Библиотека душ
Часть 41 из 67 Информация о книге
Его голос был скрипучим как ржавые петли. — Он не будет говорить ни с кем, кроме вас, — объяснил Ним, толкая меня к клетке. — Вот он, ты, глупая птица! Давай ему свое сообщение! «Здравствуй, Джейкоб», — начал попугай. — «Это говорит мисс Сапсан». — Что?! — воскликнул я, шокированный. — Она теперь попугай?! — Нет, — объяснила Эмма, — послание от мисс Сапсан. Давай, попугай, что она говорит? «Я жива и здорова и нахожусь в башне моего брата», — произнес попугай, говоря теперь до жути человеческим голосом. — «Другие тоже здесь: Миллард, Оливия, Гораций, Брантли, Енох и остальные». Мы с Эммой переглянулись. Брантли? Как оживший автоответчик попугай продолжал говорить: «Собака мисс Королек рассказала мне, где я могу найти вас, тебя и мисс Блум. Я хочу отговорить вас от любых попыток по спасению. Нам не угрожает опасность, и нет нужды рисковать своими жизнями ради глупых трюков. Взамен мой брат делает вам такое предложение: сдайтесь его охране на мосту на Дымящейся улице, и вы не пострадаете. Настоятельно советую вам согласиться. Это наш единственный выбор. Мы снова воссоединимся, и под опекой и покровительством моего брата станем частью нового странного мира». Попугай свистнул, дав понять, что сообщение окончено. Эмма трясла головой: — Это не похоже на мисс Сапсан. Если только ей не промыли мозги. — И она никогда не называет детей только по имени или по фамилии, — добавил я. — Должно быть «мисс Брантли». — Вы не верите, что сообщение подлинное? — спросил Бентам. — Я не знаю, что это было такое, — ответила Эмма. Бентам наклонился к клетке и скомандовал: — Подтвердить подлинность! Птица ничего не ответила. Бентам повторил команду, насторожился и наклонил ухо к птице. Внезапно он резко выпрямился: — О, черт! И тогда я услышал тоже: тиканье. — БОМБА!!! — закричала Эмма. Пи-Ти сшиб клетку в угол, схватил нас в объятья, защищая, и развернулся спиной к птице. Последовала ослепительная вспышка и оглушительный хлопок, но я не почувствовал боли; медведь принял на себя всю силу взрыва. Больше, кроме как от ударной волны, от которой у меня заложило уши, а у Бентама сдуло шляпу, и последующего за ней обжигающего, но милосердно краткого ощущения жара, мы не пострадали. Мы вывалились из комнаты, в которой падал снег из хлопьев краски и попугаичьих перьев. Все остались невредимыми, кроме медведя, который опустился на все четыре лапы и, прерывисто скуля, показал нам свою спину. Она была дочерна обожжена и лишена меха, и когда Бентам увидел это, он вскрикнул в гневе и обнял животное за шею. Ним умчался будить Матушку Пыль. — Знаете, что это значит? — произнесла Эмма. Ее трясло, а глаза были огромными как блюдца. Я уверен, что и сам выглядел также; так бывает, когда переживешь взрыв бомбы. — Я совершенно точно уверен, что не мисс Сапсан послала этого попугая, — откликнулся я. — Несомненно… — И Каул знает, где мы. — Если и не знал, то теперь знает. Посыльные птицы обучены находить людей, даже если отправитель не знает их точного адреса. — И это определенно означает, что он схватил Эддисона, — произнес я, и мое сердце сжалось при этой мысли. — Да… Но это также означает кое-что еще. Каул испугался нас. Иначе он бы не стал утруждать себя попытками убить нас. — Возможно, — ответил я. — Определенно. А если он испугался нас, Джейкоб…, — она посмотрела на меня, и ее глаза сузились. — Значит, есть чего бояться. — Он не боится, — подал голос Бентам, поднимая голову от складок шеи Пи-Ти. — Он должен бы, но не боится. Этот попугай не предназначался, чтобы убить тебя, только вывести из строя. Похоже моему брату юный Джейкоб нужен живым. — Я? — удивился я. — Для чего? — Могу придумать только одну причину. Слухи о твоем представлении с пустóтой достигли его ушей, и это убедило его, что ты весьма особенный. — В смысле, особенный? — переспросил я. — Моя догадка состоит в том, что он верит, что ты можешь быть последним ключом к Библиотеке душ. Тем, кто может видеть и касаться сосудов с душами. — Как Матушка Пыль и говорила, — прошептала Эмма. — Это безумие, — возразил я. — Это что, правда? — Важно то, что он верит в это, — ответил Бентам. — Но это ничего не меняет. Вы проведете спасательную операцию, как и запланировано, а потом мы отправим вас, ваших друзей и наших имбрин так далеко от моего брата и его безумных планов, как это только возможно. Но мы должны поторопиться: взорвавшийся попугай приведет бойцов Джека к этому дому. Они вскоре явятся за вами, и вы должны уйти до того, как они прибудут, — он сверился с карманными часами. — И, кстати говоря, уже почти шесть часов. Мы уже собрались идти, когда ворвались Матушка Пыль и Рейнальдо. — Матушка Пыль хочет кое-что дать вам, — объяснил он, а Матушка Пыль протянула какой-то маленький предмет, завернутый в тряпицу. Бентам сказал им, что на подарки нет времени, но Рейнальдо настаивал: — Это на случай, если вы попадете в беду, — произнес он, всовывая сверток Эмме в руку. — Откройте. Эмма развернула грубую ткань. Внутри оказался небольшой предмет, показавшийся мне на первый взгляд кусочком мела, пока Эмма не перекатила его на ладони. У него было два сустава и маленький накрашенный ноготь. Это был мизинец. — Вам не стоило, — пробормотал я. Рейнальдо видел, что мы не поняли. — Это палец Матушки, — пояснил он. — Раскрошите его и используйте по своему усмотрению. Глаза Эмма расширились, а рука дрогнула, словно палец вдруг стал втрое тяжелее. — Я не могу принять это, — произнесла она. — Это слишком много. Матушка Пыль протянула к ней свою целую руку, которая была чуть меньше чем раньше — повязка закрывала сустав, где до этого был мизинец, и сомкнула ладонь Эммы вокруг подарка. Она что-то промычала, а Рейнальдо перевел: — Ты и он, возможно, наша последняя надежда. Я бы отдала вам всю свою руку, если бы могла обойтись без нее. — Даже не знаю, что и сказать, — произнес я. — Спасибо. — Используйте понемногу, — предупредил Рейнальдо. — Маленькой порции хватит очень надолго. А! И вам понадобится вот это, — он вытащил из заднего кармана две пылезащитные маски и покачал ими. — Иначе вы усыпите себя вместе с вашими врагами. Я поблагодарил их еще раз и взял маски. Матушка Пыль чуть поклонилась нам, махнув по полу своей огромной юбкой. — А теперь вам действительно пора идти, — поторопил нас Бентам, и мы оставили Пи-Ти в компании целителей и двух медвежат, которые зашли и устроились под боком у своего страдающего старшего собрата. Мы вернулись наверх, в коридор с петлями. Когда мы выходили с площадки, я почувствовал краткий миг дурноты, головокружение человека стоящего на краю обрыва, от осознания того, где стою я, что передо мной выстроились восемьдесят семь миров за восемьюдесятью семью дверями, и все эти бесконечные пространства соединяются здесь, подобно нервам, тянущимся к мозгу. Мы вот-вот войдем в один такой мир, и может быть, никогда не вернемся. Я буквально чувствовал, как старый Джейкоб и новый Джейкоб борются с этим, ужас и возбуждение накатывали на меня сменяющими друг друга волнами. Бентам говорил без остановки, быстро шагая с помощью трости. Он рассказал нам, какой дверью воспользоваться, и как найти дверь внутри той двери, что приведет на сторону Каула, и как вернуться обратно в Панпитликум изнутри цитадели Каула. Это все было очень запутанно, но Бентам пообещал, что путь короткий и отмечен указателями. Чтобы быть вдвойне уверенным, что мы не заблудимся, он отправил вместе с нами своего ассистента, чтобы тот проводил нас. Ассистент был оторван от обслуживания шестерней машины и стоял угрюмо и молча, пока мы прощались. Бентам пожал нам руки: — До свидания, удачи и спасибо вам, — произнес он. — Не благодарите нас пока, — ответила Эмма. Ассистент открыл дверь и ждал рядом с ней. — Верните мою сестру, — попросил Бентам. — А когда найдете тех, кто держит ее…, — он поднял одетую в перчатку руку и сжал в кулак так, что кожа заскрипела от натяжения. — Не щадите их чувств. — Не будем, — пообещал я и вошел в дверь. Глава Седьмая Мы вошли вслед за ассистентом Бентама в комнату, прошли мимо привычной мебели, через отсутствующую четвертую стену и вышли в густой лес из вечнозеленых растений. Была середина дня, поздняя осень или ранняя весна, в прохладном воздухе чувствовался еле уловимый запах дыма. Ноги с хрустом ступали по протоптанной тропинке; другими звуками были лишь трели певчих птиц да тихий, но постепенно нарастающий рев падающей воды. Ассистент Бентама говорил мало, что нас вполне устраивало: у меня и Эммы внутри все словно гудело под высоким напряжением, и мы были не расположены вести пустые разговоры.