел ее движение, но знал о ее намерениях. Увидел приближающийся клинок и тут же понял, что он должен сделать – спасти Сэм! Он отдал бы все, чтобы исправить прошлое, все, чтобы получить прощение. Поставил бы все на карту, лишь бы снова увидеть любовь в глазах Сэм.

С этой надеждой он повернулся к Натайре и остановил клинок своим телом. Сначала он думал, что боль от длинного изогнутого клинка виновата в темноте перед глазами, но он ошибся. Это была Ванора.

Он сумел искупить свою вину, следуя за своим сердцем в борьбе за любовь Сэм. И, как и говорилось в пророчестве Ваноры, ее собственная дочь, совершив нападение, сделала возможным принести бескорыстную жертву и таким образом наконец разрушить чары. Натайра сняла проклятие, наложенное ее матерью много лет назад, своим собственным эгоистичным поступком.



– Когда вы узнаете правду, тьма поглотит вас, но вы будете счастливы.



Прощальные слова Беаты звучали в ушах Пейтона, и он действительно был переполнен чувством счастья. Проклятие было разрушено. На мгновение он перестал чувствовать, как кровь заливает его одежду, как Сэм ускользает от него, он просто был счастлив, что избежал этой бесконечности без любви.

Вместе с тем он знал, что его ждет. Он видел достаточно умирающих людей, в бою или на поле битвы, чтобы понимать, когда травма смертельна, а когда нет. Он потерял уже много крови и с каждым вздохом чувствовал, что конец приближается. Ему не хватало воздуха, и, закашлявшись, он почувствовал вкус крови. Несмотря на уверенность в том, что он действовал правильно, сейчас его охватил страх.





Блэр наконец вырвался из своего оцепенения. Он решительно наклонился над парапетом и схватил меня за руки. Сильным рывком братья подняли меня обратно. Вместе мы осели на землю. Только сейчас я заметила слезы, стекающие по моим щекам, и дрожь, охватившую все мое тело. И, несмотря на волны боли, расходившиеся от плеча по всему телу, я смотрела только на Пейтона.

Я боялась за его жизнь. Когда он лежал, весь в крови… Я наклонилась над ним для защиты, когда Шон в драке с Натайрой и Аласдером приблизился к нам. Шон не смог бы долго выдерживать тяжелые удары Аласдера. Я молча молилась, чтобы полицейские, которых я увидела краем глаза на лестнице, поторопились.

Натайра бросилась к стражам порядка, и было очевидно, что она полностью потеряла рассудок. Едва ли я успела заметить выстрел, поразивший черноволосую ведьму. Меня не удивили ее слова на гэльском в предсмертной агонии, пока я лежала перед ней, как и Шон. И все же брат Пейтона побелел и перекрестился, когда ее дух покинул тело и на небе вспыхнула последняя молния.

Все это не имело никакого значения. Важны были только глаза человека передо мной.

Пейтон. Его любовь спасла меня, в то время как мои сомнения уничтожили наше счастье. Как я была глупа. И теперь, когда я осознала свою ошибку, когда поняла, насколько я ошибалась, – было ли уже слишком поздно?

Его веки дрожали, он кашлянул и втянул в себя воздух. Я прижала руку к его ране, чтобы остановить кровотечение, но все напрасно. Рука Пейтона коснулась моего лица, погладила меня по щеке и двинулась дальше к моим губам. Он снова втянул в себя воздух.

– Пожалуйста… – тяжело произнес он.

По моему лицу бежали слезы. Этого не может быть! Но уверенность в его взгляде разрушила мои надежды.

– Пожалуйста, Сэм… – повторил он в отчаянии.

Я знала, чего он хочет. Поцелуй. Но я не хотела его целовать сейчас! Нет, я не могла позволить ему умереть! Нет, я хотела, чтобы он остался со мной, чтобы он целовал меня каждый день и брал меня за руку, исполненный любви!

– Пейтон, пожалуйста, останься со мной, пожалуйста, очнись! «Скорая» уже едет! – отчаянно закричала я. Я хотела сказать ему так много, приказать ему поправиться, просто запретить ему лежать здесь таким слабым передо мной. Я всеми фибрами души хотела вернуть проклятие, которое позволило бы ему просто вылечить эту травму. Просто жить вечно!

Его рука бессильно опустилась на мою щеку.

– Нет! Пейтон! – Громкие рыдания душили меня. Он закрыл глаза, я прижала свое лицо к его лицу и шептала, нет, умоляла его: – Пожалуйста, останься со мной… Я люблю тебя, ты мне нужен! Я не могу жить без тебя! Пожалуйста, не оставляй меня!

После каждого слова я целовала его лицо, его веки, его маленький шрам на подбородке и кончик носа. Я почувствовала его слабое дыхание на своей коже, когда наши губы встретились. В отчаянии я поцеловала его, и когда наши языки коснулись друг друга, наши слезы тоже смешались.

После этого он перестал шевелиться.

– Нет! – кричала я, встряхивая его до тех пор, пока боль в плече не заставила меня сдаться. В конце концов меня оттолкнул врач. Онемевшая, я откинулась на парапет, наблюдая, как служба «Скорой помощи» поднимает Пейтона на носилках.

– Нет пульса, нет дыхания, – жестко отметил врач.

Чтобы заглушить все это, я похлопала себя руками по лицу. Я не хотела больше ничего слышать, не хотела чувствовать боль, не хотела чувствовать себя виноватой. Без меня всего этого не случилось бы!

Наконец Шон опустился на колени передо мной, поднял меня, как ребенка, и отнес вниз, где передал меня в руки докторов. На бледные, озабоченные лица моих друзей за полицейским ограждением я почти не обращала внимания.

По дороге в больницу я не могла выкинуть из головы вопрос:

Моя большая любовь – все должно было быть именно так?

Это конец?






Глава 28




Я сидела на стерильной больничной койке, мое плечо и правая рука были перевязаны и накачаны болеутоляющими, которые не могли облегчить страдания моего сердца. Поскольку моя мама работала здесь медсестрой, меня определили в одноместную палату. Оранжевые стены, вероятно, должны были создавать что-то вроде уюта или надежды, но тяжелый запах дезинфицирующих средств в сочетании с ярким искусственным светом флуоресцентных ламп имел прямо противоположный эффект.

Из коридора доносился тихий голос Ким. До этого я видела, что она сидела в коридоре с Эшли, Джастином и Райаном. Очевидно, им было запрещено беспокоить меня, и я была им благодарна. Я просто была еще не готова.

Некоторое время я сидела на краю кровати, не в состоянии лечь, чтобы набраться сил, и не в состоянии набраться смелости, встать и выйти к моим друзьям. Слеза скатилась по моей щеке.

– Пейтон.

Что они дали мне вместо таблеток? Плацебо? Боль должна же была когда-то утихнуть! Мое горло все еще сжималось, когда я думала о поцелуе. Мягкие губы Пейтона, жаждущие большего. Без боли, которая всегда заставляла его держаться подальше от меня, он наслаждался этим последним поцелуем. С тихим и счастливым вздохом он потерял сознание.

Нет, я не буду тратить силы и выходить, чтобы позволить другим утешать меня. Я бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания.

Прикосновение к плечу заставило меня испуганно вздрогнуть. Когда я посмотрела на своего посетителя, невольно подумала о том, как я выгляжу. Мои глаза покраснели и опухли, нос болел от всхлипываний, а волосы склеились от высохшей крови. Не говоря уже о чудовищной повязке вокруг моего плеча. Для него этот день тоже не прошел бесследно, но все же он одарил меня улыбкой.

– Привет, Шон.

От его обычной жизнерадостности не осталось и следа. Темные тени залегли под его глазами, а трехдневная щетина покрывала худое лицо. Его губы сжались в тревожную линию. Несмотря на это, он ободряюще погладил меня по руке.

– Привет, Сэм. Ты в порядке? Эшли и я… Мы волнуемся за тебя.

– Да, думаю, да. Есть новости? Пейтона уже привезли из операционной?

На самом деле я не хотела знать ответа на этот вопрос. Не хотела слышать то, что и так знала и что знал Пейтон. Что он не справится.

Шон отвел взгляд, отошел от кровати и смущенно провел рукой по волосам.

– Ну, – пробормотал он, – Сэм…

Несмотря на то, что я боялась этого, мое сердце замерло. Нет! Нет, это ложь! Я вскочила с кровати, подбежала к Шону, снова и снова ударяя его здоровой рукой, в то время как мои крики и рыдания разносились по всему этажу. Наконец Шон зажал в своих руках мой кулак и поцеловал меня в макушку.

Он прошептал в мои волосы:

– Сэм, послушай, прости, я знаю, что ты любишь Пейтона, но клянусь тебе, я убью его, если он еще раз спросит меня, когда он наконец увидит тебя! Ты должна срочно к нему пойти!

– Что?!

Я оттолкнула его от себя и заглянула в совершенно преобразившееся лицо. Глаза его сияли от счастья, и он ухмылялся от уха до уха.

– Что? Ты с ума сошел? Почему?

Я не могла ясно мыслить.

– Сэм, прости, я не хотел тебя шокировать. Но я не был счастлив уже двести семьдесят лет. Я был просто невменяем. А теперь беги к нему. Давай.

И это именно то, что я сделала. Я радостно побежала по коридорам, чуть не столкнулась с тележкой с едой, и там, где слышались мои отчаянные крики, теперь можно было услышать мой счастливый смех.

Поскольку Пейтон был в реанимации и находился под постоянным наблюдением, мне пришлось переодеться в стерильный костюм, прежде чем меня пустили к нему. Еще несколько шагов. Мои колени дрожали, а сердце билось где-то в горле. Я шагнула в дверь.

Вот он! Больше всего мне хотелось броситься к нему, прижать его к себе и убедиться, что сердце в его груди действительно бьется. Но куча трубок и мониторов остановила меня.

Он медленно открыл глаза.

– Сэм, mo luaidh! Я ждал тебя почти триста лет, едва не умер для тебя, и что? Теперь лежу здесь и схожу с ума от того, что не могу больше выдержать ни минуты без тебя! Иди сюда!

Слезы побежали по моему лицу, и я села к нему. Но для Пейтона этого было недостаточно. Он притянул меня к себе, и от его сильных рук у меня перехватило дыхание.

– Ты должна мне еще один ответ, – прошептал Пейтон мне на ухо. – Мой третий вопрос, на который я хочу получить честный ответ – любишь ли ты меня так, как я люблю тебя? Как и я, ты не можешь дышать, потому что от любви перехватывает дыхание? Твое сердце бьется в такт моему, когда мы рядом? И самое главное – не хочешь ли ты наконец поцеловать меня?

Мне хотелось смеяться и плакать, и я едва ли могла говорить.

– Я люблю тебя! – все, что я смогла сказать.

Мое сердце слишком быстро билось в моей груди, и мы оба знали, что больше не допустим, чтобы между нами что-то произошло. Мы утонули в глазах друг друга и погрузились в свои чувства. Мы утонули в нежном поцелуе. Поцелуе прощения за прошлое, полного обещаний на будущее и полного бессмертной любви.