Безмолвный крик

Шоттс отвернулся, и половину его ответа унесло ветром.

– Конечно. Я ж рассказывал, разве нет?

Ивэн настаивать не стал, но теперь он знал, что ему солгали, и это беспокоило его. Ему инстинктивно нравился Шоттс, он уважал его способности. Значит, существовало нечто, о чем Ивэн не знал. Вопрос в том, было ли это что-то важное?

В тот вечер он увиделся с Монком. Сыщик оставил для него в участке записку, и Ивэн обрадовался возможности посвятить час-другой вкусному ужину в пабе и приятельской беседе.

Монк пребывал в мрачном настроении. Дело у него продвигалось плохо, но он сочувствовал Джону.

– Думаешь, это могла быть вдова? – спросил он, с любопытством глядя на друга. Легкая улыбка на губах Монка выражала понимание того, что Ивэну не хочется допускать такую версию. Он слишком хорошо знал сержанта, но привязанность не мешала лишний раз поиздеваться над верой Ивэна в человеческую порядочность.

– Я думаю, это просто может быть тем, на что похоже, – угрюмо отвечал Джон. – Рис – молодой человек, избалованный матерью; отец возлагал на него большие надежды, которых тот, возможно, не оправдал и не хотел оправдывать. Он потакал эгоистичным и, вероятно, жестоким наклонностям своей натуры. Отец пошел за ним, чтобы остановить, может быть, предупредить об опасности, и каким-то образом их втянули в драку. Отец погиб. Сын получил тяжкие телесные повреждения и так испугался, что теперь даже говорить не может.

Монк резал стейк с хрустящей поджаристой корочкой и пудинг с почками.

– Весь вопрос в том, – проговорил он с набитым ртом, – напали на них обоих обитатели Сент-Джайлза или Рис в стычке убил собственного отца, так?

– Либо у Сильвестры имелся любовник, который сделал все это или своими, или чужими руками, – добавил Ивэн.

– И кто он такой? Самсон?[9] – Уильям вопросительно поднял брови.

– Что?

– Справился с двоими – одного убил, второго оставил без сознания, а сам скрылся с места преступления, – напомнил Монк.

– Тогда он был не один, – возразил Ивэн. – Нанял кого-нибудь, одного или двоих, а Рис оказался там случайно. Убийца шел за Лейтоном Даффом и настиг его, когда тот догнал Риса.

– Или Рис вступил в сговор с матерью. – Проглотив кусок, Монк запил его крепким портером. – Ты можешь как-нибудь это проверить? – Он игнорировал недовольное выражение на лице Ивэна.

– Там Эстер. Она ухаживает за Рисом, – ответил Джон. Он увидел, как в глазах у Монка мгновенно отразились противоречивые чувства – сначала они прояснели, потом затуманились. Зная кое-что об отношениях Уильяма и Эстер, он не понимал, по каким причинам эти двое все усложняют. Ивэн видел, что они доверяют друг другу. Эстер боролась за Монка, когда рядом с ним никого не осталось.

Но они и ссорились – даже тогда, когда, по мнению Ивэна, это вообще не имело смысла. Однако он знал, что темные стороны натуры Монка не позволяют ему совершить то, что на его месте сделал бы Ивэн. Провалы в памяти и страхи перед тем, чего он не знает, останавливали Уильяма. Быть может, он боялся за Эстер, опасался, что причинит ей боль, или боялся за себя, за то, что станет уязвимым, позволив ей узнать себя слишком близко. Последнее могло иметь для него решающее значение, даже большее, чем познание самого себя.

Ничто в поведении Монка не выдавало его мыслей. Ивэн считал, что Эстер скорее всего тоже его не понимает.

Монк уже наполовину разделался с едой.

– Она ничего тебе не скажет, – буркнул он, глядя в тарелку.

– Знаю, – ответил Ивэн. – И не собираюсь ее спрашивать.

Бросив быстрый взгляд на сержанта, Монк опустил глаза.

– Продвинулся в своем расследовании? – поинтересовался Джон.

Лицо Монка потемнело, кожа от злости плотнее обтянула скулы.

– Двое или трое мужчин посещали Севен-Дайлз довольно часто, обычно по вторникам и четвергам, где-то с десяти вечера и до двух-трех часов утра. Насколько я могу судить, они не напивались пьяными, не ходили по пабам и борделям. Вроде бы никто не разглядел их лица. Один выше среднего роста, двое других – обычного; один намного плотнее остальных. Я нашел извозчика, доставлявшего их назад на Портман-сквер, Итон-сквер…

– Это в нескольких милях! – воскликнул Ивэн. – Довольно приличное расстояние.

– Знаю, – бросил Уильям. – Их также возили на Кардиган-плейс, Белгрейв-сквер и Уимпол-стрит. Я прекрасно понимаю, что они могут жить в трех разных районах, но больше похоже, что просто меняли кэбы. Тебе не нужно объяснять мне очевидные вещи. Что мне нужно – это чтобы полиция озаботилась тем, что больше дюжины женщин избиты, некоторые получили тяжелые травмы, кого-то чуть не убили, – и занялась всеми этими зверствами. Что мне нужно – так это хотя бы слабое возмущение в связи с преступлением против бедных, а не только против живущих на Эбери-стрит! Хоть немного слепой справедливости взамен того правосудия, которое чертовски внимательно изучает размер и содержимое твоих карманов! Тебе перережут глотку, пока оно решит, стоит беспокоиться о тебе или нет!

– Это несправедливо, – возразил Ивэн, глядя на Монка с не меньшей злостью. – Тебе известно, что пока мы знаем лишь о времени и о том, сколько их было. И даже если найдем их, что толку? Кто захочет возбудить против них дело? Оно никогда не дойдет до суда, и про это ты тоже знаешь! – Он подался вперед, опираясь на локти. – На что ты надеешься, Монк? Хочешь стать мстителем-одиночкой? Тогда ты должен быть абсолютно уверен, что прав!

– Буду, – процедил Уильям сквозь зубы. – Прежде чем действовать, я соберу доказательства.

– А потом что, убьешь? – требовательно вопросил Ивэн. – Ты не имеешь права брать правосудие в свои руки или передавать его в руки людей, о которых знаешь, что они его присвоят. Закон принадлежит всем, или никто из нас не будет в безопасности!

– Безопасность! – взорвался Монк. – Скажи это женщинам из Севен-Дайлза! Ты рассуждаешь теоретически… А я оперирую фактами!

Ивэн стоял на своем.

– Если ты найдешь этих людей и сообщишь о них тем, кто тебя нанял, и они совершат убийство, то этого факта с тебя будет вполне достаточно.

– Какую ты предлагаешь альтернативу? – спросил Монк.

– У меня ее нет, – признался Ивэн. – Я не знаю.





Глава 6





В поисках людей, творивших насилие и жестокости в Севен-Дайлзе, Монк, как и говорил Ивэну, достиг весьма скромных успехов. Он даже не знал точно, двое их было или трое. Ни один извозчик не смог достоверно описать эту троицу. Все, что ему рассказывали, представлялось неясным, смутным и больше походило на беглое впечатление: сгорбленные фигуры в холодном тумане зимней ночи, голоса во тьме, отрывистые слова о том, куда везти; тени, забирающиеся в кэб и покидающие его; покачивание экипажа под весом тел. Один извозчик почти с полной уверенностью говорил о том, что третий пассажир выскочил из кэба, когда он просто остановился на перекрестке по причине оживленного движения.

Другой уверял, что один из клиентов сильно хромал. А второй так вымок, словно скатился в сточную канаву или упал в бочку с водой. У третьего, на миг освещенного фонарем повозки, лицо было в крови.

Однако ничто не доказывало, что Монк ищет именно этих людей.

В воскресенье, зная, что Вида Хопгуд будет дома, Уильям отправился к ней с целью рассказать о ходе расследования. Он сидел в ее красной гостиной перед камином, струившим благодатное тепло, пил темно-коричневый, невероятно крепкий чай и радовался, что ему подали липкую сладкую булочку, немного смягчавшую вкус этого чудовищного напитка.

– Хочешь сказать, у тебя ничего не вышло? – Она говорила презрительно, но Монк расслышал нотки разочарования в ее голосе и заметил, как по лицу Виды скользнула тень. Миссис Хопгуд злилась, а у самой плечи поникли от безнадежности.

– Нет! – резко возразил он. – Просто рассказываю, что пока удалось узнать. Я же обещал, что сделаю, если вы помните.

– Помню, – неохотно согласилась Вида, однако спину немного выпрямила. – Ты ведь веришь, что их изнасиловали? – спросила она, сузив глаза.

– Да, верю, – твердо сказал Монк. – Не обязательно одни и те же люди, но по меньшей мере в восьми случаях дело обстояло именно так; думаю, что три случая можно считать доказуемыми.

– Можно? – настороженно спросила она. – Что толку от «можно»? А насчет других? А их кто совершил?

– Не знаю, да это и не важно. Если мы докажем два или три случая, этого будет достаточно, разве нет?

– Да! Да, это будет хорошо. – Вида смотрела на него, словно ожидала, станет ли он спрашивать о ее планах относительно насильников. Монк задавать этот вопрос не собирался. У него появился свой интерес.

– Я бы хотел поговорить и с другими женщинами. – Он сделал еще глоток горького чая. Вкус жуткий, но бодрящий эффект просто поразителен.

– Зачем? – с сомнением спросила она.

– Разрывы во времени. Насколько я понял, несколько недель ни на кого не нападали. Это правда?

Перед тем как ответить, Вида на несколько минут задумалась.

– Ну, что?

– Нет, ничего. Можешь поговорить с Беллой Грин. Не хотела ее втягивать, но если нужно, что ж поделаешь…

– Почему не хотели?

– Боже! Какая тебе разница? Потому что ее муж – старый солдат, и он страшно расстроится, когда узнает, что ее избили, а он не в состоянии помочь, не говоря уже про то, что ей приходится подрабатывать вместо него, вот почему. Бедняга потерял ногу в сражении на Альме. Теперь им туго приходится. И у него сильные боли. Вернулся совсем другим человеком.

Монк не позволил себе выдать эмоции.

– Есть другие?

Вида хотела налить ему еще чаю; он отказался.

– Другие есть? – повторил он.

– Можно попробовать встретиться с Мэгги Аркрайт. Ты, может, ни одному слову ее не поверишь, но это не значит, что она говорит неправду… во всяком случае, не всегда.

– Почему она должна мне лгать?

– Потому что ее парень – вор, вроде как профессиональный, и она из принципа никогда не скажет сыщику правды. – Вида смотрела на него с кривой ухмылкой. – И если надеешься перехитрить ее, то ты еще ненормальнее, чем я думала.

– Отведи меня к ним.

– У меня нет ни времени, ни денег на тебя тратить. Ты только хлеб зря ешь, да еще и командуешь. – Она повысила голос. – Какой от тебя толк? Или ты собираешься через месяц сказать мне, что не знаешь, кто это сделал, и раскопал не больше, чем сейчас?

– Я собираюсь найти тех, кто это сделал, – сказал Монк без тени улыбки и без намека на любезность. – Если ты не хочешь платить, я займусь этим для себя. Но информация будет принадлежать мне. – Он холодно смотрел на нее, чтобы она не заблуждалась насчет его намерений.

– Ладно, – тихо сказала Вида наконец низким голосом. – Я отведу тебя к Белле и к Мэгги. Давай, вставай. Нечего сидеть целый день возле моего огня!

Не потрудившись ответить, Монк двинулся за ней к выходу; пальто он накидывал в дверях, когда они выходили на улицу. Уже стемнело, и все вокруг заполнил густой туман. Он хватал за горло, сырой, холодный, кислый от сажи и запаха гари.

Звука своих шагов они не слышали – их сразу поглощал туман. Едва минуло пять вечера. На улице было полно людей – нищие собирались под дверями, отчаявшись выпросить подаяние или найти способ подзаработать; кто-то еще пытался продать спички, шнурки и тому подобную мелочь. Некоторые пешеходы спешили по делам – законным и незаконным. Карманники и специалисты по срезанию кошельков выныривали из тени и тут же бесшумно в ней растворялись. Монк знал, что носить при себе ценности здесь нельзя.

Держась поближе к стенам, он шагал за Видой Хопгуд по переулкам, а на границе сознания маячили воспоминания. У него возникло мимолетное ощущение, что он бывал в месте похуже этого – там царили насилие и опасность. Уильям прошел мимо окна, наполовину залатанного соломой и бумагой, – жалкая попытка защититься от холода. В какой-то момент возникло ощущение, что если он повернет голову, то увидит за окном что-то знакомое, но там оказались размытые желтые лица в свете свечи: бородатый мужчина, какая-то толстуха и другие, такие же чужие ему люди.

Кого он ожидал увидеть? Сейчас определяющим чувством было ощущение опасности, а думал он лишь о том, что нужно спешить. От него зависят другие люди. В голову почему-то лезли мысли о каких-то тесных проходах, о том, как неудобно ползти на четвереньках по туннелям, зная, что в любой момент можешь нырнуть головой вниз, в канализационный колодец, и утонуть. То была любимая уловка воров и фальшивомонетчиков, прятавшихся в огромных прогнивших зданиях «Святой земли», расположенной на семи или восьми акрах между Сент-Джайлзом и Сент-Джорджем. Они наводили погоню на ложный след, заставляли бегать по переулкам, подниматься и спускаться по лестницам, а сами через люки уходили в подвалы, сообщающиеся друг с другом и тянущиеся на сотни ярдов. Человек мог выскочить из-под земли в полумиле отсюда, а мог затаиться и всадить нож в глотку преследователю или открыть люк, чтобы тот свалился в выгребную яму. Полицейские спускались туда только с оружием, большими группами и очень редко. Если уж преступник решил залечь на дно, его можно год не увидеть. Логовища сами себя стерегут, и никому не хочется лезть туда на свою погибель.

Сколько же лет назад это было? Паба «Потрясающий Джо» больше нет. Это Монк знал наверняка. Он ходил на угол, где раньше стояло это заведение. По крайней мере, ему казалось, что раньше оно там стояло. Вообще вся «Святая земля» определенно переменилась. Самые обветшавшие здания исчезли, разрушились, и на их месте построили новые. Цитадели преступного мира рухнули, их мощь растаяла, как дым.

Откуда взялись эти воспоминания, когда это было? Лет десять, пятнадцать назад? В те времена они с Ранкорном, оба молодые и неопытные, сражались плечом к плечу, прикрывая друг другу спину. Это было товарищество. А оно невозможно без доверия.